Эрнику тоже не помешало бы отрезать язык, но кто будет носить листья на продажу? Тем более что и Сапожник, через которого налажен сбыт в Гендоване, мальчишку хорошо знает. Сапожник… Хм — м… Как с ним поступить, когда этой осенью получит деньги за последнюю партию товара, Хитрец еще не определился. Послать пару солдат и убить труда не составит. Или еще лучше: утопить в речке, что поблизости, когда Сапожник приедет с деньгами. Утопить — и концы в воду. И тогда никто не узнает, что листья поставлял Хитрец. Зачем всем знать, что благородный каркельский рыцарь — из гендованских воров?

Но действительно ли убийство Сапожника отрубит последние к нему нити? Если Сапожник с кем — то еще поделился, да хотя бы со своими домочадцами? Тогда убийство пользы не принесет. Наоборот, как бы те не разболтали по всей округе. Можно, конечно, убить всех в доме Сапожника, но здесь были сомнения. Смогут ли его солдаты сделать все чисто? Непонятно.

Сапожник по уговору получал десятую долю выручки. Значит, у него должно накопиться не менее двухсот пятидесяти золотых. Не все купцы из первой гильдии имеют столько. Да какое там! Редкий купец может похвастаться. Богач! А живет по — прежнему бедно. Это Хитрец ему подсказал, иначе у соседей и знакомых возникли бы справедливые вопросы: а откуда денежки? И не слишком ли он часто ходит в местную баню в дни после появления в Гендоване очередной партии листьев?

Листья Сапожник переправлял в Брейден, графский город в Гендоване. Переправлял через случайных людей. То через купца какого, то с подвернувшейся оказией. Но никто из этих случайных курьеров его не знал. Это было основным условием, которое поставил Хитрец.

Трудно найти такую оказию? Нисколько. Ведь в год Хитрец привозил товар всего — то трижды. Три оказии в год, всего — то. В Брейдене товар получал Евнух, через него же он расходился в разные стороны, в основном возвращался снова в Гендован, но уже маленькими партиями.

Уже два года местные гендованские бандиты пытались проследить, кто поставляет товар Евнуху, хватали курьеров, пытали их, но те ничего не знали. А у самого Евнуха был отрезан язык. Такой ничего не скажет.

Собранные деньги Евнух переправлял в Гендован хозяину местной бани. Тот тоже был немым, немым от рождения. Его так и звали Немой Банщик. Баню посещали многие жители и кому, да и в какой день и час Немой Банщик передаст деньги, узнать так и не удалось. Хитро придумано. Не зря его звали Хитрецом.

Самому же Хитрецу оставалось только ждать в своем поместье под Гендованом приезда Сапожника с вырученными деньгами за очередную партию товара. А на случай, если кто — то случайно на него выйдет, у Хитреца всегда с собой был десяток собственных солдат.

В этот раз все начиналось как обычно. Приехал в поместье, на следующее утро послал Эрника в город, до которого пешком было несколько часов ходу. К вечеру Эрник должен был вернуться, а на следующий день ближе к полудню следовало ожидать и Сапожника с санями. Но тот появился в тот же день вместе с Эрником.

— Что так быстро? Невтерпеж, Сапожник? — спросил Хитрец, когда они остались одни в комнате.

— Тут вот какое дело, — Сапожник поскреб рукой заросшую клокастой бородой щеку. — Появился в городе с месяц назад один человек. С востока. По виду из благородных. Сам я его не видал, но наши весточку пустили по всем низам. Нужны ему листочки и очень много. Говорят, что готов платить по две серебрянки. Это ж на тысячу золотых твой сегодняшний привоз!

— И как ты на него выйдешь, если его не видал?

Сапожник задумался, почесывая бритую голову.

— Вот видишь, — насмешливо произнес Хитрец.

— Нашим придется отдать.

— И сколько? Пару медянок?

— Нет. Полсеребрянки.

— Значит, уже стало семьсот пятьдесят золотых?

— Да, — вздохнул Сапожник.

Хитрец хотел продолжить, сказав, что Сапожнику придется себя выдать, иначе как выйти на человека с востока. Местные бандиты, узнав, что листочки идут именно через Сапожника, быстро выведают у того, кто ему их дает. То есть узнают и про Хитреца. Только Сапожнику уже будет не до этого: мертвым не интересно, что творится на земле, их удел — подземный. Хотел это сказать Хитрец, уже и рот раскрыл, только пришла ему на ум одна мысль. Семьсот пятьдесят золотых. Ему. Одному. Именно столько он думал положить в свой заветный сундук поздней осенью после продажи трех урожаев за этот год. А тут та же сумма идет с одного дельца.

И у Сапожника порядочно золота скопилось. Только достанется золотишко местной воровской братии. Неплохо те заработают. Двести — триста золотых, выпытанных ими у Сапожника, да еще столько же в качестве платы за сводничество с большим покупателем. Полтыщи золотых!

А еще они могут попытаться ограбить и его, Хитреца. Потом пытать и выведать тайну происхождения товара. Хотя, попытка — ведь не пытка. Руки у них коротки. Десять неплохих солдат быстро отобьют все желания его ограбить.

С Сапожником давно пора кончать, он свое отработал. Если решиться, то Хитрец за привезенную партию листьев заработает в несколько раз больше, чем обычно. И еще два будущих сбора урожая, прежде чем завязать с этим, тоже принесут очень хорошие деньги. Правда, к тому времени Сапожника для реализации товара не будет в живых, так появится новый канал сбыта — напрямую через воров. Хотя канал очень ненадежный. Проболтаются стражникам и всё, конец. Но ведь не сразу разговоры пойдут. На два раза канала хватит.

— Ты вот что, Сапожник, особо не расстраивайся. Твоя доля десятая, значит, получишь семьдесят пять золотых. И дальше будешь столько же иметь. Через того покупателя. Ты меня с ним не своди и вообще про меня молчок. Так что, всё твое будет, без тебя никому не обойтись. Мало того, глядишь, и воровская гильдия тебе что — нибудь подбросит. За услугу. Ты же главный. Требуй с их доли тоже десятую часть.

— Надо же, а я не додумался. Ну, хитрец, так хитрец!

— Тогда считай: с этой партии получишь от меня семьдесят пять золотых и от воров двадцать пять. Сколько всего? А всего твоих сто золотых будет. И это только за одно дело. А их по три в году. Ох, чувствую, скоро будешь купцом первой гильдии!

— Ну, ты и скажешь… Купец первой гильдии… Хм — м…

— Будешь, будешь! Не сомневайся. Ты это, листья сейчас не забирай, пусть пока у меня побудут, а как подойдет дело к продаже, тогда и заберешь.

— И то верно.

— А про листочки ты скажешь Медянщику и скажешь вот что…

На следующий день, еле дождавшись второй половины дня, Сапожник входил в дом Медянщика, одного из главных лиц в воровском мире Гендована. За три с лишним года, пока Хитрец отсутствовал, среди воровской верхушки произошли заметные изменения, появились новые лица, многих из них Хитрец совсем не знал. А среди старых Медянщик отличался большей разумностью и осторожностью. Попади Сапожник к кому — нибудь другому, тот, не задумываясь, захочет отобрать весь товар и сам его продать. А вот Медянщик несколько раз подумает, прежде чем решиться на такой вариант. А как товара не окажется? Тогда и двести пятьдесят золотых испарятся.

Медянщику Сапожник сказал, что есть человек, который знает поставщика листочков. Сам ли знает или только через кого — то, он, Сапожник, не ведает. Но выход на поставщика есть точно.

— И когда тот привезет товар?

— Он уже привез. Десять мешков по две тысячи листьев в каждом. На тысячу золотых. Тот человек велел спросить, какая твоя доля за наводку на покупателя?

— Сам знаешь, половина.

— Половина от чего?

— От денег.

— Э, нет. Листочки здесь продаются по серебрянке, а твой покупатель платит по две. Значит, половину надо считать от барыша.

— Ладно, решено. Где найти этого твоего человека?

— Погоди, Медянщик. А что заработаю я?

— Ты?

— Просто так я пришел? Тут дело такое, опасное. Меньше, чем на десятую долю от твоего барыша, не подпишусь.

— Двадцать пять золотых, не жирно ли будет?

— Ты сводишь с покупателем, я с человеком, за которым продавец. Нет, десятая доля — честная доля.