— Она не любит меня, — понуро сказал Вадим. — Она не хочет остаться со мной.

— Вы должны смириться с этим, — мягко ответил Себастьян. — Прошлое нельзя вернуть, мертвых нельзя оживить. Такова жизнь, и с этим ничего нельзя поделать… Вот, возьмите…

Вадим обошел стол. Себастьян положил крестик в его протянутую ладонь и сказал:

— Не старайтесь удерживать ее. И не пытайтесь следовать за ней. Всему свое время. Вы живете в очень страшном мире, но у вас есть множество причин, чтобы остаться.

— Например? — усмехнулся Вадим.

— Ну, хотя бы погулять на свадьбе у любимой тети — чем не повод?

— Что за ерунда! — фыркнул Вадим. — Моя тетя ни за кого не собирается замуж!

— Поживем — увидим, — философски заметил Себастьян.

— Между прочим, — сказала я, — в нашем городе хулиганы все время пристают к девушкам. Ты можешь помочь хотя бы некоторым из них. По-моему, очень достойное занятие!

— Ага, проще уж сразу открыть школу самообороны, — засмеялся Вадим.

— Отличная мысль! — одобрил Даниель. — Спорю на что угодно — не будет проблем ни с ученицами, ни с личной жизнью.

— Я обдумаю ваше предложение, — пообещал Вадим, пряча крестик в карман и снимая с плеча автомат.

Я съежилась от недоброго предчувствия — сегодняшний день показал, что надо быть готовой к любым сюрпризам.

Вадим убрал автомат в сумку и, махнув на прощание рукой, быстро сбежал вниз по ступеням.

Свежий ветер гнал по озеру крупную рябь. Вадим стоял на краю обрыва, задумчиво глядя вниз. За его спиной глухо шумел лес.

Издалека донесся слабый рокот. Вадим поднял глаза. Вдали, на горизонте, сгущались черные грозовые тучи, тревожно вспыхивали зарницы.

Вадим полез в карман. Раскрыв ладонь, посмотрел на крестик, тускло поблескивающий тремя камешками. Потом размахнулся и забросил его далеко в воду.

Озеро откликнулось негромким всплеском. Где-то в лесу ветер с треском сломал сухую ветку. Совсем близко раздался новый раскат грома.

Вадим застегнул верхнюю пуговицу рубашки, развернулся и медленно пошел прочь от озера.

Дождь звонко барабанил по перилам балкона и по стеклянному куполу комнаты. Себастьян сидел за компьютером, приводя в порядок свой немалый архив. Я, как обычно, оккупировала диван и рылась в груде иллюстрированных журналов в поисках чего-нибудь интересного.

Наконец, отложив прочитанный от корки до корки журнал «Вог», я мечтательно сказала:

— Знаешь что, Себастьян? Я обожаю босых мужчин.

— Правда? — Себастьян поднял бровь и заглянул под стол. Полюбовавшись своими босыми ногами и даже пошевелив от удовольствия пальцами, он посмотрел на меня и с неподдельным интересом спросил: — А что еще ты обожаешь?

— Обожаю босых мужчин в белых джинсах.

Поскольку на Себастьяне в этот момент были как раз белые джинсы, взор его затуманился, и он промурлыкал:

— А еще?

— Обожаю босых мужчин в белых джинсах и черных рубашках, расстегнутых на груди, — все мечтательней продолжала я.

Себастьян убедился в том, что на нем действительно черная рубашка, и, окончательно позабыв о компьютере, спросил:

— А еще?

— Обожаю брюнетов с шоколадными глазами и родинкой на левой щеке, — совсем уже нежно произнесла я.

Себастьян встал из-за стола и направился к зеркалу. Немного полюбовавшись своим отражением, он повернулся ко мне:

— А еще?

— Обожаю мужчин с серьгой в ухе!

— Но у меня нет серьги в ухе! — обиженно воскликнул Себастьян.

— А она тебе и не нужна, — с улыбкой ответила я. — Ты и так невероятно, сногсшибательно, просто неприлично красив.

— Знаешь что? — сказал Себастьян после небольшой паузы. — Я обожаю слушать, как ты меня обожаешь!

— А еще? — спросила я.

Но он не ответил. Вернее, он ничего не сказал.

Стопка журналов с грохотом упала на пол. Но этого уже никто из нас не заметил.