Изабель соизволила появиться лишь в конце дня.

Она сама объявила о своем приходе около пяти часов и не без драматизма разыграла сцену «явления народу». На ней был серый костюм, который выглядел бы вполне изящно, если бы не чрезмерно короткая юбка, ярко-красная блузка и туфли на слишком высоких для офиса каблуках. Черные волосы Изабель в художественном беспорядке ниспадали на плечи.

«Несколько лет назад я могла бы одеться так же, — подумала Эйприл. — И только потому, что под демонической маской пыталась бы скрыть собственные страхи».

Изабель была моложе Эйприл. Ей едва перевалило за тридцать. Когда Арманд женился на Рине, Изабель еще не умела говорить. И мачеха оказалась для нее единственной матерью, которую она знала.

Взвинченное состояние Изабель было вполне объяснимо.

— Хочу сразу же предупредить, что вовсе не осчастливлена вашим решением прийти сюда работать, — начала Изабель без предисловий. — Я очень прямой человек. Терпеть не могу общепринятого официозного ханжества и лицемерия. Потому сразу же заявляю, что буду постоянно с вами бороться.

— Понимаю, — кивнула Эйприл.

— Я считаю, что вы занимаете это кресло не по праву, — вскинула брови Изабель. — Я сделаю все для того, чтобы выбить его из-под вас!

— Раз уж вы называете себя человеком прямым, то можно надеяться, что методы вашей борьбы будут открытыми и честными, без тайных интриг.

— Я воспользуюсь любыми доступными мне средствами. А что? — в голосе Изабель появилась насмешка. — Вам есть чего бояться?

— И немало. К примеру, нелады с сотрудниками или банкротство. — Эйприл говорила спокойно и ровно. — Как и любому человеку, мне бы хотелось заслужить уважение людей, с которыми я работаю. Здесь, несомненно, это будет нелегко. Рину очень любили, а что представляю из себя я, никто не знает.

— Книготорговка, — напомнила Изабель.

— Да, это то, что я умею делать и в чем я специалист. «Горизонты власти» — новое для меня дело. Не знаю, смогу ли справиться. Не знаю даже, с чего начать. Но я, безусловно, постараюсь…

— Этого недостаточно. Пока вы тут «безусловно стараетесь», может рухнуть то, что мы с таким трудом создавали! Никто не доверит неопытному пилоту вести самолет с полной загрузкой пассажиров на борту. «Горизонты власти» будут функционировать гораздо лучше, если вы немедленно уйдете отсюда.

— Освободив при этом высший пост для вас?

— Я должна была стать наследницей Рины!

— Возможно, вам только так казалось, поскольку указания Рины в завещании предельно четкие.

— Я считаю, что компания не должна развалиться только потому, что Рина испытывала чувство вины из-за каких-то сентиментальных ностальгических переживаний в конце своей жизни.

— Она никак не могла знать, что конец ее столь близок, — спокойно перебила Эйприл. — Рину убили.

В воздухе повисла напряженность.

— Я об этом не забываю.

— Я тоже. Вы спросили у меня, чего я боюсь. Так вот, моя мать занимала пост главы «Горизонтов власти», и ее убили. Теперь ее место занимаю я. И надо быть полной идиоткой, чтобы не понимать, насколько это опасно, насколько велика опасность второго убийства.

— Только в том случае, если смерть Рины не ваших рук дело.

— По счастью, тут мне не приходится сомневаться. Я знаю, что убийца пока на свободе, что он (или она) может снова нанести удар.

— Если вам страшно, то почему вы все еще здесь? Почему вы не бежите обратно, в свой безопасный магазинчик в Бостоне?

— Я предпочитаю бороться со своими страхами. А относительно тайн скажу одно — они для того и существуют, чтобы их раскрывали. — Эйприл помолчала. — Долгие годы мы с матерью были разлучены. Но она все-таки оставалась моей матерью. Ее убили, и я непременно найду убийцу. И непременно буду заниматься делом, которое она мне завещала… Если вас не устраивает такая постановка вопроса, то это ваши проблемы. Я хочу работать с вами, но война — малопродуктивное занятие. И потом, вам следует быть готовой к тому, что я умею постоять за себя. Я умею дать сдачи.

Изабель холодно кивнула, но Эйприл показалось, что во взгляде ее мелькнуло удивление.

— Я рада, что мы так хорошо понимаем друг друга, — сказала Изабель и, резко повернувшись, стремительно вышла из кабинета.

— Она — сука, — сказала Изабель Чарли. — И беда в том, что умная сука. Она вовсе не провинциальная простушка, как я думала. С ней не так-то просто будет справиться.

В ответ Чарли лишь молча покачал головой.

Вечером того же дня они сидели вдвоем в квартире Изабель. Она не была расположена ни заниматься любовью, ни ехать в «Шато». Изабель словно тигрица металась из угла в угол огромной гостиной в своей квартире на последнем этаже, терзаясь мыслями о будущем «Горизонтов власти».

— Нет, ну ты подумай! Кто из нас мог предположить, что эта мелкая книготорговка из Бостона все-таки осмелится принять дело? Мне и в голову не приходило, что она решится влезть в большой бизнес, о котором не имеет ни малейшего понятия. Черт возьми! Я ее явно недооценила!

— Изабель, успокойся. Сейчас ты, пожалуй, ее переоцениваешь. У меня такое впечатление, что Эйприл взялась за дело лишь из-за упрямства. Иными словами, это своеобразный вызов всем Севиньи. В действительности же «Горизонты власти» ей совершенно безразличны. И совсем непохоже, чтобы она верила в основные постулаты своей матери.

— Подумаешь! Я тоже не верю. Главное, что в эту ахинею о самопомощи верят миллионы. И как только это дойдет до Эйприл, она тоже захочет зарабатывать на людских слабостях.

Чарли понимающе усмехнулся. Он прекрасно понимал, что вопреки этой болтовне Изабель, пусть глубоко в душе, но все же верит в идеи «Горизонтов власти». Иначе она не занималась бы с такой страстью возложенными на нее Риной обязанностями. Да, внешне Изабель была сурова и цинична, но Чарли как никто другой знал, как на самом деле она ранима и чувствительна.

«Овладейте своей силой!» — вот ключ к успеху, вот ключ к сокровищам мира. И Чарли, и Изабель прекрасно понимали это. «Горизонты власти» процветали благодаря тому, что Рина де Севиньи тщательно продумала и разработала систему постановки персональных задач, систему умственной дисциплины и трансформации внутренних отрицательных самооценок в положительные…

И в самом деле можно взять свою судьбу в собственные руки. И можно влиять на судьбы других людей.

Чарли помнил, какой безнадежной и беспросветной была его жизнь до встречи с Риной, до знакомства с «Горизонтами власти». Отпрыск когда-то состоятельной семьи, из поколения в поколение утратившей былую силу и влиятельность из-за чрезмерного увлечения спиртным, азартными играми и идиотских трат. С детства Чарли страдал от жестоких депрессий, приведших в конце концов к мысли о самоубийстве. О, он знал, как покончить с собою. Красиво. Легко… Последняя попытка была предпринята им три года назад. Ритуал включал в себя бутылку «Шевье», парадный костюм и мост Джорджа Вашингтона, с которого ему и предстояло ринуться в бездну.

И Чарли уже не было бы в живых, если бы мимо в автомобиле не ехала Рина. Единственная из проезжавших в это время по мосту, кто остановил машину и попытался удержать Чарли. Другие, казалось, не обратили на него ни малейшего внимания. А Рина обратила. Обратила и сделала то, что никто из прохожих не осмелился сделать. Словно желание свести счеты с жизнью, прыгнув с моста, было заразной болезнью.

— Вы и впрямь на краю обрыва, — подойдя к нему, мягко сказала она. — На этот мост вас привели ваши прежние дурные помыслы, постыдные поступки, устойчивые заблуждения. Они сговорились против вас, и теперь перед вами только два пути: броситься вниз или же протянуть мне руку. В любом случае с прошлой жизнью будет покончено.

Чарли видел перед собой миниатюрную блондинку, имевшую для него несколько расплывчатые очертания. Но в ней было что-то гипнотическое. От нее исходила сила, которую он чувствовал даже сквозь туман, после семи двойных виски, плотной пеленой окутавших его сознание. Когда Рина протянула руку, Чарли уже и не думал отказываться от предлагаемой помощи. Он сделал ответный жест и пошел за Риной. Ему захотелось узнать все о спасшей его женщине, захотелось разобраться в ее добродетелях и пороках.