— Я? Это ж сколько надо выпить…

— Чем докажешь? А то ведь стрельнем и деньги заберем.

— Стрельнуть можете, а вот с деньгами облом будет. Нас за молокососов не держи. Деньги в надежном месте и не здесь. Доказать про меня надо? Это можно. Пошли в чуланчик, там и докажу.

— Зачем в чулан?

— Это будет твоя тайна. А здесь… слишком много длинных языков.

— Чтобы ты меня там оглушил или зарезал?

— Из чулана второго пути нет? Куда я денусь? Из арбалетов дырок наделаете. А сказать есть что.

— Ладно, но учти, эти двое здесь остаются.

Когда они вошли в темный чулан, Кабан прихватил плошку со слабо горящим огоньком. На это Сашка и рассчитывал. Он слегка повернулся к Кабану и приподнял свою рубашку таким образом, что видимой частью его спины была та, на которой было выжжено рабское клеймо. Рубцы же оказались закрыты его руками и сдвинутой набок рубашкой. К тому слабый свет плошки не позволял хорошо разглядеть ничего, кроме клейма.

— Видел?

— Так ты тоже раб?

— В нашей удаче, почитай, почти все были такими.

— А почему при всех не показал?

— Чтобы кто — то из твоих меня за серебрянку страже сдал?

— Так ты беглый?

— Не в этом дело. Стрижка у меня свободная.

— А, ну да. А не думаешь, что я тебя сам сдам?

— За серебрянку? Золотой лучше серебрянки. Получаешь золотой, а мы уходим из вашего слишком подозрительного города.

— Давай золотой.

— Деньги в тайнике, а достать я не смогу.

— Что?

— Не пролезть мне. Только мальчишка сможет. Пусть щербатый останется пока здесь, а мы принесем золотой через четверть часа. Ну как?

— Ладно, но не дольше.

— Топор и нож давай обратно.

— После того, как принесешь золотой.

— Без топора золотой не достать.

— Ладно. — Они вышли из чулана. — Отдайте ему топор.

— И нож.

— И нож. Но у тебя только четверть часа… Никакой он не виконт. Из наших он.

Когда Сашка с Серри покинули постоялый двор, он достал из потайного кармана золотой и рассказал Серри, как действовать дальше.

Через десять минут подросток вернулся в подвал, протягивая золотой Кабану.

— А Топор где?

— Он пошел свой топор поточить. Говорит, что скоро, наверное, у него будет много работы. Если нас со Щербатым не отпустят.

Кабан понял, что имел в виду мальчишка. А стоявший рядом Ловкач добавил:

— Топор у нас убивать не любит. Зато обрубками делает умело. Две кисти, две ступни, прижечь огнем, чтобы кровь остановить… Ну, так мы пойдем? Что — то ваш город нам не по нраву. В Лоэрне, говорят, лучше.

Кабан стоял, обдумывая ситуацию. То, что они не графские лазутчики, это было доказано. Самые настоящие воры и налетчики. А вот что делать дальше? Он рассчитывал, что Топор вернется, вот тогда он прикажет положить арбалетными болтами его и щербатого, а мальчишку оставить в живых. Мальчишка покажет, где у них тайник с остальным золотом. Но Топор оказался хитрее. И ведь, в самом деле, такой может отомстить. Подстережет его, Кабана, да и поотрубает конечности.

— Ладно, пусть идут. И чтобы сегодня вас в городе не было!

Когда Сашка вернулся в замок, он первым делом приказал послать отряд стражников захватить Зорга, а сам пошел к Дару и все ему рассказал.

— Ты авантюрист. Я это всегда знал. Вас же всех могли зарезать. Я тоже хорош, не мог догадаться, что тебя могут узнать.

— Все обошлось, и Зорга сейчас приведут.

Дар только покачал головой. И был прав. Через час вернулся баронет Равсан и сообщил, что господин Борен, он же Зорг, за час до прибытия стражников, собрав вещи, отбыл в неизвестном направлении.

Хитрец приехал в Гендованское герцогство в разгар зимних холодов. В сам город он, конечно, не въезжал. Зачем ему это надо? Хоть и прошло больше трех лет, как он исчез из Гендована, но вряд ли его забыли. Людская память не всегда короткая. А он ведь возглавлял воровскую гильдию в Гендоване. И всегда был осторожным. Потому и выжил, дожив до таких лет. Не старых, конечно, ведь мужчина он еще был хоть куда. Хоть женись.

А жениться было в самую пору. Взять в жены смазливую молоденькую дворяночку, да и детишек, наследников, значит, завести.

Дворяночку? Кто бы мог в это раньше поверить? Он, Хитрец, скажи ему такое раньше, только бы рассмеялся глупой и пьяной шутке. А вот сейчас — пожалуйста. Он еще и выбирать дворяночку будет. Почему? Да потому, что он рыцарь. Самый настоящий рыцарь. Рыцарь Жереф. Так называется его замок в Каркельском графстве. Титул он купил прошлым летом в Каркеле, уплатив за него местному графу сто золотых. Деньги громадные, но только не для него. Сейчас состояние Хитреца оценивалось в две тысячи золотых! И это притом, что сто монет он отдал за титул, еще больше уже ушло на строительство замка, которое скоро должно закончиться. Плюс деньги на покупку двух поместий, одного в Гендоване, другого в Лакаска. Имелся десяток рабов — как же без этого? И личный десяток солдат. Какой рыцарь может этим похвастать? Не у каждого барона было столько солдат. А у него есть. А если надо, то он может еще нанять. И сундук от этого у него не полегчает.

Сам процесс обогащения был продуман очень удачно. После продажи очередной партии листьев, Хитрец возвращался в Лакаска. Вместе с ним ехал десяток охраны и трое мальчишек, сейчас уже подростков. Кто посмеет остановить рыцаря? Никто! Купленное им в герцогстве Лакаска поместье располагалось на самом юге обжитых районов. Дальше уже шли дикие земли.

В поместье Хитрец останавливался на несколько седьмиц, дожидаясь времени сбора урожая. Скучно не было. Пара молодых рабынь скрашивала дни пребывания в поместье. Даже детишки — бастарды, появились. Но это так, побочные результаты. Когда придется завершать работы по сбору и реализации листьев, поместье он продаст, а с рабынями еще подумает, что сделать. Может быть, возьмет с собой, а может, продаст на местном рынке. А на новом месте, в своем замке, он всегда может купить новых. Этого добра в Атлантисе всегда навалом, были бы деньги. А деньги у него есть.

Когда подходила пора сбора урожая, он выезжал к месту сбора, оставлял в долине солдат, а сам с мальчишками поднимался наверх. Через пару седьмиц спускался вниз, везя нагруженную мешками телегу и, забрав солдат, возвращался в поместье. Здесь по — быстрому сушил листочки и ехал в сторону Гендована.

Пока он занимался сбором урожая, солдаты в долине обеспечивали ему охрану от появления нежелательных гостей. Черных старателей ловили и убивали или же просто отпугивали. А для изредка появлявшихся местных аристократов, объезжающих пустоши, он был своим. Как — никак, рыцарь Жереф, купивший поместье неподалеку. Поэтому вопросов у пришлых баронов, что здесь делают его солдаты, не возникало.

За три года два раза появлялись дикари, охотники за кожей, срезанной с волосами на голове. Но к их появлению солдаты, засевшие в небольшом укрепленном форте, были готовы, встречая незваных гостей стрельбой из луков и арбалетов.

Сами же солдаты, будучи наемниками, получали свою плату и навязчивых вопросов не задавали, не зная, и не догадывались, чем он занимается в горах. Знали только Эрник и пара мальчишек, которых он прикупил зимой на рабовладельческом рынке в Гендоване три года назад.

Эрника он давно выдрессировал, этот не проболтается, понимает, чем ему грозит болтовня. А у двоих купленных он той же весной отрезал языки. А без языков не очень — то поболтаешь. Пусть радуются, что еще живы. Пока еще живы. Как только он закончит с рискованным делом и решит осесть в своем замке в Каркеле, мальчишек зарежет. Всех троих. Потому что и немые могут показать место, где растут чудодейственные листочки.

Но это будет только этой осенью, когда он соберет в последний раз свой урожай. Осенний урожай — самый обильный. Соберет, продаст и на этом закончит. Семьсот — восемьсот золотых добавятся в его сундуке за три урожая этого года.