— Дилан, — говорю я. — Что ты здесь делаешь?

— Жду назначения.

— Здесь? — спрашиваю я. Это безумие.

Он пожимает плечами.

— Изучение Исследований.

Нет.

Не может быть.

— Подожди минутку… ты сказал, что ты теперь здесь учишься?

Он кивает

— Ты же был в армии, — говорю я.

Он пожимает плечами, отворачивается, затем указывает на трость.

— Из всех школ, которые ты мог бы выбрать, ты выбрал ту, где учусь я?

Гнев искажает его лицо.

— Я здесь не ради тебя, Алекс. Я здесь потому, что это лучшая школа, которую я могу себе позволить. Я здесь ради себя самого.

— Ты думаешь, что можешь просто объявиться, а я вернусь к тебе после того, как ты игнорировал меня шесть месяцев? После того, как ты стёр меня из своей жизни?

Он прищуривается, смотрит на меня. Его голос холоден, когда он говорит:

— На самом деле, я надеялся, что не столкнусь с тобой.

Я подавляю рыдание. Я не позволю ему так со мной обращаться.

— Ну, похоже, мы оба потерпели неудачу. Я здесь для работы над исследованиями.

Его глаза расширяются.

— Ты будешь работать для Форрестера?

— Он местный автор?

Он кивает.

— Боже, — говорю я. — Меня сейчас вырвет.

— Спасибо. Я тоже рад видеть тебя, Алекс.

Я почти кричу на него, когда веселый голос позвал нас.

— Привет! Вы мои новые научные сотрудники?

Трудно представить в этом смешно выглядевшем человеке автора с большой буквы. Он одет в твидовый пиджак с кожаными заплатками на локтях и вельветовые штаны. Ему не могло быть больше тридцати пяти лет, но он носил очки для чтения, болтающиеся на середине его носа.

— Привет, — говорит он. — Я Макс Форрестер.

— Алекс Томпсон, — говорю я и смотрю на Дилана. Он уставился на меня.

— Дилан Пэриш, — говорит он.

— Входите, Алекс и Дилан. Простите за опоздание. Иногда я погружаюсь в искусство и забываю о времени.

Форрестер был позади меня, открывая дверь. Я закатила глаза. Забылся в искусстве. Вы могли бы почувствовать запах виски с расстояния в пятнадцать метров. Пахнет так, словно он зашел в ближайший бар.

Дилан махнул, чтобы я шла вперед. Он тяжело опирается на свою трость. Что с ним случилось? Я следую за Форрестером, Дилан, хромая, следует за мной.

— Садитесь же. Могу я предложить вам чаю? Воды? Или чего-нибудь более… бодрящего?

— Нет, спасибо, — говорит Дилан, когда он садится на своё место. Он прислоняет трость к стене. Выражение его лица непроницаемо.

— Воды, пожалуйста, — говорю я, стараясь противоречить ему.

Форрестер заполняет маленький стакан водой из раковины и отдаёт мне. Мои глаза сужаются, когда я осматриваю стекло. Оно грязное. Иу. И что-то жирное плавает на поверхности воды.

Я делаю вид, что выпила глоток, а затем поставила его на стол.

— Ну, приступим к делу, — сказал Форрестер. — Вы знаете друг друга?

— Нет, — отвечаю я.

В этот же момент Дилан говорит:

— Да.

Форрестеру понравилось это. Улыбка озаряет его лицо, он говорит:

— Уверен, даже есть история.

— Вы ошибаетесь, — отвечаю я и гляжу на Дилана. — Ничего значительного.

Дилан моргает и бросает на меня взгляд.

Хорошо. Часть меня хотела причинить ему боль, какую он причинил мне.

Форрестер медленно произносит:

— Надеюсь, это не будет проблемой.

— Нет, не будет, — говорю я.

— Нет, сэр, — голос Дилана звучит прохладно.

— Тогда, — говорит Форрестер, — это радует. Давайте я расскажу, что вы будете делать. Я здесь уже год и все это время работаю над романом. Историческая литература, основанная на беспорядках в Нью-Йорке во время гражданской войны. Вы знакомы с ними?

Я качаю головой, но Дилан говорит:

— Да, грустная история, в которой некоторые подверглись суду Линча.

Форрестер с энтузиазмом кивает.

— Верно. Мисс Томас, история такова. В июле 1863 года в городе была серия беспорядков. В основном протестовали бедные и рабочие, потому что богатые могли купить освобождение от призыва. Протесты прошли плохо, затем дошло до насилия. Многие люди были убиты.

— Они сожгли приют, — говорит Дилан. Что за подхалим.

— Правильно, Дилан. Детский приют сгорел дотла. Десяток чёрных мужчин линчевали в ходе беспорядка.

— Так… — говорю я. — Что мы будем делать?

— Ну, видишь ли, у Колумбийского масса материала по этим беспорядкам. Большая часть первоисточники. Поскольку я работаю над рукописью, ваша работа просто помогать мне с некоторыми деталями. Исторические контексты, исходный материал, вся информация, которая мне нужна для правдивой истории.

— Это… невероятно, — говорит Дилан. — Не обижайтесь, доктор Форрестер, но это лучше, чем я ожидал от работы в исследованиях.

Господи. Это будет длинный год.

В последний раз, когда я видел Алекс… или, по крайней мере, её изображение по Skype, я взял свой компьютер и разбил его. Когда было достаточно темно, я вынес его из палатки и выпустил в него тридцать пуль. Излишне говорить, что это привлекло нежелательное внимание.

Сержант Колтон убедил командира части не подвергать меня суду. Однако меня отправили в казарму на тридцать дней. Мы были посреди глуши в Афганистане, у нас были дополнительные обязанности, которые не подвергались спору. Чаще всего мы наполняли мешки песком.

В любом случае, это не имеет особого значения, потому что на следующий день я был на пассажирском сиденье нашего Хаммера, пока мы ехали к бомбе, и мне после этого не нужен был компьютер. Я был ранен довольно сильно, а мой лучший друг убит.

Дело в том, что Алекс всегда вызывала во мне… гм, сильные эмоции, с первых дней, как я положил на неё глаз.

Мы встретились почти три года назад, в мой последний день в средних классах, и ее в младших. Откровенно говоря, она изменила мою жизнь так, что я не мог этого не оценить.

Но для того, чтобы это понять, нужно узнать, как мы туда попали. Как и в каждой истории, необходимо вернуться в самое начало. Я находился в Колумбийском, потому подорвался на бомбе, а подорвался на бомбе, потому что был добровольным пехотинцем, когда меня призвали в армию. А это случилось, когда она впервые со мной порвала. Запомните это. Для того чтобы объяснить всё, нужно вернуться к средней школе.

Я был паршивым студентом, но не дураком. Когда мама выгнала меня из дома, я должен был работать за минимальную зарплату, и дело дошло до того, что я мог оплачивать свое собственное жилье. Кроме того, я тусовался с… можно просто сказать, они не были выдающимися людьми человечества.

Так что я бросил пить. Бросил наркотики. Я до сих пор курю сигареты, но они мне не так необходимы. И я вернулся в среднюю школу. Проблема была в том, что я отставал, причем сильно. Когда я снова зарегистрировался в школе, я пошёл к директору и объяснил свою ситуацию.

Первый вопрос, который он мне задал:

— Где твои родители?

Я вздохнул.

— Я типа бездомный на данный момент, — ответил я. — Но это не постоянно. Послушайте… я не хочу вовлекать их в своё возвращение в школу. Думаю, мне нужно доказать маме, что я могу сделать это сам. Возможно, мне нужно доказать это и себе.

И он понял это. Поддерживал меня всё время и, к моему большому удивлению (и моей матери), я догнал остальных.

В конце года он позвал меня в свой офис.

— Слушай, — сказал он. — Я хочу рассказать тебе о программе, которая у нас есть. Каждый год город отправляет полдюжины учеников как часть национальной программы, чтобы они посетили несколько стран. Некоторый вид программы обмена. Ты выбран.

Я был в шоке. Я?

— Разве это не для умных учеников, которые не попадают в неприятности? — спросил я.

— Ты один из умнейших учеников, Дилан.

Я отметил, что он не раскрыл до конца намерения.

— Послушай, Дилан, все, что я хочу сказать это… что это чертова возможность получить образование. Я думаю, тебе следует ею воспользоваться.