Как только я закончил осмотр цепи, вернул её Самсону и попросил начинать, что он сделал без всяких колебаний и без суеты, просто скрутив сё так, что она сломалась прямо на моих глазах. Это не просто оборот речи, всё действо происходило практически вплотную от меня. И, так как я следил за его движениями, секрет этого удивительного трюка немедленно раскрылся для меня. Самсон действительно изобретателен, но не в таком плане, какой ему приписывают. Он человек не только чрезвычайной физической силы, но умеющий думать. Я это объясню! Цепь, которую Самсон использует для своего трюка, необычна по конструкции. То есть, звенья, из которых она составлена, имеют любопытную форму. Их толщина примерно 1/8 дюйма, а длина 2 дюйма, каждое представляет собой двойную петлю, образующую восьмёрку. Такое длинное перекрещённое звено служит двум целям: во-первых, это даёт возможность ухватится за него пальцами: во-вторых, даёт гарантию, что оно переломится пополам, если только приложить усилия с обоих его концов.

Взявшись за намеченное звено, Самсон крутил его концы в противоположных направлениях, создавая напряжение, разламывающее его. Иногда, говорит он, на это уходит около минуты; в других случаях ему удаётся сделать это меньше чем за половину этого времени. Всё зависит от прочности металла, а она всегда неодинакова. В этом конкретном случае он выполнил трюк примерно за 30 секунд; в другой раз, позже, — ровно за 22 секунды. Я лично засекал время.

Полностью удостоверившись в совершенной подлинности трюка с разрыванием цепи — так как звено было сломано, а не просто раскрыто, как некоторые думали, — я предложил, показать мне трюк с цепью, лопающейся на его грудной клетке. То, что цепь именно лопалась, я убедился во время первого представления, наблюдая, как она отскакивала от его груди, распадаясь под его напором. И, как впоследствии оказалось, я был прав.

Цепь, которую Самсон выложил, я разглядел так же внимательно, как и прежнюю, и должен был признать, что с ней всё было в порядке. На звеньях не было решительно никаких следов ножовки и свидетельств использования напильника — такие существовали подозрения относительно этого сенсационного трюка. Цепь никоим образом не была обработана какими-либо якобы скрытыми методами. Но, как вы заметите, есть одна оговорка. Перед тем, как я взял цепь для изучения, пальцы Самсона поработали над ней очень любопытным образом.

Я сначала думал, что для этого трюка он будет использовать другую цепь — или другой кусок цени, — отличающуюся от той, что видел порванной на сцене. Но нет же, он спокойно сообщил, что заменяет лопнувшие звенья другими; и. к моему великому изумлению, от слов перешёл к делу. Показав, где цепь была сломана и вновь соединена, он взял плоскогубцы, раскрыл заменённое звено и вставил ещё одно из нового куска цепи того же кат и бра.

Это сам по себе был силовой помер, такой же замечательный, как и разрывание другой цепи, так как его пальцы ни в чём не уступает плоскогубцам, зажавшим другой конец звена. Иначе бы он не смог его раздвинуть. И если б я не увидел это свежее свидетельство феноменальной силы пальцев, мне трудно было бы поверить, что такое возможно. Это я признаю без колебаний. Видите ли, я проверял эту самую цепь при помощи тисков и плоскогубцев. Поверьте, даже так её совсем нелегко раскрыть.

Когда цепь была починена, я попросил Самсона, не станет ли он возражать, если я сам закреплю её. Он согласился. Так я и сделал, особенно стараясь зацепить концы так, чтобы совершенно нельзя было использовать какие-то уловки для их разъединения. Но в них совсем не было нужды, так как могучим усилием этот замечательный малый разорвал цепь через несколько секунд после того, как я столь надёжно соединил её вокруг этого массивного торса. Я должен был признать, что удовлетворён; ничего другого не оставалось. Но я не закончил! Я ещё должен точно описать, как выполняется этот трюк.

Как упомянул ранее, Самсон разрывает цепь, опутывающую его грудную клетку, не разламывая звенья, а раскрывая одно из них давлением с помощью расширения торса и распрямления спины. Для этого он соединяет цепь так, чтобы крюк, закреплённый на одном конце, зацеплял звено в месте соединения таким способом, что если приложить к нему достаточное усилие, оно раскроется. Этого напряжения он достигает, во-первых, наполнением лёгких стольким количеством воздуха, сколько они могут втянуть, а во- вторых - расширением спины. Когда он это делает, происходит нечто: расширение его грудной клетки и мускулов спины чудовищно. Это очень впечатляющая работа, в которой он долго практиковался, перед тем как научился выполнять её без опасения провалиться. В то, что ему пришлось долго отрабатывать этот трюк, охотно верю. Загрубевшие спинные мускулы, хорошо различимые даже на фотографиях, доказывают это.

Следующими я рассмотрел его стальные прутья, их у него всегда много под рукой, они нужны для состязаний, которые он проводит — очень популярное действо, так как призовые деньги честно раздаются, а не просто вручаются на сцене, чтобы потом быть возвращёнными в гримёрке. (Такие уловки способствовали гибели соревнований по борьбе, которые проводились в залах много лет назад). Десять фунтов делятся на троих, причем победитель получает пять фунтов, остальные — три и два фунта, согласно полученному месту. Могу сказать, что победителем считается тот, кто сможет сильнее всего согнуть один из таких прутьев. Никому, сказал Самсон, ещё не удавалось соединить концы прута, за исключением его самого. Почти всегда соперники нс могли создать хоть какую-то видимость, что железка поддалась.

Проверив эти прутья напильником, специально прихваченными с собой для этой цели, я вытащил один из них, который казался исключительно твёрдым. Точнее говоря, это можно сразу отметить, ни один из них нельзя было назвать мягким, но отобранный образец был, несомненно, твёрже остальных. Его концы я попросил соединить Самсона, что тот и сделал без всяких хлопот. На поверку оказалось, что он делает это намного быстрее, чем во время выступления на сцене. Когда я сказал ему об этом, а также о твёрдости того куска, он рассказал нечто интересное. Эти короткие прутья — их длина обычно 12 дюймов, — рассказал Самсон, — очень различаются силой сопротивления, даже если они сделаны из одной заготовки, иногда три-четыре оказываются крайне прочными и действительно трудными для сгибания. Трудными для него самого, он это имел в виду, а для других — просто невозможными. Другие прутья могут быть слабее. Такие время от времени попадают ему в руки, их он использует обдуманно. Когда участникам состязания достаточно везёт, что им попадаются слабые прутья, и они более-менее сильны, то получается хорошее шоу. А если нет — то нет и зрелища.

Относительно вопроса, почему на сцене он сгибает прутья дольше, чем в своей уборной, Самсон сказал так: если он будет сгибать прутья слишком быстро, люди подумают, что они, конечно, мягкие и согнуть их легко. Но если потратить больше времени на этот трюк, зрители его лучше оценят. Поэтому, несмотря на то, что он может, фигурально выражаясь, сомкнусь любой из этих прутьев — хоть жёсткие, хоть мягкие — в мгновение ока, он этого не делает, а тянет время и получает бурные аплодисменты за то, что выглядит напряжённой борьбой. В этом чувствуется мудрость. Самсон не только истинный исполнитель трюков, но также и шоумен — такое сочетание редко встречается.