Мораг сбросила жакет на кожаное кресло и скользнула за барную стойку.

— Пиво? Виски? Что-нибудь поинтереснее?

— Пиво, пожалуйста, — в пабе Фин успел выпить меньше половины пинты. Он взял свой стакан с пенной жидкостью и через нагромождение предметов прошел к стеклянной двери. Оттуда открывался вид на залив и Южный Уист. Прямо под домом находилась маленькая бухта с каменным причалом. Отсюда ходил корабль до Лудага в те времена, когда не было автомобильных паромов и хороших дорог.

— Вы здесь родились?

— Нет. Но росла уже здесь.

Фин обернулся и увидел, как Мораг отпила из бокала джина с тоником. Лед стукнул о стенки бокала, как пластинки «музыки ветра».

— И как девушка с Эрискея стала известной актрисой?

Она громко рассмеялась:

— Ну, не знаю, как насчет известной. Но первое, что должна сделать девушка с Эрискея, чтобы стать кем-то еще, — это уехать с Эрискея.

— И сколько вам было, когда вы уехали?

— Семнадцать. Я училась в Королевской Академии музыки и драмы Шотландии в Глазго. Всегда хотела быть актрисой. С того дня, как в церковном зале показали фильм про Эрискей. Это был документальный фильм, его снял какой-то немец в тридцатые годы. Было что-то волшебное в том, что на большом экране показывали людей! Как будто они теперь стали бессмертны. Я тоже так хотела, — Мораг тихо фыркнула, вышла из-за барной стойки и расположилась на диване. Дино немедленно запрыгнул к ней на колени. — Я так разволновалась, когда учитель, который жил у нас на острове, сообщил детям, что будет дома показывать фильмы! У нас как раз недавно провели электричество. Мы все набились в его маленькую гостиную. Учитель взял с каждого по пенни, а потом показывал слайды, которые сделал, когда был в отпуске в Инвернессе. Представляете? — она заразительно рассмеялась. Дино поднял голову и два раза гавкнул.

Фин улыбнулся и спросил:

— Вы приезжали сюда в гости?

Мораг яростно затрясла головой.

— Никогда! Я много лет работала в театрах Глазго и Эдинбурга. Мы давали представления по всей Шотландии. Потом Роберт Лав предложил мне первую роль на Телевидении Шотландии, и этот мир захватил меня. Я поехала в Лондон, ходила на кастинги, получила несколько ролей. Работала официанткой в промежутках между ними. Все было нормально, но как-то средне, без больших успехов, — она снова отпила из бокала, помолчала. — А потом мне предложили роль в сериале «Улица». Успех пришел ко мне поздно, зато я буквально проснулась знаменитой. Не знаю, как так вышло. Моя героиня всем понравилась! — Мораг хихикнула. — И меня действительно знали по всей стране. Двадцать лет славы и прекрасных заработков — и вот я смогла купить этот дом, — она обвела рукой свое царство. — Отличный выход на пенсию!

Фин задумчиво посмотрел на нее.

— А почему вы вернулись?

— Ты же сам с островов, да?

— Да. С Льюиса.

— Тогда ты поймешь, почему. Есть в островах что-то такое, а гра, что притягивает нас. Мы всегда возвращаемся. Я уже и место себе купила на местном кладбище.

— Вы были замужем, Мораг?

Ее улыбка стала грустной.

— Я любила, но замуж не вышла.

Фин повернулся к окнам, смотревшим на холм.

— Значит, вы знали людей, которые жили на ферме под холмом?

— Да, знала. Когда я была ребенком, там жила старая вдова О’Хенли. А с ней — девушка по имени Кейт, мы с ней были в одном классе. «Сиротка».

Фин нахмурился.

— Сиротка? В каком смысле?

— Ребенок из сиротского приюта, а гра. Их сотнями забирали из приютов местные советы или католическая церковь. Отправляли сюда, на острова, и отдавали незнакомым людям. Никакого контроля за этим не было. Дети приплывали на пароме в Лохбосдейл и стояли на пирсе с табличками, на которых были фамилии. За ними приезжали новые хозяева. Там, на холме, начальная школа. В ней было полно «сироток». В какой-то момент — почти сотня.

Фин был потрясен.

— Я не знал.

Мораг закурила и продолжала говорить.

— Это продолжалось до шестидесятых годов. Однажды я слышала от священника, что после столетий родственных браков хорошо иметь на островах свежую кровь. Думаю, ради этого все и делалось. Кстати, не все дети были сиротами. Некоторые — из неполных семей. Но пути назад им не было. Если уж тебя сюда отправили, о прошлом ты мог забыть. Контакты с родителями и родными исключались. Бедные «сиротки»! Некоторых здесь обижали — били или еще что похуже. Большинство использовали как рабочую силу. Некоторым повезло больше — таким, как я.

Фин поднял бровь:

— Вы тоже «сиротка»?

— Да, мистер Маклауд. Я жила у семьи Парксов на другой стороне острова. Конечно, они давно умерли. Своих детей у них не было, так что у меня остались счастливые воспоминания об острове. Поэтому мне было не сложно вернуться, — стакан Мораг опустел. — Мне надо еще выпить. Ты будешь?

— Нет, спасибо, — Фин едва пригубил свое пиво.

Мораг сняла Дино с колен, осторожно поднялась с дивана и пошла к бару.

— Конечно, детям доставалось не только от местных. Были и приезжие, в основном англичане. Например, директор школы в Далибурге, — она улыбнулась. — Он решил, что должен принести нам цивилизацию, а гра. И запретил обычай гиллен кулаг.

— А что это?

— Мы называем этот обычай «Хогманай». В канун Нового года мальчики группами ходят от дома к дому и в каждом читают стихи. За это им дают хлеб, булочки, пироги и фрукты. Все это кладут в мешки для муки, которые мальчики носят с собой. Этому обычаю несколько сот лет. Но мистер Бидгуд решил, что это пахнет попрошайничеством. И запретил своим ученикам участвовать в этом.

— И все послушались?

— Большинство — да. Но в моем классе был один мальчик, Дональд Джон… Тоже «сиротка». Он жил у семьи Джиллисов, это были брат и сестра. Их ферма была по ту сторону холма. Он нарушил запрет и пошел на Хогманай со старшими мальчиками. Когда мистер Бидгуд об этом узнал, он выпорол Джона кожаной плеткой.

Фин покачал головой:

— Он не имел права этого делать.

— В те времена учитель мог делать, что хотел. Но Дональд Шеймус… Ну, человек, у которого жил Дональд Джон… Он поступил не так, как все. Пошел в школу и надрал директору задницу, простите мой французский. В тот же день он забрал Дональда Джона из школы, и больше он туда не возвращался, — Мораг улыбнулась. — А мистер Бидгуд через месяц вернулся в Англию с поджатым хвостом. Да, у нас была интересная жизнь.

Фин осмотрелся и подумал, что у его хозяйки и сейчас интересная жизнь.

— А вы не знаете, что случилось с Кейт?

Мораг пожала плечами и отпила из своего бокала.

— Боюсь, что нет, а гра. Она покинула остров незадолго до меня и, насколько я знаю, не возвращалась.

Еще один тупик.

Когда Фин собрался уходить, над западной бухтой уже висели черные тучи. Ветер усилился, иногда срывались капли дождя. Где-то далеко к западу, за тучами, солнце проливало на океан жидкое золото своих лучей. Приближался закат.

— Давай я отвезу тебя через холм, а гра. Похоже, сейчас начнется ливень. Только открою ворота гаража, чтобы можно было сразу заехать на обратном пути.

Мораг ввела код на маленьком пульте на стене возле двери. Та начала медленно подниматься и сложилась под крышей. Садясь в машину, Фин заметил в углу гаража старую прялку.

— А вы не прядете шерсть? — спросил он.

Мораг рассмеялась.

— О боже, нет! Никогда не пряла и прясть не буду.

Она села в машину, закрыла дверь. Крышу на этот раз поднимать не стала. Дино запрыгнул ей на колени. Он тыкался мокрым носом в стекло, сопел и тявкал, пока его хозяйка не опустила окно. Тогда он занял привычное место на ее правой руке, подставив морду свежему ветру.

Уже по дороге Мораг решила уточнить:

— Это старая прялка, хочу ее отреставрировать. Она будет отлично смотреться в столовой. Воспоминание о былых временах. Когда я была девочкой, почти все женщины пряли шерсть. Ее промасливали и делали из нее одеяла, носки и свитера для мужчин. В те времена почти все они были рыбаками, выходили в море пять дней в неделю. Свитера из эрискейской промасленной шерсти совсем не пропускали воду. Их носили все мужчины.