— Ты этого не сделаешь. — Арманд сурово смотрел на дочь.

— Не препятствуй мне в этом, отец! — Изабель заплакала.

Обстановка в зале заседаний, где читалось завещание, превратилась в настоящий хаос — как раз то, что, по мнению Блэкторна, больше всего любили следователи по раскрытию убийств. Семейство пребывало в полнейшем расстройстве. Условия завещания были и впрямь непредвиденными. У Блэкторна появилась редкая возможность понаблюдать за реакцией каждого на столь неожиданный поворот событий.

Роб перекинулся быстрым взглядом с Марти Клементом, которого хорошо знал еще со времен своей работы на ФБР. Марти слегка приподнял брови в знак того, что понял своего бывшего коллегу. Блэкторн мысленно порадовался тому, что на это дело назначили именно Марти, а не какого-нибудь неопытного, излишне идеалистического молокососа. С Марти можно даже будет обменяться кое-какой информацией.

— Изабель! Я настоятельно советую тебе следить за своими эмоциями, прежде чем что-то сказать. Ты можешь потом пожалеть об излишней горячности, — жестко произнес Арманд.

В интонации Арманда сквозила злоба: от его привычной доброжелательности не осталось и следа.

За несколько дней после смерти жены Арманд постарел прямо на глазах. Взгляд потускнел, походка стала тяжелой. Блэкторн не знал, был ли их брак с Риной счастливым, но скорбь вдовца казалась искренней. Интересно, стал ли новый текст завещания откровением для Арманда, или же он и раньше знал о намерениях своей жены?

Вот кто уж точно ничего не знал, так это Изабель. Лицо ее пылало от гнева, глаза метали молнии. Она была склонна к драматическим эффектам. Своими черными как вороново крыло волосами и поразительно стройной фигурой Изабель постоянно привлекала всеобщее внимание, но не внимание толпы занимало ее. Блэкторн знал, что единственным человеком, чью любовь и уважение всегда стремилась завоевать Изабель, был Арманд. Однако по некоторым причинам ей никогда не удавалось завоевать отцовского сердца.

Лицо Кристиана оставалось, как всегда, непроницаемым.

«Насколько же они разные — родные брат и сестра, — подумал Роб. — И внешность, и темперамент. Изабель — открытая и вспыльчивая; Кристиан, напротив, скрытен и холоден».

Блэкторну Кристиан не очень-то нравился. Не нравилась искусная маска безразличия на лице, не нравился взгляд холодных серых глаз.

Хотя Изабель тоже… Она, бесспорно, интересная женщина. Полна энергии, всегда нетерпелива. Подкупало и ее жизнелюбие. Однако главным стремлением Изабель было стремление доказать отцу и брату, что они явно недооценивают ее таланты.

Наследование «Горизонтов власти» могло бы помочь ей убедить их в этом. Ничего удивительного, что она так расстроена.

Зал постепенно пустел, в нем остались лишь члены семьи, Рипли, Клемент и Блэкторн. Теперь, после первой бурной реакции на завещание, все примолкли. Блэкторн понимал, что присутствующих смущает участие в разыгравшейся сцене его и Марти Клемента.

Да пошли они к черту со своей подавленностью!

— Ну, и что же вы все собираетесь с ней делать? — прервал наконец всеобщее молчание Блэкторн. — Я имею в виду Эйприл Хэррингтон. Спрашиваю об этом, исходя из вашей реакции на новый текст завещания Рины. Оно ведь было неожиданным, не так ли? — Блэкторн сделал паузу. — Или, быть может, Рина поделилась с кем-нибудь из вас своими планами на сей счет? — Он взглянул на Арманда.

— Похоже, официальное расследование началось? — выдавил из себя Кристиан. — Вы представляете ФБР?

— Мистер Блэкторн не является больше представителем ФБР, — вступил в разговор Клемент. — Данное расследование поручено мне. — Он достал из кармана пиджака диктофон и положил его на стол. — Я буду говорить с каждым из вас персонально. С этого момента действительно начинается официальное расследование.

Мартин включил диктофон, назвал свое имя, дату и время, а также перечислил всех присутствующих в зале.

— А вы не намерены зачитать присутствующим их права, или как там у вас это делается? — спросил Кристиан с явным сарказмом.

— В настоящий момент — нет. Никто из вас пока не обвиняется в преступлении.

— Я не боюсь, что мои слова будут записаны, — заявила Изабель. — Мне скрывать нечего. И я убеждена, что зачитанное нам завещание — мошенничество. Эта женщина, Хэррингтон, каким-то образом вышла на Рину и оказала на нее давление, не исключаю даже шантаж Она убедила Рину изменить завещание, а потом убила ее. Эта самозванка должна сесть в тюрьму, а не наследовать «Горизонты власти».

— Я что-то плохо слышу, — съязвил Кристиан.

Изабель пропустила замечание брата мимо ушей.

— Я намерена немедленно дать задание нашим адвокатам опротестовать завещание.

— Нет, — возразил Арманд. — Это совершенно неуместно.

— Папа, ради Бога…

— Само собою, все мы ошарашены услышанным сегодня утром, — спокойно продолжал Арманд. — И я подозреваю, что чем больше мы будем размышлять об этом, тем больше будем расстраиваться. А посему теперь же, не откладывая, я выскажу свое мнение по поводу сложившейся ситуации. — Он помолчал, как бы собираясь с мыслями, а затем обратился к дочери: — Опротестовывать завещание твоей мачехи нельзя.

— Прости, папа, но я не могу с этим согласиться.

— Я не спрашивал твоего мнения.

— Ты никогда его не спрашиваешь.

Блэкторн услышал в голосе Изабель обиду. Он знал, что многие годы она надеялась стать преемницей отца, но Арманд придерживался консервативных взглядов на родственные отношения. И хотя Кристиан менее всего подходил на роль наследника, Арманд упорно готовил себе в преемники своего индифферентного сына.

— Будь любезна выслушать меня до конца.

Блэкторн не мог определить, игнорирует ли Арманд тот факт, что слова его записываются на диктофон, или же высказывается подобным образом намеренно.

— Правда в том, что была допущена несправедливость. В этом я виню себя. Я знал, что у Рины есть дочь. И даже больше — я видел ее много лет назад. Мне помнится, она была трудным ребенком. Грубым и диким. Та женщина, которую мы видели сегодня, не имеет с ним ничего общего. Если бы я только мог себе представить, что она преобразится таким образом! Но, увы, мне это даже в голову не приходило. Кажется, это я убедил Рину оставить девочку в пансионе в Штатах, решив не брать ее с собой в Париж Вам известно, что в то время Рина была женщиной совершенно не моего круга. И хотя она никогда не стыдилась своего прошлого, каюсь — я его стыдился.

Арманд печально покачал головой:

— Я не ищу оправдания в том, что хотел сделать из Рины женщину по своему вкусу, что перспектива перевоспитывать еще и ребенка пугала меня. Рина никогда не занималась воспитанием своей дочери. Девочка была неуправляемой. Я беспокоился за вас. Я считал, что Эйприл будет плохо на вас влиять… — голос его замер.

Блэкторна немало удивило и заинтересовало, что в детстве Эйприл Хэррингтон слыла «грубой и дикой». И все же он с трудом представлял себе, каким образом она могла бы плохо повлиять на Кристиана и Изабель.

— Сегодня я, отбросив снобизм и страх, признаюсь, что принял тогда неверное решение, — продолжал Арманд. — И стыжусь этого. Я разлучил мать и дочь. Это было непростительно.

Жаль, что Эйприл Хэррингтон вышла. Блэкторну было интересно, как бы она отнеслась к такому признанию?

— Девочка выросла, естественно, в обиде на нас. Что касается матери, — Арманд пожал плечами, — то изменение, внесенное в завещание, говорит о том, что Рина попыталась, скажем так, извиниться перед своим единственным ребенком. «Горизонты власти» были вдохновением Рины, ее собственным, самым интересным в жизни приключением. Она, а не я, их создатель. Она — ум и сердце компании. Я хочу, чтобы все знали — это я поддержал свою жену в правильности ее выбора будущего компании. Уверен, выбор этот справедлив. Считаю, что завещание Рины должно оставаться неизменным. Надеюсь, всем все ясно?

— Лично у меня нет ни малейшего интереса оспаривать завещание Рины, — сказал Кристиан. — Вышеуказанный предмет мне абсолютно безразличен.