— А каким образом ты сюда попала? — спросил мистер Клеменс. — Сбежала? Устала от корпоративного мира? Искала чудесную страну? Проблемы с законом? — Моя челюсть отвисла от того, как быстро он всё обо мне понял. Он взял из мешочка щепотку сморщенных листьев и пальцем затолкал их в трубку. — Я слышал все эти истории раньше.

— Я никогда не думала заходить так далеко, — ответила я, наблюдая как он перевязывает серой лентой красный мешочек, связанный моей бабушкой. — А сейчас я вроде как застряла здесь. Вам не случалось видеть здесь экран, или, может быть, знаете о другой возможности найти здесь сеть?

Он, прищурившись, посмотрел на меня. — По мне похоже, будто я понимаю о чём ты говоришь?

— Нет, сэр, — вынуждена была признать я. — Вы так не выглядите. Но от меня ведь не убудет, если я спрошу. Мне всего лишь надо как-нибудь дать знать моей семье, что со мной всё в порядке.

— Вот как, — ответил он, откидываясь на спинку своего кресла.

— А как насчёт вас? Как вы здесь оказались?

— Я здесь живу. — Он затянулся трубкой, выпуская маленькое серое облачко дыма, которое закружилось над его головой. — Ты на моей земле. Эти недоделки с Фермы тоже на моей земле. Но, кажется, всем плевать на это.

— На вашей земле?

— Именно.

Я не была уверена, как нужно реагировать на его слова. — Мои бабушка и дедушка когда-то давно владели фермой где-то недалеко отсюда.

Мистер Клеменс перестал дымить и уставился на меня. — Правда?

— Эпплы, — ответила я ему. — У них была большая органическая ферма, владение которой они сохранили даже в войнах.

Он опёрся локтями о колени и положил голову на руки, трубка висела в его пальцах, он пристально посмотрел на меня. Наконец он произнес. — Гектор был хорошим человеком.

Я резко выпрямилась, моё сердце бешено забилось. — Вы знали моего дедушку?

Он коротко кивнул. — Да, я знал его. Его владения были около сотни миль к югу отсюда. Он был хорошим фермером, судя по тому, что я слышал. Уважаемым. Честным. Трудолюбивым. Он умер на своей земле, чего желал каждый фермер,

По моей коже пробежали мурашки, как будто солнце выглянуло из-за туч, чтобы согреть меня в облачный день. — А моя бабушка, Ребекка, вы её тоже знали?

Он сдвинул брови, глубоко задумавшись. — Её родители, твои прабабушка и прадедушка были, первыми владельцами фермы, так? Она выросла здесь, затем владела фермой, когда умерли её родители?

— Точно! — ответила я, сияя от счастья. — Здесь родился мой папа. Сейчас мы все живем во Внутреннем Круге, но моя бабушка очень сильно скучает по ферме. Она всё время рассказывает мне о том, что они выращивали и ели. — Я была так счастлива поговорить с кем-нибудь обо всём этом, но мистер Клеменс отвернулся.

— Это было очень давно. Сейчас всё по-другому. — Он сунул трубку в зубы и затянулся, замолчав на несколько секунд, затем вынул её изо рта и сказал, — Все те идиоты оттуда не имеют ни малейшего понятия о том, что они делают. Они не настоящие фермеры. — Все его тело тряслось от ярости.

Определённо у этого парня есть зуб на Гайю за то, что она пользуется его землёй. — Как вы выжили? — спросила я его. — Что вы ели?

После очередной затяжки он ответил. — Я могу позаботиться о себе. Всегда мог.

Возле крыльца послышался какой-то треск. Я заметила что-то коричневое, крадущееся в зарослях кудзу. — Что это было? — спросила я.

Мистер Клеменс пожал плечами. — Какая-то мелкая живность. Некоторые из них начинают возвращаться. Мне верится, что недавно я видел мышь.

Издалека послышался свист Ребы, означающий, что мой отряд возвращается к работе. Я метнула взгляд на мешочек на столе и засомневалась, стоит ли говорить, что он мой. Потом подумала, что, может быть, моей бабушке приятно было бы знать, что он у мистера Клеменса. Она всегда может сделать для меня ещё один, когда я вернусь домой. Я посмотрела на него и улыбнулась. — Было очень приятно познакомиться с вами.

— Неужели?

— Конечно. Хотелось бы побольше послушать, какой была жизнь, когда мои бабушка и дедушка жили по соседству. Если у вас когда-нибудь будет свободное время...

Он рассмеялся. — Девочка, всё, что у меня осталось, это время.

Я ещё раз пожала его руку, сбежала по ступенькам и сказала — До скорой встречи!

* * *

Следующим вечером, вернувшись в поселок после целого дня сбора кудзу, я была раздражена всей этой монотонной работой. Мне было жарко, я устала, я всё время ворчала и я до смерти хотела принять душ — настоящий душ с тёплой водой и ароматным мылом. К тому же мне хотелось взять Бэзила и отвести его к мистеру Клеменсу. Я надеялась, что этот пожилой джентльмен сможет вправить ему мозги.

Я вывалила содержимое своей корзины на растущую кучу обрезанных лоз в хранилище и потерлась спиной о неровные стены, пытаясь унять зуд. Постоянное ношение грязного, пропитанного потом, колючего платья должно квалифицироваться как пытка. Остальные девушки из моей группы добавили свои лозы в кучу, соревнуясь друг с дружкой, кто насобирал больше.

Я бросила нож в корзину, убрала её к остальным и поспешила в столовую, надеясь перехватить Бэзила хотя бы на несколько минут, чтобы попытаться уговорить его улизнуть вместе чуть позже. Моё сердце забилось в предвкушении, пока я осматривала ряды людей, заполнявших зал, но, как бы внимательно я не смотрела, я не могла найти его, и была готова заплакать. Наконец, я вынуждена была сдаться, и поплелась к очереди, пока не раздали весь бульон.

Я вынула миску и ложку из подставки для первого уровня. Тут существовала сложная система, под названием пищевая цепочка, которая определяла, кто и что может есть, так как люди страдали от различных заболеваний желудочно-кишечного тракта. Первый уровень — это такие как я и девушки из моего отряда, получали только чистый бульон из кудзу и странный сладкий чай. Даже при том, что мы могли попросить добавки сколько угодно раз, мой желудок всё равно урчал, и я чувствовала голод большую часть дня. С той лишь разницей, что здесь за такое меня никто не собирался отправлять в реабилитационный центр. Как я заметила, то, что ели люди второго уровня, тоже выглядело не слишком соблазнительно. Рагу из кудзу с маленькими кусочками сладковатых овощей, которые выращивали в садах и собирали в лесу, к этому добавлялось что-то, называемое сыром. Чем выше был твой уровень в пищевой цепочке, тем более разнообразным становился рацион. Я нашла свободное место с моим отрядом. Никто не поднял на меня глаза, когда я села. Никто не разговаривал. Процесс еды здесь не имел ничего общего с тем, о чём рассказывала моя бабушка. Это было обычное потребление питательных веществ, напоминавшее тот же процесс в Кругах, разве что здесь мы использовали миски и ложки вместо бутылочек.

Скоро Гайя встала со своего места на помосте и подняла свою тарелку. Она была единственным человеком, который не подпадал под пищевую цепочку. Каждый вечер она ела с нашей сменой, и это была полная миска чего-то, что кто-нибудь из её домашних работников, например Элла или Бекс, приносил из кухни. Сегодня это была Лида, которая сидела в кресле позади неё, готовая вскочить по первому её слову.

— Давайте же поблагодарим нашу Мать Природу! — начала она и все мы склонили головы. — Мать Земли, дарующая жизнь, мы благодарим тебя за пищу, которую ты дала нам сегодня. О, Мать, ты преподнесла мне дары леса и полей! Я отобедала приготовленными листьями кудзу, грибами, кукурузой, ягодами, лепёшками и сыром! Настоящее наслаждение для желудка. Пожалуйста, благослови этих работников. Дай им здоровье, и однажды с твоей помощью они смогут присоединиться ко мне и попробовать эти деликатесы. Да будем мы благословенны.

Все вокруг повторили последнюю фразу. — Да будем мы благословенны! — затем мы все приступили к еде.

Я глотала свой суп, отчаянно желая, чтобы каким-то чудом Бэзил внезапно вошёл в двери, зная притом, что этого не произойдёт. Наконец, когда все покончили с едой, Гайя поднялась на ноги для своей ежевечерней речи. Я была так занята мыслями о Бэзиле, что едва слушала её пустую болтовню о зле, творившемся в Едином Мире и всех благах, которые давала нам Ферма. До меня долетели несколько её коронных фраз, пока она расхаживала по помосту в развивающемся голубом платье "Единый Мир, корпоративный враг" и "когда другие умрут, мы будем процветать" и "ответ на проблему человечества", но по большей части я была поглощена своей грустью от того, что я ещё один день не видела Бэзила.