Кэрри не знали лишь одного — насколько тяжело мне было, поэтому я рассказала ей. Про сомнения, про расстояние. Знать, что он собирается уезжать после окончания школы, чтобы набраться опыта и начать писать романы. Знать, что нас разлучат. Я рассталась с Майком, как только вернулась в Сан-Франциско… я плыла по течению, в те первые месяцы мое существование было построено на телефонных звонках, письмах и переписке с Диланом на Facebook.

Чего она на самом деле не знала, что он вступил в армию на следующий день после того, как я порвала с ним. Что означало, что его последующие травмы были моей виной.

Я рассказала ей, как медленно заново перепутались наши жизни после столкновения друг с другом у кабинета мистера Форрестера в сентябре. Как травмы сказались на нем, и как мы бегали каждое утро.

— Я могу поверить в это. Я никогда не видела тебя такой… стройной, — говорит она.

— Ну, мы бегаем около семи миль. Упражняемся вместе.

— О-о-о, — говорит она застенчиво, приподняв брови.

Кровь приливает к моим щекам.

— О, мой Бог. Я не то имела в виду, Кэрри!

Она улыбается.

— Все в порядке, Александра. Я не расскажу отцу. Ты можешь поговорить со мной.

Я смущенно смотрю на стол, затем говорю.

— Я вроде как решила, что мы готовы.

Ее рот образует большую «О».

— Серьезно? — говорит она.

Я киваю.

— Я люблю его, Кэрри. Больше чем ты можешь себе представить. Я хочу провести с ним жизнь.

Она вздыхает.

— Завидую.

Шокированная, я откидываюсь на спинку сидения.

— Ты завидуешь мне?

Она одаряет меня грустной улыбкой.

— Моя жизнь распланировала, Алекс. Думаю, все наши жизни, за исключением Джулии. В них нет места для мужчин. И… давай просто скажем, что я сожалею об этом. Я так рада за тебя.

— Встретишься с ним сегодня на вечеринке. О, и говоря о мужчинах, — говорю я, наклоняясь вперед и улыбаясь, — я обещала его другу, что познакомлю вас. Рэй Шерман. Шерман только что вернулся домой из Афганистана.

Она моргает.

— Папа был бы в ярости, если бы я встречалась с солдатом. Посмотри, как он относится к тебе.

Я смеюсь.

— Он тебе понравится, — говорю я. — Он хороший парень. И честно, зная, что у меня есть парень, в которого я влюблена… Шерман действительно сексуальный.

Ее глаза заблестели.

— Что ж, в таком случае, я с нетерпением жду встречи с ним!

— Серьезно? Ты собираешься рассказать все это отцу? Не думаю, что выдержу весь этот допрос на День Благодарения. Это будет весьма плохо.

— Обещаю, сестренка. Ни слова. Я скажу ему, что ты счастлива и оставлю тебя в покое.

Хорошо. Да, прочитав ее письма, и видя страдания, вылитые в них… мое настроение подпортилось. Я не очень хорош в том, чтобы изъясняться, и даже при том, что мой новый терапевт в Ассоциации Ветеранов не раз говорил мне, что я должен отпустить вину за убийство Робертса, факт остается фактом, что, черт возьми, она знает? Почему, так или иначе, в Ассоциации Ветеранов есть не боевой ветеран, а девушка двадцати с чем-то лет в качестве терапевта?

Неважно.

Когда Шерман проснулся, он сказал, что мое настроение покачнулось, но он не навязывался, просто рассматривал это как нормальность. Так вероятно и было. Я всегда был чертовски угрюмым, и с колеблющим характером отношений на расстоянии между мной и Алекс, ну… давайте просто скажем, в Афганистане я был вынужден бездействовать.

Возможно, мне нужно было поговорить об этом. С Алекс, или Шерманом, или с тем, кому плевать. Я не знаю. Как вы скажите «я сожалею», и будет ли это иметь какой-то смысл? Вы слышите это дерьмо все время, но этого не достаточно, если речь идет о разбитом сердце. И это просто о том, чего я достиг в прошлом году: горе и страдания других людей.

Какая разница. Мне нужно прекратить останавливаться на этом дерьме. Шерман был в городе, и сестра Алекс, у Алекс видимо были особенные планы на нас сегодня, на которые она намекала, и мне нужно было просто прийти в себя и прекратить разрушать вечера своими проблемами.

Я одет в тесные джинсы и черную футболку, которая впечатлила Алекс две недели назад… она накинулась на меня. По крайней мере, я думаю, это был намек на то, что она ей понравилась, когда она покусывала мое ухо. Из-за повязки было чертовски неловко одеваться, но это то, что я получил за пробивание стены. Самым сложным было зашнуровать ботинки, но я с этим хорошо управился.

Мой телефон звонит. Сообщение от Алекс:

«Встретитесь с нами в парке? *Обнимаю* Кэрри хочет встретиться с Шерманом».

Я пишу ответ:

«Будем там в десять. Люблю тебя».

— Ну же, Косяк! Мы должны идти. Ее сестра хочет познакомиться с тобой.

Это весь стимул, который был нужен Шерману. Тридцать секунд спустя мы идем, направляясь в парк через два квартала, где мы с Алекс встречаемся каждое утро.

Я слышу вдох Кэрри до того, как вижу их приближение.

— Ты права, — шепчет она. — Он сексуален, Иисусе, так это Дилан. Он не выглядит как ребенок, который был у тебя на фотографии из Израиля.

Дилан и Шерман идут к нам. Шерман очень высокий, неуклюжий, но крепкого телосложения, с сильными руками и ногами. Его короткостриженые волосы и белые зубы выглядели бы чертовски хорошо на вербовочном плакате.

Рядом с ним Дилан, который одет в черную, слегка обтягивающую футболку, которая заставляет меня желать сорвать ее. Я хочу зарычать. Он смотрю на меня и улыбается, и я чувствую, что краснею.

— Эм… да, — говорю я. — Кое-где он вырос.

— Полагаю, ты тоже, сестренка, — говорит она, глядя на меня.

Планирую сегодня ночью соблазнить Дилана, я постаралась. Я была одета в короткое черное платье, которое почти не ощущалось, каблуки с ремешками, которые добавляли моему росту около четырех дюймов. Я много времени уделила прическе и макияжу, и надеялась, что был получен нужный эффект.

Я видела, как у Дилана перехватило дыхание, когда его глаза исследовали меня. В тот момент не было сомнений, о чем он думает. Я лукаво улыбнулась ему, и он подошел ко мне, грубо целуя меня.

— Ничего себе, — пробормотал он. — По какому поводу?

— Ты, — шепчу я.

Я отступаю, затем представляю сестру Шерману и Дилану.

— Очень приятно познакомиться с вами двумя, — говорит она. Она смотрит на Шермана. С ее ростом в шесть футов и два дюйма она не встречала много мужчин выше нее, а он был выше, чем любой из нас. Было странно видеть мою сестру потрясенной чем-то, но Шерман хорошо справлялся с этим.

Она, возможно, была здесь, чтобы сообщить обо мне и Дилане, но выглядело так, что она получила большее, на что рассчитывала. Впервые в жизни моя сестра выглядела так, словно ей было неудобно в собственной шкуре, ее глаза повсюду метались, руки были сжаты.

— Так, эм… — говорит она. Ничего себе. Кэрри не говорит «эм». Никогда. Она продолжает. — Ты был с Диланом в армии?

Шерман улыбается ей блестящими белыми зубами. Он говорит:

— Да… я ушел из колледжа в 2009, и поступил на военную службу.

— Да? Где ты был?

— Университет в Стоуни-Брук, — говорит он. — Он на самом деле не так далеко отсюда…

Он продолжает, но я не слушаю, потому что мы с Диланом идем в нескольких шагах позади них. Я беру его левую руку в свою правую. Он придвигается ближе, и без какой-либо мысли я обнимаю его за талию, его рука ложится на мое плечо.

— Привет, — говорит он.

— И тебе привет, — говорю я.

— Они подходят друг другу, — говорит он тихо.

— Боже мой, я никогда не видела свою сестру такой застигнутой врасплох. Она абсолютно распутна.

Он усмехается.

— Я чувствую себя оскорбленным, она не заинтересована во мне. Я думал, она здесь, чтобы… эм… — его лицо искажается от гнева. — Я не могу вспомнить слово, — бормочет он.