— А! — сказал Эд. Теперь он окончательно понял, в каком направлении работают мысли политика Дуайта Хопкинса. У администрации определенно земля под ногами горит. Действия Таббера могут угрожать политическому климату. И все же Эд до сих пор не видел своей роли в этом деле.

Его не замедлили просветить.

Хопкинс сказал:

— Мистер Уандер, время играет против нас. Мы должны действовать. Необходимо войти в контакт с Иезекилем Джошуа Таббером.

— По-моему, хорошая идея. Давайте, связывайтесь с ним. Может, вам удастся воззвать к его патриотизму или чему-нибудь такому. Нет, я ошибся, патриотизм не пойдет. Он считает, что страной правит банда идиотов. Он противник процветающего государства.

— Крошка Эд, — вкрадчиво произнес Хопкинс. — Боюсь, что человеком, который встретится с Таббером, будете вы. Я не вижу никого кроме вас, кому бы мы могли доверить столь важное поручение.

— Нет, нет, нет! Послушайте, почему бы вам не послать к нему несколько ребят из ФБР? Или из ЦРУ. Они ПРИУЧЕНЫ иметь дело с неприятностями. А я этого терпеть не могу.

Хопкинс прибег к самым мощным средствам убеждения:

— Если Таббер — причина всех нынешних неприятностей, отправка за ним полицейских любого рода может обернуться катастрофой. Если же нет, то это только выставит нас дураками. Нет, единственный кандидат — вы. Он вас знает, а его дочь явно вам симпатизирует.

— Но я же вам нужен, чтобы руководить отделом, проектом «Таббер», — в отчаянии сказал Эд.

— Мистер Де Кемп справится с этим до вашего возвращения.

— Меня можно пустить в расход, да? — горько сказал Эд.

— Если вы хотите сформулировать это именно таким образом, то да, — ответил Хопкинс.

— Ну так вам придется найти другого козла отпущения. Я и на несколько миль боюсь подойти к этому старому психу, — решительно произнес Эд Уандер.

Они дали ему очень подробную карту окрестностей Кэтскилла, где располагался Элизиум. Это было не очень далеко от водохранилища Ашока, равно как и от бывшей колонии художников Вудсток.

Эд проехал через этот город, далее к Бирсвиллу и затем к деревушке под названием Шеди. От нее грязная проселочная дорога длиной в несколько миль вела к общине Элизиум. По дороге Эду встретилось несколько дорожных знаков. Эд Уандер никогда еще не вел свой маленький Фольксховер над грязным проселком. Однако, не считая того, что за ним стелился плотный шлейф пыли, никаких иных отличий не было.

Он миновал небольшой коттедж, расположенный в стороне от дороги. Возможно, «хижина» будет более правильным словом. Вокруг нее был обширный сад, в котором росли и цветы, и овощи. Эд Уандер проехал дальше, миновал еще одно строение, похожее на первое, но не в точности. Эд машинально отметил, что проезжает дачный поселок, в каких люди скрываются от цивилизации, возвращаясь к природе в теплые месяцы. Эда эта идея не особенно привлекала, хотя, если вдуматься, в ней наличествовали и неплохие стороны…

И тут, когда слева появился еще один такой же коттедж, до него дошло.

Это был Элизиум.

От проселка расходились в разные стороны тропинки, ведущие, надо полагать, к другим обиталищам.

Эд скорчил гримасу. Неужто люди живут здесь круглый год? Забились в эту глушь и не видят никакой… эх, черт, никакой цивилизации?

Он заметил, что на домах нет ни теле-, ни радиоантенн. Кстати сказать, и никаких телефонных кабелей. Он испытал настоящее потрясение, когда сообразил, что в таком случае здесь не может быть общественного распределительного центра. Эти люди на самом деле должны сами готовить себе пищу.

Он опустил Фольксховер на землю, чтобы рассмотреть другие подробности. Теперь он видел три коттеджа. И ни одного ховеркара поблизости, если не считать его собственного.

— Рехнуться можно, — пробормотал он.

Несколько ребят играли среди деревьев в роще неподалеку от дороги. Они скакали по веткам, как обезьянье племя. Первой мыслью Эда было: почему родители позволяют им подвергаться такой явной опасности? Говорите что угодно против телевизора, но он, по крайней мере, отвлек детей от улицы и опасных игр. Если ребенку позволить гасать вокруг, как позволено этим, он может попасть в опасные ситуации. Затем Эду пришло в голову кое-что другое. Возможно, детей следует подвергать некоторой степени риска в игре. Не исключено, что сломанная рука во время процесса взросления входит в обучение и дает ценный опыт.

Эд собрался подойти к ребятам и спросить у них, куда ему ехать, но тут он заметил в отдалении знакомую ему особу. Он нажал рычаг подъема и направил к ней машину на небольшой скорости. Это была одна из последовательниц Таббера. Одна из тех женщин, которые стояли на входе в палатку в Кингсбурге, в первый вечер, когда Эд и Элен рассердили Иезекиля Джошуа Таббера.

Эд приблизился к ней и произнес:

— Ээ… возлюбленная душа…

Женщина остановилась и нахмурилась, явно удивленная при виде ховеркара на улицах — если, конечно, их можно было назвать улицами — Элизиума. Она явно не узнала Эда и неуверенно сказала:

— Добрый день, возлюбленная душа. Могу ли я чем-нибудь помочь?

Эд выбрался из машины и сказал:

— Вы, наверное, меня не помните. Я был на паре митингов, слушал… мм… Говорящего Слово. — Ему следовало обдумать это все заранее. Но факт тот, что он понятия не имел, что здесь увидит, и теперь говорил наобум.

— Я подумал: поеду и посмотрю на Элизиум, — сказал он.

Ее лицо прояснилось.

— Ты пилигрим?

— Ну, наверное, не совсем. Я просто хочу узнать побольше обо всем этом.

Эд оставил машину там, где она стояла, и увязался за женщиной. Проблемы парковки в Элизиуме не существовало.

— Я вас ни от чего не отвлекаю?

— О нет, — она продолжала свой путь. — Я только несу некоторые свои вещи издателю.

— Издателю?

— Вот в этот дом. Это наше издательство.

Эд Уандер глянул на дом, к которому они приближались. Он несколько отличался от коттеджей.

— Вы хотите сказать, что вы здесь издаете…

— Почти все.

Она выглядела не такой суровой, какой он ее запомнил по палаточному митингу в Кингсбурге. Если вдуматься, решил Эд, он просто ожидал, что слушатели палаточного митинга будут выглядеть суровыми. Фанатичные сектанты, с пеной у рта обличающие танцы, выпивку, игру в карты и тому подобные грехи.

Когда они уже подходили к двери, Эд спросил:

— Вы имеете в виду книги?

Представление Эда о книгоиздании включало акры, занятые печатными станками Руби Голдберг, полностью автоматизированными, с огромными рулонами бумаги, разворачивающимися с фантастической быстротой, с одного конца и законченными томами, которые выплывают с другого конца, заворачиваются и укладываются в коробки, опять-таки автоматически. Все на скорости тысяч единиц в час, если не в минуту. А этот дом весь имел размеры тридцать на сорок футов, никак не больше.

Эд последовал за женщиной внутрь дома.

— Книги, брошюры, даже небольшая еженедельная газета, которую мы рассылаем пилигримам по всей стране, которые еще не готовы присоединиться к нам здесь в Элизиуме. — Она приветствовала одного из двух мужчин, которые оказались внутри. — Келли, я наконец принесла два последних стихотворения.

Келли стоял перед приспособлением, в котором Эд распознал примитивную разновидность печатного станка. Левой ногой он качал педаль, чем-то напоминающую ножной привод старой швейной машины. Одновременно правой рукой он брал листы бумаги, ловко вставлял в движущийся пресс, столь же ловко вынимал их левой рукой, и повторял процесс снова и снова.

— Привет, Марта, — сказал Келли. — Хорошо. Норм может их запускать.

Эд завороженно наблюдал за ним. Если его рука попадет в пресс…

Келли ухмыльнулся Эду.

— Что, никогда не видел стереотипирующего станка?

— Вообще-то нет, — сказал Эд.

— Келли, это новый пилигрим, — сказала Марта. — Он был на нескольких выступлениях Джоша.

Они обменялись обычными любезностями. Некоторое время Эд наблюдал за всем происходящим в полнейшем изумлении. Он не мог бы удивиться сильнее, если бы попал в комнату, где женщины чесали шерсть и вытягивали его в нити при помощи веретена. Да, чего тут только не увидишь.