Джинни увидела, что лоб Бена сморщился, скулы напряглись, а в глазах появилось выражение испуга. Уголком глаза она заметила вошедшую в комнату Нэн и подумала, что хорошо, что мать Стоуна тоже услышит.
— О чем ты, Джоанна? Речь пойдет о тебе и Стоуне? Что было между вами в дороге? Что-то было? Поэтому он ринулся из дома?
— И да… и нет, сэр. Я не знаю, почему сейчас он так внезапно уехал. Я не знаю, что он думает обо мне, не знаю его чувств ко мне, но я люблю его и хотела бы, чтобы он полюбил меня. Я полюбила его с первого взгляда, когда встретила его в дороге.
Бен побледнел.
— Но ведь та — его сестра! Ты не можешь любить брата.
— Нет, сэр, он не брат мне. Я хочу выйти за него замуж. Он…
— Это невозможно! — вскричал Бен в отчаянии. В дверях стояла бледная и дрожащая Нэн.
— Невозможно только в том случае, если он не любит меня, — твердо возразила Джинни. — Вчера вечером он отверг меня. Но я не верю, что он не любит меня, даже если сам он сейчас убежден в этом. Я думаю, я надеюсь, что он уехал потому, что боялся открыть мне свою любовь.
— Он не может жениться не тебе, Джоанна. Он твой настоящий брат, единокровный, сын мой и Нандиль. О Боже, вот почему он ринулся из дома, как смерч! И он тебя любит.
Джинни сдерживала себя, чтобы не сразу раскрыть свою тайну… Она боялась, как ее примет Бен, и боялась не только за себя, но и за него: ведь ему предстояло узнать о смерти дочери!
— Я надеялась на то, что он меня любит и скрывает это даже от самого себя.
— Да ты не слышала меня, что ли, Джоанна? Ты — его родная сестра. Бог покарал меня за грехи — мои дети полюбили друг друга. Что мне делать? — бормотал он, глядя на Нэн, которая, казалось, была охвачена тоской и смятением.
— Я уеду, сэр. Уеду завтра же.
— Нет, это невозможно. Я люблю тебя и нуждаюсь в тебе!
Джинни перевела дыхание и мягко, но решительно возразила:
— Нет, сэр, вы любите Джоанну и в ней нуждаетесь. А я — не Джоанна. Я — не ваша дочь, мистер Чепмен. Я — Вирджиния Энн Марстон. Джоанна и я вместе учились и были лучшими подругами. Это она просила меня приехать к вам под ее именем.
— Этот жестокий розыгрыш — месть? — спросил он в гневном отчаянии.
— Нет, сэр, она не хотела мстить. Она хотела вернуться домой… и не смогла, поэтому послала меня. Все, что я вам рассказывала о ней и Стелле — правда!
— Это была проверка, что ли? Злая девочка! Я напишу ей, чтобы она приехала немедленно.
— Она не получит письма, сэр. Она умерла в Саванне 13-го марта… сразу после нашего приезда из Англии.
Бен вскочил и, схватив Джинни за запястья, тоскливо посмотрел ей в глаза:
— Джоанна, зачем ты это делаешь? Чтобы получить Стоуна? Хоть ты и приняла чужое имя, но это невозможно. Бог покарал бы за такой грех…
Джинни попробовала освободиться, но он не отпускал ее.
— Я — Вирджиния Марстон, — повторила она, — Джинни Марстон. Сядьте, сэр, я все расскажу.
Она подвела его к креслу и рассказала о смерти Джоанны и своей клятве, стараясь говорить мягко и, по мере возможности, щадить отцовские чувства.
— Все это правда, мистер Чепмен, — сказала она в заключение. — Я любила ее как сестра и сделала то, о чем она меня просила. Но я больше не в силах была притворяться Джоанной, не могла выносить, что вы меня считаете дочерью. Простите, если я ранила ваши чувства Я уеду немедленно — мне надо разыскать моего отца; я даже не уверена, что он жив.
— Проклятая самозванка! — вскричал Бен, кидаясь на Джинни. — Ты лжешь, моя дочь не могла бы задумать такой жестокий розыгрыш! Ты хотела занять ее место и получить после моей смерти денежки. А сейчас призналась, потому что поняла, что Стоун разоблачит и убьет тебя.
— Нет, сэр. Мне не надо ни вашего ранчо, ни ваших денег. Я появилась здесь, только чтобы выполнить посмертную волю Джоанны. Я хочу Стоуна, потому что я люблю его и знаю, что подхожу ему. Можете ненавидеть меня, хотя я этого не заслуживаю, — может быть, это отвлечет вас от горестной утраты. Стелла лгала дочери все эти годы, но Джоанна любила вас и хотела приехать к вам. Вы бы так полюбили ее! Другой такой чудесной девушки я не встречала… — Слезы полились по зарумянившимся от гневного окрика Чепмена щекам Джинни. — Мне так ее не хватает. Мы дружили все эти школьные годы и так много значили друг для друга. Она для меня… — Джинни зарыдала, Нэн обняла ее, утешая и плача вместе с ней.
Мать Стоуна поверила Джинни и поняла ее отношения со своим сыном. Он узнал, что союз его с этой женщиной греховен… и ринулся прочь от той, которую полюбил. Он любил и желал эту женщину, любовь к ней смягчила его сердце. Их жизненные круги много раз пересекались и теперь должны слиться воедино. Отрицать истину было нельзя: Великий Дух предназначил их друг для друга, Его рука вела ее сына к его судьбе. Союз Стоуна Троуера и Джинни принесет счастье им обоим и успокоит душу Бена. Нандиль была убеждена в этом.
Справившись с собой, Джинни закончила:
— Джоанна была бы счастлива здесь, но Бог рассудил иначе… Когда я вошла в ее комнату, у меня сердце разрывалось. Любой из ваших подарков доставил бы ей безмерную радость, или хотя бы письмо, хоть словечко… Но Стелла была жестокой и оторвала ее от вас… Я знала Стеллу и поэтому поверила всему, что вы о ней рассказывали. Я никогда не сказала Джоанне дурного слова о Стелле, чтобы не обидеть подругу, но я жалела ее за то, что у нее такая мать. Живя с вами, Джоанна стала бы счастливой. Я не считаю, что вы всегда правильно поступали в прошлом, но вас можно понять и извинить. Теперь женитесь на Нэн и будьте счастливы. — Джинни с пылом и безапелляционностью молодости высказывала свое мнение. — Не думайте о том, что скажут люди, жизнь слишком коротка, чтобы терять хоть минуту радости. Признайте Стоуна — он заслуживает этого, сэр. — Глаза ее снова затуманились. — Иногда я думаю, что Джоанна видит нас сверху и радуется, что вы ее всегда любили. Теперь я уезжаю, сэр. Мне кажется, что я допустила много ошибок, пытаясь помочь самой себе и другим, простите меня за них. Я оставляю на кровати письмо для Стоуна — отдайте ему, пожалуйста. Пусть он узнает правду обо мне от меня самой.
— Джинни — его судьба, Бен, — убежденным тоном сказала мать Стоуна, когда девушка повернулась, чтобы выйти из комнаты.
Бен и сам понял, что Стоун изменился, когда тот приехал уладить их отношения и заговорил о внуках и правнуках; Нэн подсказала отцу, что сын изменился под влиянием Джинни. Права Нэн и насчет Джоанны: Джинни словно вернула ему на время дочь подарив короткое счастье, прежде чем его ранило известие о смерти Джоанны. А если Стив любит ее и хочет жениться на ней, то, отвергнув Джинни, он потеряет и сына. Он не должен позволить, чтобы отчаяние и тоска по дочери исказили его суждение о ее лучшей подруге.
— Стой! — окликнул он Джинни. — Пожалуйста, не уходи, Джинни. Расскажи нам еще о Джоанне.
Джинни посмотрела на опечаленного отца.
— Я расскажу вам все, что знаю о ней. — Она поведала, как они познакомились с Джоанной, как подружились, как жили в Англии, как уехали в Америку. Она рассказала, что Джоанну похоронили в Саванне под именем Джинни. — Перевезите ее тело и похороните здесь, сэр, — посоветовала она. — Спрашивайте меня еще, я расскажу вам все, что могу.
— Почему ты не призналась, когда приехал Стоун? — спросил Бен.
Джинни не ожидала такого вопроса и ярко покраснела.
— Мне трудно ответить, сэр. Это связано с нашими отношениями в ту пору, когда мы были Стивом и Анной. Я влюбилась в него, но в его душе было столько горечи и разочарованности, что он не позволял никому приблизиться к себе.
Джинни рассказала кое-что о своих отношениях со Стивом, умалчивая о физической близости, но ей казалось, что они догадываются. Впрочем, подумала она, разве что-то можно скрыть от этой пары, которую сложная и трудная история их любви наделила, наверное, редкой проницательностью в вопросах любви и страсти.
— Когда он приехал домой, я была сердита на него за то, что он бросил меня в форте Смит. А он, оказывается, оставил письмо, которое я не получила. Он дал мне его здесь, и я его читала и перечитывала, оно говорит о любви. Но он снова отверг меня и бежал из дому, почему… мне стыдно признаться, но он испугался, что вступил в связь с родной сестрой. Мы были близки. Понимаете, Стелла не открыла Джоанне, что Стоун — родной сын Бена, и я не могла понять истинной причины его бегства. А потом я услышала ваш разговор с Нэн… и узнала. Я решила до его возвращения побыть с вами «как Джоанна» дать вам несколько спокойных счастливых дней. Но я уже больше не в силах была притворяться и должна была наконец поехать в Колорадо разыскивать своего отца. Признаться было так трудно… Вы внушили мне чувства любви и уважения. И у меня просто духу не хватало открыть вам, что я вас обманула. Я поняла, что сама себя загнала в ловушку, поняла, что не должна была выполнять этот жестокий план. Джоанна молила меня об этом в полубреду, в агонии, поэтому я согласилась. Но мне надо было поступить по-другому: приехать и рассказать вам все. Теперь я это понимаю. И кляну себя за то, что обманула вас и за то, что не поехала сразу разыскивать своего отца. Я так боюсь за него! — Слезы хлынули из глаз Джинни, и она с трудом договорила: — Может быть, я потому так и медлила, что боялась, оказавшись в Колорадо, узнать, что отец мертв.
