Все рты разинули: приезжие — оттого, что худенький мальчишечка был в одежде, а Васька с Владиком первый раз видели, чтоб Айболит на такое решился, — во-первых, не прыгал он с обрыва никогда, во-вторых, всю затею сорвал — всего шестьдесят копеек раздобыл Вадик, а народ подходил, глядишь, еще бы перепало. В общем, получалось, что взбунтовался Алька Айболит.
А его вынесло над Вихляйкой, поставило в мертвую точку, где и надо было отпускаться от палки. Но Айболит зеванул этот момент, отпустился позднее и плюхнулся в воду у самого обрыва. Позорно плюхнулся, калачиком свернулся, спиной об воду шмякнулся.
— Убился, чать, непутевый? — забеспокоилась одна из баб.
Но Алька вынырнул, тяжело, по-собачьи поплыл к пологому берегу.
А Васька Слон уже подтянул к себе палку.
— Эгей! — крикнул Васька. — Смотрите, как прыгать надо!
Он разбежался, оттолкнулся от обрыва, высоко взлетел над Вихляйкой и, перевернувшись два раза в воздухе, с пятиметровой высоты головой вперед, беззвучно свечкой вошел в воду. Вынырнул под дружные хлопки мужиков.
Алька еле-еле к берегу подгребал, видно, отбил себе чего-то Айболит, пока самоуправно нырял. Васька в два гребка догнал Альку.
— Ты, калоша рахитная, — Ваську злость душила. Он дернул бунтовщика за ногу.
Алька послушно скрылся под водой. Вяло вынырнул, нехотя зашевелился.
А Васька вышел на берег. Повалился на песок. Вадик уже тут как тут:
— Вот, всего шестьдесят копеек…
— Из-за этого вон все, — Васька кивнул на выползающего из воды Альку. Выговорил ему:
— Нечего валяться! Иди Ромке с Ремкой помогай бутылки собирать.
— Не пойду я бутылки собирать, — продолжал устало бунтовать Алька. — Надоело мне это.
— Ну иди тогда отсюда.
И тут опять старичок появился. Опять лодку попросил на тот берег съездить. Только теперь он был почему-то с топором, листом фанеры и с мешком, набитым чем-то тяжелым.
— Ой, дед. Ну, плати рубль и бери ее хоть на целый день, — разрешил Слон.
— Такому старому можно бы и за так лодку дать, — буркнул Алька.
— За так мост есть. Всего пять километров протопать и бесплатно на том берегу в болоте утонуть.
— Все, Вася! Пошел я от вас. Совсем пошел.
— Давай, давай, дергай. Только если обратно к нам придешь…
— Как тебя зовут? — спросил вдруг старикашка Слона.
— Василий. Легко запомните, разъезд наш так и называется — Васина Поляна.
— Да, разъезд называется «Васиным», — как бы сам себе сказал старичок и добавил громко, — хорошее имя — Василий.
Кудрин пошел не спеша к лодке, которая стояла совсем рядом, за ближней излучиной.
— Смешной какой-то старикашка, — сказал Вадик Марочник. И встрепенулся вдруг:
— А Айболит где?
Альки на берегу уже не было.
— Придет, куда он денется, — сказал Васька и задумался, что еще такое учудить?
— Бородатый прийти обещался, — напомнил Вадик.
* * *
Маринка бросилась навстречу:
— Ой, Алик! Я видела, как ты смертельный номер исполнил! Здорово! Потренируешься немножко и лучше Слона прыгать будешь. Идем, идем скорее, нас Аркаша ждет.
Вот так получилось, что объединились в этот день Алька, Маринка и Аркаша.
Чуть подсушившись, Алька прибежал в полутемный сарай, где его поджидали друзья. И началось…
…С потолка свешивался огромный мешок, перепачканный опилками. Вокруг мешка топтался Айболит в боксерских перчатках.
За ним внимательно наблюдали Аркаша и Маринка.
Аркаша командовал:
— Да ты не гладь, ты всем корпусом бей, и не размахивайся, а сразу. Снизу вверх — это апперкот, с боку — крюк. А ну, давай еще раз. Левой, левой. Левой, говорю! Прямым. Давай!
Алик «давал».
— Руки отшибает, — пожаловался он. — Опилок в этом мешке много.
— Отдохни, — предложила Маринка, — отдохни, Алик, сейчас я попробую.
Она надела перчатки и вдруг неистово, ожесточенно забарабанила по мешку.
— Эй, эй, нельзя открытой перчаткой, — вмешался Аркаша.
И тут в сарае появилась сердитая тетя Наташа — Маринкина мама.
— Это как же называется, Марья? Я и работу работаю, и за коровой хожу, обеды-ужины отцу готовлю. А ты? Погляди-ко, в огороде че делается! Виктория уж осыпается вся, морковь не полота, вода для поливки не натаскана. Я замаялась, хожу-запинаюсь, а ты… Вот пусть послушают парни, какая ты есть не домовница. Баню же сегодня топить, а воды нет.
Маринка скинула на землю перчатки и убежала. Тетя Наташа глянула на Альку:
— Ты тоже хорош. Мать жалуется, мол, хворый да больной, а ты об мешок колотишь что есть моченьки! Не городской, чать, не прохлаждаться приехал, пособил бы что по дому.
Когда тетя Наташа ушла, Алик снова натянул перчатки. Уныло ткнул мешок:
— Все равно меня Слон когда захочет, тогда и отлупит.
Аркаша вроде как не слышал, сказал Аркаша:
— Пойдем, Алик, поможем Марине морковь полоть.
— Чего ей помогать, у нас ведь не колхоз.
— Дак Марине же…
* * *
Они втроем допалывали огромную гряду, когда появилась тетя Наташа:
— Ой, ребята! Мне же вам платить нечем.
— Нам платить не надо, — сказал Аркаша.
— Мы — отряд, — перевел дух вконец изнемогший Алик.
Тетя Наташа засуетилась:
— Что соседи-то скажут, господи. Погодите. Я хоть молоком студеным вас угощу.
Маринка тоже побежала к дому. Ведра из сенок выхватила. Кричит:
— Вы кончайте, ребята, а я воды пока натаскаю. Потом снова боксерить пойдем.
И нет уже Маринки. Только ведра прогремели внизу, в ельнике.
Обратно она примчалась без ведер:
— Они опять там грабят!
Расспрашивать было некогда. Аркаша и Алик припустили вниз, к Вихляйке. Сзади пыхтела Маринка. Слышались крики тети Наташи:
— Марья! Куда опять, сатана?! Ведра где-е?..
У осокоря ребята залегли. Отдыхивались, смотрели вниз.
— Без команды не вскакивать! — приказал Аркаша.
На середине Вихляйки покачивался плот. Заложив руки за голову, на нем лежал Васька Слон. Ногу правую на согнутое левое колено положил.
Рядом стоял Вадик. Из-под ладони вдаль смотрел. Рожа у Вадика — счастье сплошное. На плоту груда одежды навалена. А по берегу метались городские мальчишки, кричали вразнобой:
— Отдайте, пожалуйста, мои штаны!
— Мне же от бабушки влетит!
Городскую мелкотню возглавлял тот самый Бородатый длинный парень.
Вадик прокричал на берег условия:
— Пусть Борода нам свой ножик отдаст!
— Я отдам, я, честное слово, принесу! — встрепенулся Бородатый. — Я вообще с вами подружиться хочу. Слышите, Вася?
— Отдай ты им, а то крику на всю речку, — разрешил Слон.
Вадик покидал в воду одежду. Мальчишки с гиком и гамом вылавливали свои штаны и рубахи.
— А мои брюки? — спросил Бородатый.
— Поклянись, что вместе с ножом марки принесешь, — заявил Вадик Марочник.
— Принесу, честное слово.
— Че оно, слово-то. Ты скажи «гад буду».
— Гад буду!
— Ты и так гад, гад и трус! И никакой ты не пионервожатый, — взъерепенился вдруг маленький чернявый мальчишечка.
— Пора! — скомандовал Аркаша. — За мной! — и он покатился к воде.
— Ура! — закричал Алька, бросаясь вслед за Аркашей.
— Оперкотом их, оперкотом! — бесновалась сзади Маринка.
— Тревога! Полундра! — почему-то радостно закричал Вадик. — По левому борту неприятель!
Слон кинул одежду Бородатого в воду. Подальше от плота постарался. Штаны и рубашка быстро тяжелели. Не подбери их — утонут. Ребята бросились подбирать.
А пиратский плот уходил вниз по течению.
* * *
Феня Нестерова с годовалой девчушкой на руках сидела во главе стола. А стол облепили Эльдар, Матильда и Рем с Ромулом.
Табуретка рядом с Феней была свободна. Она явно предназначалась для Худышкина.
Николай Иванович колдовал над кипящим эмалированным ведром. Он помешивал в нем деревянной струганой палкой.
Ребята за столом изнывали от нетерпения. Наконец Николай Иванович повернулся к столу и торжественно провозгласил: