— И еще одно.

Вот здесь они отреагировали слаженно — Антиллес поднял голову, Селчу развернулся к адмиралу.

— Сэр? — спросили Проныры хором.

— Ваше мнение о пилотах, прошедших сценарий «Реванш»?

Ведж покосился на помощника:

— Ты вроде бы уделал этого Хорна? Нет?

Обычно бледные щеки Селчу порозовели.

— Да, уделал… то есть, так точно, сэр, уделал, но не так легко, как хотелось бы, — улыбнувшись, он добавил. — Адмирал, если те пилоты, против которых мне пришлось сегодня летать, такие же, как и остальные, то Разбойный эскадрон будет полностью боеспособен через два-три месяца.

Самое сложное — не дать довольной улыбке разрушить суровое выражение на лице. Он слишком долго и серьезно работал над ним. Он должен выглядеть неуязвимым. Ему необходимо быть безжалостным.

Киртан Лоор опасался, что не сумеет ни того, ни другого, но перекладывал вину на рвение, с которым гонялся за давним врагом, и на заслуженную удачу. Ничего, скоро пятно на репутации будет смыто, а те, кто сделал из него посмешище, узнают, насколько были не правы.

Легкие каракки не были рассчитаны на людей его роста, но голову Киртан нес высоко, привычно возвышаясь над толпой. Другие на его месте пригнулись бы, но — не Лоор. Свои природные данные он давно рассматривал как достоинства. А природа подарила ему не только гигантский рост, но и внешность, настолько напоминающую Гранд Моффа Таркина — более долговязый, более молодой черноволосый вариант — что пугались даже знавшие Таркина. То же самое тонкое лицо с острыми чертами, высокие залысины, внимательный сумрачный взгляд.

Уилхуфф Таркин уже семь стандартных лет как мертв, а сходство с ним до сих пор обеспечивало Лоору всеобщую уважение. Офицер разведки на имперском боевом корабле обычно не может похвастать должным вниманием к своей персоне, так что приходилось стараться из последних сил. Военные совершенно распоясались и если не выражали открыто крайне негативное мнение о правительстве, возглавляемом ныне бывшим шефом имперской разведки, то от души отыгрывались на его подчиненных.

Пригнуться все же пришлось — чтобы не стукнуться головой о комингс.

— Я здесь, чтобы допросить пленного, которого вы взяли на «Звездном ветре», — равнодушно сообщил Лоор лейтенанту.

Тот, наверное, час сверялся с портативной декой. Что он там искал? Знакомые буквы или цифры?

— Его только что перевели из медотсека.

— Я знаю, — холодно бросил Лоор. — Я видел рапорт, — он посмотрел на бронированный люк, за которым должен был находиться коридор, ведущий в камеры. — Пленного не известили о результатах осмотра?

Лейтенант помрачнел.

— Меня не известили о результатах осмотра. Если пленный болен, я хочу, чтобы вы забрали его с корабля до того, как он заразит…

— Успокойтесь, — оперативник почти улыбнулся, постучал тонким пальцем по нагрудному карману собеседника. — А то у вас сейчас нашивка слетит.

Лейтенант торопливо проверил небольшой цилиндрик — знак различия — и обнаружил, что тот держится довольно прочно, покраснел и оскалился.

— Играйте в свои игры с мятежниками, а не со мной. У меня и без вас дел по горло.

— Я знаю, лейтенант, — улыбка все же проявилась настолько, что сверкнули острые хищные зубы. — Это мы развлекаемся. Куда?

— Третья камера, — буркнул военный. — Подождите, я вызову эскорт.

— Нет необходимости.

— Это вы так считаете, а пленный имеет четвертую степень враждебности. А значит, проводить допрос следует в присутствии двух офицеров.

— Я знаю, — терпеливо повторил Киртан Лоор. — Я сам установил для него эту степень. Я с ним справлюсь.

— Хорошо, ваше дело. Плавая в бакте, вспомните эти слова.

— Вот это я запомню, лейтенант.

Потеряв интерес к собеседнику, Лоор прошел в открывшийся люк (вновь пришлось нагнуться) и зашагал по коридору вдоль закрытых дверей. Шел он очень неторопливо, стараясь, чтобы эхо шагов звучало ритмично.

Дверь в третью камеру с шипением откатилась, в коридор хлынул желтый свет. Киртан прищурился, потом с усилием заставил себя смотреть нормально. Бастра говорил, что когда Лоор щурился, создавалось ощущение, будто он морщится от боли. Киртан не собирался радовать пленника воспоминанием. Хватит и того, что пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы оказаться внутри камеры. Зато там хватило места, чтобы выпрямиться в полный рост.

При его появлении пленник сел, свесив ноги с нар. Мгновение они смотрели друг на друга, Лоор — практически из-под потолка, полный пожилой человек — снизу вверх.

— Я так и думал, что это будешь ты.

— Да неужели? С чего бы? — если нужно спрятать удивление, лучше легкого сарказма нет ничего.

Толстяк пожал плечами.

— Я даже очень надеялся, что это будешь ты.

Имперский офицер коротко фыркнул.

— Ты не настолько высоко меня ставишь, чтобы думать, будто только я могу выяснить, куда тебя занесет.

— Верно. Я считал, что даже ты сумеешь понять, как меня найти.

Опять повисло молчание. С Бастрой всегда было сложно. С кореллианами вообще было сложно, они вечно подтрунивали над неторопливой манерой Лоора взвешивать каждую мелочь.

— Знаешь, Гил, — сказал имперец, — а ведь ты скоро умрешь.

— Знаешь, Киртан, я понял это, как только увидел стреляющие по мне ДИшки.

Лоор по привычке качнулся на каблуках и все-таки ударился головой. Не больно, но обидно. Бастра с интересом наблюдал за его реакцией, это помогло не отреагировать вообще.

— Боюсь, ты не понимаешь. Ты думал, что сумел одурачить Империю и меня. Ты был осторожен, но не очень. В настоящий момент ты уже умираешь.

Бастра нахмурил седые кустистые брови:

— О чем это ты?

— Я, возможно, не такой умный, как ты, Гил Бастра, но ты, похоже, забыл, что моя память отлично сохраняет все, что я видел или слышал. Помнишь, как ты веселился, когда во время допроса умер тот контрабандист? Ты тогда все-таки снизошел до объяснения, и теперь я знаю, что если ввести себе дозу лотирамина, а допрос будут вести с применением скиртопанола, то можно вызвать у себя амнезию, а в некоторых случаях — даже смерть.

Лоор медленно улыбнулся.

— У тебя в крови повышенное содержание лотирамина, Гил.

На широком, давно не бритом липе Бастры расцвела ответная улыбка.

— Боюсь, тебе придется убить меня на старый добрый манер, Киртан. А поскольку последним джедаем был Вейдер, а ты на эту должность никак не тянешь, придется тебе запачкать руки.

— Это вряд ли.

— Ты никогда не любил делать что-то своими руками. Не припомню, чтобы ты хоть раз добровольно взялся за какую-нибудь работу, — Бастра устало прислонился к переборке.

— Работу, предложенную вами, Гил. Ты был офицером КорБеза, я — офицером имперской разведки, приписанным к твоему отделу, — хорошо, что руки сложены за спиной, можно разжать кулаки, и Бастра даже не заметит. А потом спокойно опустить руки, поправить китель. — Мне нужно объяснять, что такое бластонекроз, или сам знаешь?

— Ты лжешь, — выдохнул толстяк.

— Нет, — с неподдельной жалостью произнес Киртан. — Нет, не лгу. Лотирамин великолепно скрывает некоторые энзимы, но у нас более совершенное оборудование, чем у повстанцев. Я читал медицинский рапорт.

Бастра обмяк.

— Быстрая утомляемость, потеря аппетита, — пробормотал он. — А я-то думал, что просто старею…

— Ты стареешь, — эхом откликнулся Киртан. — А еще ты умираешь. Решить первую проблему не в моей власти, но болезнь излечима, ты не знал?

Толстяк машинально покачал головой, спохватился.

— Жизнь в обмен на предательство? Так просто?

Киртан Лоор подобрался. Он действительно помнил все, что ему приходилось видеть, слышать… переживать. И помнил, что вечно боялся Бастры. Бастра не был его непосредственным начальником, зато никогда не скрывал своего презрительного отношения к Лоору, невероятно затрудняя работу. Он настроил против него практически всех оперативников, но если тех еще можно было не замечать, то сам Бастра мог с успехом заменить их всех в плане издевательств. И Бастра еще хотел, чтобы Киртан изменился! Жаль. У Бастры было чему поучиться…