– Но человек же учится на ошибках…

– Лишь мгновение назад я и сам вспомнил эти слова. Но заметь, разумная Сафият, что он учится лишь на собственных ошибках. Чужие для него будто не существуют. Или ошибками не являются. Будь это иначе, именно глупости, ошибки, заблуждения стоило бы собирать, записывать и учить наизусть…

– Воистину ты прав, достойный сказитель… Хотя мне иногда так хочется услышать сказку, которая рассказывает о совсем ином… В которой добро побеждено злом… Или смерть настигла главного героя за миг до торжества справедливости… Или…

– Бойся желаний, уважаемая… Они имеют обыкновение сбываться, причем в самый неподходящий момент.

Сафият пожала плечами. Отчего она должна этого бояться? И что плохого в том, что ей захотелось услышать сказку, не похожую на все остальные…

Алим поправил кожаный ремешок сандалии. С самого утра он чувствовал какое-то неудобство, что-то за пределами его понимания беспокоило его. Хотя ни удобные сандалии, ни привычное платье на широких плечах, ни уютная курительная не изменились. Не изменился и он сам, оставаясь все тем же великим магом, неспящим Алимом, волей и воображением Мераба обретшим тело.

Почти, к счастью, не изменился и мир вокруг него. Все так же правил прекрасным Медным городом Мераб-халиф, все так же сопутствовала ему Хаят-повелительница, по-прежнему влюбленная в своего мужа. Не спешили падать стены дворцов, торговали в своих лавках купцы, суровые стражники все так же хранили покой города, на который все так же никто не посягал.

Менялось лишь неумолимое время. Оно не останавливалось ни на миг, принося радости и печали, отсчитывая ход жизни каждого смертного и в огромном мире, и в Медном городе. Поэтому в указанный час и ушла из жизни Камиля, прекрасная и нежная, оставшись в памяти неспящего Алима светлой страницей его бесконечной жизни.

Да, Алим был бессмертен. То был один из даров (или, быть может, одно из проклятий) Инсара-магрибинца, могучего мага, искавшего свою судьбу и верившего в свое всевластие. Увы, неверно понятое предсказание убило Инсара. К нему же, Алиму, и перешло все то, чего лишился Магрибинец, – бесконечная жизнь, бесконечная мудрость и бескрайняя жажда обретения новых знаний.

Мераб, ныне халиф, но в далекие времена совсем мальчишка, смог избавить Алима от прозябания на страницах забытой книги, вернув его в огромный мир бестелесным советником-невидимкой. Обретя подлинные силы уже здесь, в Медном городе, халиф Мераб подарил Алиму еще и тело. Теперь он, бессмертный маг, был похож на воина, повидавшего немало кровавых битв, но уберегшегося от тяжелых ран. Виски Алима чуть поседели, и любой посторонний сказал бы, что этому достойному господину, должно быть, недавно исполнилось сорок. Или исполнится через полгода.

Беспокойство не отпускало Алима. Небо было все так же безоблачно, дали все так же прекрасны… Однако утро поздней весны перестало быть для мага радостным – словно темно-серая пелена пала на ставший привычным мир Алима.

– Аллах всесильный, у кого бы мне спросить совета? – пробормотал Алим, неспешно спускаясь в парадные комнаты. – Клянусь бородой пророка, я был бы сейчас рад даже глупым вопросам Инсара…

«Тогда, должно быть, мое появление порадует тебя…» – в разуме мага зазвучал мягкий женский голос.

– Хусни… Красавица…

«Да, мой далекий друг, это я…»

Алим заулыбался. Всегда приятно получить весточку из тех далеких дней, когда ты был молод.

– Как же тебе удалось отыскать меня?! Как ты смогла освободиться от оков книги?

«Отыскать тебя было нетрудно – наши души связаны с далеких дней и по сю пору… Избавляться от оков мне не понадобилось: я по-прежнему живу в теле царевны Будур и обитаю в истории о ревнивой лампе… А муж мой – все тот же добрый Аладдин, который все так же не чает во мне души…»

Алима нелегко было удивить. Но Хусни это удалось.

– Похоже, моя греза, твои силы несказанно возросли…

«Нет, Алим, я осталась такой же, как и была. Мераб смог освободить тебя… Мне же он просто показал дорогу в огромный мир. И теперь я могу, когда пожелаю, покидать страницы и наслаждаться изменениями вокруг, а потом возвращаться обратно, в историю о том, как я стала царевной и любимой женой».

– Женщины всегда были мудрее мужчин, – пробормотал маг. – Тебе удалось то, на что у меня не хватило бы сил…

«Оставим пустые славословия… Время не ждет!»

– Время, прекраснейшая? Отчего ты заговорила о нем?

Алим словно наяву увидел теплую улыбку девушки.

«Я отыскала тебя, мудрец, среди волн мирового эфира по твоему беспокойству. Оно столь велико, столь сильно напоминает мне крик о помощи, что становится немного не по себе…»

– Крик о помощи? – Маг пожал плечами и попытался прислушаться к себе. Да, беспокойство никуда не ушло. Но оно мало походило на панику.

«Да, крик о помощи. Ты научился хитрить с самим собой, Алим. Тебя снедает непонятная тебе самому тоска, ты видишь мир вокруг посеревшим, подготовившимся к великим бедам. И не можешь признать этого…»

– Должно быть, ты права. Меня действительно беспокоит что-то… Что-то, чего я понять не могу.

«Твое беспокойство не напрасно. Помнишь ли ты тот день, когда превратил далекого полуночного мага-наглеца в пятерых колдунов?»

Алим ухмыльнулся. Пусть случилось это невыразимо давно, но в памяти по-прежнему жило удовлетворение от той победы.

– Да, моя далекая греза, я помню тот день. И твою помощь не забыл.

«Отлично. Тогда тебе надо вспомнить и слова, которыми ты даровал тогда пятерым обрывкам колдуна возможность встречи».

– Зачем, прекраснейшая? И вряд ли я вспомню дословно, что наговорил тогда, в пылу битвы…

«Постарайся, Алим. Это очень важно!»

– Я сказал… что дарую им возможность встречи… Через много сотен лет…

«Нет, ты произнес другие слова. Ну же! Сосредоточься. Как будто впереди экзамен, а наш наставник встал не с той ноги и очень зол…»

Алим прикрыл глаза – привычные стены дома мешали ему. Маг погрузился в воспоминания. Вот перед мысленным взором встали пески, вот по левую руку осталась стена колдовской школы. Вот невидимкой шагает позади Хусни… Вот вышел из ниоткуда прыщавый полуночный маг-недоучка. Вот цветок из сотен и сотен песчинок поглотил надменного кельта…

– Я сказал, что после того, как истечет столько сотен лет, сколько песчинок в этой великой пустыне, они смогут вновь стать единым существом…

«Именно так… Однако сил у твоего врага оказалось больше, чем ты мог себе представить. И он, вернее один из них, сделал так, что человек отобрал у пустыни почти все пески. Оставшиеся песчинки уже истекли. И пятеро надменных кельтов отправились за своим освобождением…»

– Аллах великий…

«Увы, глупый мой друг. Сейчас он тебе не поможет. Вспоминай. Старайся восстановить каждое, ты слышишь, каждое свое слово…»

– Я пообещал им встречу… у стен неведомого города… Нет, не так… – Алим усердно хмурил лоб, пытаясь восстановить в памяти и самый смысл своих слов, и их звучание. К счастью, ему это удалось. Вот он вновь стоит перед расходящимися в разные стороны колдунами, вот чувствует, как дрожат колени, ведь неслышная и невидимая битва отняла невероятно много сил… – Я сказал так: «Если встретитесь у стен города, которого нет, в тот час, когда звезды соединятся в лисий хвост, а полуседая красавица подаст вам амулет, не лежащий ни в каменной шкатулке, ни в деревянном ларце, ни в плетеной корзине… Не покоящийся и не летящий… Не видевший ни света дня, ни тьмы ночи, не принадлежащий ни одному из известных миров и не упомянутый ни в одной из легенд…»

«Да, именно так…»

– Ты хочешь сказать, что пятеро кельтов отправились в путь и нашли такой город?

«Ты понял меня правильно. Они отправились в путь, они нашли такой город… Они ждут указанного тобой часа и ищут полуседую красавицу…»

– Это, конечно, скверно. Но почему ты сейчас заставила меня вспомнить об этом? Пусть себе ищут!