Снова выплыл вопрос его кредитного баланса. Попытки держаться наравне с Элен серьезно на нем сказывались. Эд хотел бы, чтобы у него хватило находчивости предложить Элен выйти за него замуж. У него было скверное подозрение, что эта идея ей не понравится. Но рано или поздно ему придется это сделать. Зять Дженсена Фонтейна. Боже правый.

Может быть, нужно было сделать ей предложение вчера вечером. Она была одновременно и весела, и подавлена. Он никогда ее прежде не видел с гладко причесанными волосами и без никакой косметики на лице. Оказалось, что в таком виде у Элен появляется особенная, какая-то печальная привлекательность. Эд внутренне рассмеялся. Этот старый лопух, как там его. Таббер. Иезекиль Джошуа Таббер. Что-то в нем определенно есть, с этой его способностью увеличиваться ростом и размерами. Он сумел одержать верх над Элен с этим его проклятием суетности, или что он там проклинал.

Эд потянулся за полотенцем, чтобы стереть с лица NoShav.

Эд Уандер припарковал свой маленький ховеркар на крыше Фонтейн Билдинг и направился к подъемникам. Кроме него в подъемнике оказался только один пассажир — старомодно одетая молодая женщина без макияжа. Она, очевидно, мало заботилась о своей внешности. Эд смутно заинтересовался, на кого она работает, и кто в роскошном Фонтейн Билдинг согласен держать такое серое пятно.

Ему до этого дела не было. Эд даже не позаботился подождать, пока она первая назовет свой этаж. Он сказал:

— Двадцатый.

Автомат повторил:

— Двадцатый, слушаюсь, сэр.

Девушка назвала свой этаж глубоким горловым голосом, который дышал теплотой.

Эд Уандер взглянул на нее с чуть большим интересом. С таким голосом она была здесь на своем месте. Он вгляделся в ее черты. Таким лицом согласился бы заняться любой косметолог. Можно поклясться…

Эд замер в изумлении.

— Ох. Простите меня, — сказал он. — Я не узнал вас, мисс Мэлоун. Я даже не знал, что вы в Кингсбурге.

Она без интереса взглянула на него.

— Привет… ээ… Крошка Эд, верно?

— Да-да, — с энтузиазмом сказал он. — Я видел вашу передачу по сети в понедельник вечером. Это правда здорово.

— Спасибо, Крошка Эд. Я сюда приехала для специальной передачи. Чем ты теперь занят? По-моему, я тебя не видела с тех самых пор, как ты мне помог с рекламой в передаче… передаче…

— «Софистикейтед Эуре Шоу», — напомнил Эд, виляя хвостом на радостях, что его узнали. — Теперь у меня своя передача.

Ее брови поползли вверх, и она постаралась проявить интерес.

— Правда? Как мило. Ну вот, боюсь, это мой этаж.

Когда она вышла, Эд нахмурился в замешательстве.

Затем его лицо прояснилось. Она приехала инкогнито. Это был способ избегнуть поклонников. Еще бы, даже он ее не узнал. Когда у него будет такое же громкое имя, как у Мэри Мэлоун, ему, быть может, тоже придется искать способы избавиться от поклонников.

Эд направлялся по коридору к своему рабочему месту, сосредоточившись на предстоящей передаче. Пришло письмо от свами, или йога, или кто он там. Это могло оказаться гвоздем программы. У него давно уже не было в передаче ни одного индуса. Индийцы смотрятся хорошо. Они так достоверно говорят, Эд смутно отметил, что за столом Долли сидит кто-то другой. Наверное, она заболела. Это плохо. Долли была его почасовой помощницей, у программы не было средств на полную ставку секретаря. Она выполняла большую часть тяжелой, нудной работы, и работала с ним с тех самых пор, как он получил первое «добро» от Маллигэна на свое чокнутое шоу.

Эд Уандер остановился перед столом Долли, открыл рот спросить, кто она, эта новенькая, и захлопнул его с явственным щелчком. Он снова открыл его, чтобы произнести:

— Зачем, во имя Магомета, двигающего горы, ты так вырядилась?

— Что-нибудь не так? — защищаясь, спросила Долли.

— Ты выглядишь как деревенская дурочка.

Она покраснела.

— Не думаю, что должна терпеть от тебя такие слова, Крошка Эд Уандер. Я выгляжу чисто и опрятно. То, как я одеваюсь, не влияет на то, как я работаю.

— Ну да, но ты ведь мой фасад. Что, если кто-то войдет? Может быть, потенциальный спонсор. Возможно, потенциальный гость передачи. Что он подумает? Ты что, не видишь, что другие девушки…

Эд обвел глазами офис, словно указывая, и внезапно остановился.

Долли разглядывала его с видом превосходства.

— Что такое, черт побери, — изумленно произнес Эд, — стряслось со всеми вами, леди? Я только что видел Мэри Мэлоун в подъемнике. Она выглядела так, словно приготовилась сыграть Малышку Нелл на ферме.

— Мистер Маллигэн просил вас зайти к нему, как только вы придете, — чопорно сказала Долли.

Все еще обводя глазами офис, переводя взгляд, исполненный крайнего недоверия, с одной на другую из дюжины секретарш и стенографисток, Эд направился в святилище своего непосредственного босса.

Он ведь выполнил поручение побывать на митинге Таббера, не так ли? Толстяк Маллигэн должен быть благодарен. Он бы должен быть, ну, дружелюбен.

Вместо этого он сидел, как Будда из топленого свиного сала, и смотрел на Эда с отвращением.

Эд откашлялся и сказал:

— Вы хотели меня видеть, мистер Маллигэн?

Шеф полуприкрыл один глаз, что не слишком снизило пристальность его взгляда.

— Послушай, Уандер, что это была за убогая мысль повести мисс Фонтейн на этот идиотский митинг вчера вечером?

Эд Уандер посмотрел на него. Он открыл рот, потом закрыл его. Он знал, что ответить, но нужно было быть осмотрительным.

— Мисс Фонтейн — очень нервная молодая леди, — выкрикнул Маллигэн. — Очень подверженная внушению. Тонкая натура!

Элен Фонтейн была примерно такой же тонкой натурой, как точильный камень. Так что в ответ на это ему нечего было сказать.

— Ну, не стой здесь с заискивающим видом, как ребенок, которого отсылают спать, — прорычал телерадиобосс. — Что ты мне скажешь?

— Что такое случилось, мистер Маллигэн? — сказал Эд.

— Что случилось? Как я могу знать, что случилось? Мистер Фонтейн меня чуть со свету не сжил за последние десять минут. Девушка в истерике. Она говорит, что этот Таббер, которого ты ее потащил смотреть, загипнотизировал ее, или что-то такое.

Эд покачал головой и набрал воздуха в грудь.

— Она не загипнотизирована.

— Откуда ты знаешь, что нет? Она в истерике и все время кричит про этого Таббера.

Эд произнес умиротворяюще:

— У меня в передаче было несколько гипнотизеров. Мне пришлось поднатаскаться в этом вопросе. Я был вчера на митинге с Элен. Поверьте мне, Таббер никого не гипнотизировал.

Маллигэн подвигал ртом так, как будто ощупывал зубы языком. Эду Уандеру пришло в голову, что это очень хорошо, что его шеф никогда не появлялся перед камерой. Наконец Маллигэн сказал:

— Тебе лучше пойти туда и посмотреть, что ты можешь сделать. Мистеру Дженсену очень не нравится этот Таббер. У нас сегодня собрание филиала. Будь там с докладом обо всем, что произошло.

— Да, сэр. Я сейчас отправлюсь к Фонтейнам. Элен, наверное, просто нужно встряхнуться и забыть это все.

Дженсен Фонтейн лично встретил Эда Уандера у дверей особняка Фонтейнов. Он, надо полагать, наблюдал, как Фольксховер Эда взбирается по наклонной дороге, ведущей к грандиозному входу, который смутно напомнил Эду Белый Дом.

Вообще-то он раньше уже пару раз встречал отца Элен, но они только обменивались взглядами. Эд сомневался, что тот его помнит. Промышленный магнат, очевидно, давно уже оставил попытки направлять жизнь дочери. Во всяком случае, он не пытался контролировать ее ухажеров.

Теперь он хмуро разглядывал Эда Уандера, пока тот поднимался по лестнице к двойным дверям, одни из которых были открыты. Сегодня — день хмурых взглядов, мрачно решил Эд. Он долгое время пытался сблизиться с Дженсеном Фонтейном посредством контакта с его дочерью. То, что происходило сейчас, было не совсем то, чего он добивался.

— Это вы тот самый Эд Уандер? — гаркнул Фонтейн.