- Что за... - бормочу, чувствуя, как что-то впивается в бедро. Я лезу в карман и ощущаю, как пальцы натыкаются на коробочку, которую Эмерсон принес сегодня вечером.

Я смаргиваю слезы и открываю коробочку еще раз, чтобы посмотреть на красивое кольцо с жемчугом. Дрожащими пальцами осторожно снимаю его с мягкой подушечки и надеваю на правую руку. Оно идеально подходит. Спустя столько лет оно все еще нравится мне. И если быть честной, я все еще люблю человека, который подарил его мне. Смело снимаю кольцо и, затаив дыхание, надеваю его на другую руку. Я смотрю вниз на единственную жемчужину, мерцающую на моем левом безымянном пальце. Должна сказать, мне нравится, как оно смотрится там.

И в этот момент я понимаю, что не смогу отказаться от присутствия Эмерсона в моей жизни. Не снова, независимо от того, как дорого, в конце концов, мне придется за это заплатить, но он того стоит. 

Большую часть воскресенья я потратила, стараясь восстановить внутреннее равновесие после того, как далеко не идеально прошел мой день рождения. Но прежде чем я успела это осознать, наступило утро понедельника - мой первый рабочий день в «Бастиан Креатив». Мой желудок скручивается в узел, пока я готовлюсь к рабочему дню. Я уже была взбудоражена тем фактом, что получила работу своей мечты, но прошедший уик-энд только усилил напряжение. Мне придется покинуть мое тепленькое, бесплатное жилье, поэтому необходимо, чтобы первая неделя в «Бастиан» прошла успешно. Мне еще предстоит небольшой испытательный срок, после которого Купер имеет полное право меня уволить, если не подойду «Бастиан». Так что, думаю, мой единственный выход - это стать образцовым сотрудником, даже если моей подготовкой будет заниматься мой бывший сводный брат и потенциальный любовник.

Конечно. Без проблем.

Кстати говоря, Эмерсон даже не пытался со мной связаться после субботнего вечера, который был похож на американские горки. После наших страстных поцелуев, спора по поводу денег и ужасного поведения моих бабушки и дедушки я не уверена, где мы теперь находимся. И после всего нам предстоит провести целую неделю в компании друг друга, пока я буду изучать основы моей новой должности. Будет интересно, это точно.

Я приезжаю в офис «Бастиан» как раз вовремя, одетая в мой лучший, «профессиональный хипстер», офисный наряд. Но когда выхожу из лифта, готовая сразу же начать обучение, я удивлена, что нахожусь в одиночестве в общем рабочем кабинете. Из дюжины других сотрудников никого, кажется, нет на месте.

- Эй? - зову я, оглядываясь вокруг, чтобы найти хоть кого-нибудь из коллег. Я проверяю время на своем телефоне и вижу, что сейчас ровно 10 утра. Начало рабочего дня. Что происходит? Чтобы чем-нибудь себя занять, я направляюсь к хорошо укомплектованному бару и снек-корзине, где модная, блестящая эспрессо-машина стоит наготове. Когда я приступаю к приготовлению отличной чашки кофе, то слышу шаги за спиной. Обернувшись, сталкиваюсь лицом к лицу с человеком, о котором не переставала думать в течение последних двух дней.

- Ох, Эбби, не стоило беспокоиться! - дразнит Эмерсон, поглядывая на мою чашку эспрессо. – Это не входит в список твоих обязанностей - делать мне кофе по утрам.

- Как удобно! - щебечу я, немного с ним заигрывая, пока беру кружку. - Потому что это для меня.

- Тогда я просто присоединюсь к тебе, - улыбается Эмерсон, обходя меня, чтобы добраться до эспрессо-машины. – Если мы, конечно, не собираемся заниматься этой «давай не разговаривать» ерундой, которую я так сильно ненавижу.

- Вовсе нет, - отвечаю ему, мое сердце бешено колотится в груди. И совсем не от кофеина. - При условии, что ты не ненавидишь меня после субботнего вечера.

- Да ладно тебе, - смеется Эмерсон. - Я давно перестал обращаться внимание на то, что думают обо мне люди, Эбби. И я, конечно, не имею привычки в чем-то обвинять чью-либо семью. Мне жаль, что я сказал те дерьмовые вещи о твоих бабушке и дедушке. Я не имею права осуждать их, даже если они не испытывают подобных проблем в отношении меня.

- Чувак. Нельзя же быть настолько идеальным? - смеюсь, потягивая свой кофе.

- Что я могу сказать? Мой очаровательный нрав уже не настолько вспыльчив, как восемь лет назад, - отвечает он, поднимая свою кружку кофе. - Оказалось, что доставать людей не одобряется в индустрии высоких технологий. Кто знал? Так что ты скажешь? У нас все хорошо?

- У нас все хорошо , - улыбаюсь в ответ.

- Вижу, тебе понравился подарок, - замечает он, глядя на мою правую руку.

- Оу, да, - отвечаю, снова восхищаясь серебряным кольцом. Слава богу, я не забыла надеть его на правую руку, а не на левую. - Оно прекрасно, Эмерсон.

- Рад, что ты все еще так думаешь, после стольких лет, - говорит он. - Все та же старая Эбби, а?

- Более или менее, - пожимаю плечами. - Хотя, кажется, в наши дни стала оскорбительна пунктуальность. Где все?

- О, Купер обычно не появляется раньше полудня, а остальная часть офиса придерживается его графика, - говорит мне Эмерсон.

- Боже, - отвечаю ему, - я только начала думать, что эта работа не может стать еще лучше...

- Это очень милая, хорошая работа, - соглашается Эмерсон. – Здесь мы выкладываемся на все сто, но на наших собственных условиях. Ни в одной компании я не был настолько счастлив работать, как в этой. Так и думал, что стоит прийти пораньше, чтобы встретиться с тобой, как раз введу в курс дел, пока подтянутся остальные. Готова начать, протеже?

- В полной готовности, - говорю я, допив свой кофе. – Просвети меня! О, Мудрейший.

В течение дня Эмерсон объясняет мне все тонкости работы агентства. В основном мои обязанности будут заключаться в проработке новых идей методом «мозгового штурма» для маркетинга и брэндинга, прежде чем передать их различным клиентам. Я буду оформлять свои идеи с помощью первоклассного дизайнерского набора «Бастиан». Я даже предположить не могла, что получу работу, которая действительно будет мне так нравиться, тем более на столь раннем этапе карьеры. После того, как получила новую работу в «Бастиан», а также после того, как Эмерсон вновь появился в моей жизни, - 26-ой обещает стать самым прекрасным годом, действительно...

То есть, я думаю так до тех пор, пока не вспоминаю о бабушке и дедушке, отрекшихся от меня.

Мы с Эмерсон сидели в конце общего стола, когда коллеги начали появляться в офисе пару часов спустя. Все очень тепло встретили меня, я бы даже сказала, душевно. Но, эй, мы все-таки представители одного тысячелетия, так куда мы катимся? Как по мне, лучше бы они вели себя естественно, чем проявляли чрезмерный энтузиазм. С некоторыми я уже знакома после той ночи в баре: Брэдли, Тайлер и Эмили. Они вежливо улыбнулись мне и уселись за свои рабочие места, но я чувствовала их взгляды, направленные на нас с Эмерсоном.

Уверена, им интересно, что же мы делали вместе в баре, какова природа наших отношений, и все такое. Я почти рассмеялась, думая о том, как буду объяснять наши отношения: «О, вы знаете, в течение одного дня мы были сводными братом и сестрой, один раз переспали, не виделись почти десять лет, но…» Да, это подобно ледяному душу! Я принимаю решение не беспокоиться о том, кто и что может подумать, и сосредотачиваюсь на изучении основ. К концу моего первого дня я чувствую, что получила лишь небольшое представление о том, в чем состоит суть работы, и еще сильнее предвкушаю момент, когда смогу узнать больше. Оказывается, Эмерсон отличный учитель.

Купер появился после полудня, как Эмерсон и говорил. Он улыбается всем своим рабочим пчелкам и подходит, чтобы сказать «привет» мне и Эмерсону.

- Как проходит твой первый день, Эбби? - весело спрашивает он.

- Я пока еще ничего не испортила, - отвечаю ему. - Полагаю, что все хорошо!

- Она рождена для этого, - говорит Эмерсон Куперу.

Краем глаза я замечаю, как Тайлер толкнул Брэдли и стрельнул в его сторону понимающим взглядом. Надо будет напомнить Эмерсону, чтобы не хвалил меня слишком громко в присутствии остальных. Это может вызвать лишние пересуды. Может, даже вызовет легкую зависть по поводу моей дружбы с одним из начальников агентства. Шутка моего деда о том, что я могла бы сделать с Эмерсоном, чтобы получить эту работу, все еще причиняла мне боль. Не хочу, чтобы кто-то здесь думал так же. Хотя, оглядывая общий рабочий кабинет, могу предположить, что уже слишком поздно.