Ви опускается на корточки и кладет свои массивные предплечья на край окна автомобиля. Он старается не смотреть мне в глаза. Что дает мне возможность изу­чить татуировки на его виске.

– Она заставила тебя прийти, верно? – говорю я. – Чтобы извиниться за плохое поведение.

Его тишина означает согласие.

Я провожу рукой вверх по рулю. – Это нормально, что мы не особо ладим. Я имею в виду... ты знаешь. Ты не должен чувствовать себя скверно.

– Я и не чувствую.

Пауза.

– По крайней мере, обычно.

Что фактически означает, что сейчас ему скверно.

Отлично. Теперь я не знаю, что сказать.

Да, это неловко. Очень неловко. И, честно говоря, я удивлена, что он стоит здесь со мной и автомобилем. Я жду, что он вернется в Яму, к тем двум людям, с ко­торыми чувствует себя комфортно. Понимаете, Ви не умеет строить отношения. Он верит в разум, а не в сердце.

Время идет, и я как бы решаю, что его присутствие со мной сейчас доказывает, что, да, по-своему, ему действительно не наплевать на трения, что есть между нами. И он хочет загладить свою вину. И я тоже.

– Отличная сумка, – говорит он, кивая на ЛВ.

Я откашливаюсь. – На ней чернила.

– На самом деле, ты можешь и не смотреть на пятно.

– Однако я все равно знаю, что оно есть.

– Значит, тебе надо перестать так много думать о нем. Потому что сумка дей­ствительно классная.

Ви хлопает кулаком по крылу, как бы на прощанье, и встает на ноги.

Я наблюдаю, как он заходит в Яму. На его плечах, прямо на коже вырезано на Древнем Языке: ДЖЕЙН.

Я бросаю взгляд на сумку и думаю обо всем, что в ней лежит, и где она побы­вала. И начинаю понимать, что она значит для меня, вместо того, чтобы думать о том, чего ей не хватает из-за этого несовершенства.

Я завожу машину и разворачиваюсь, стараясь не зацепить фиолетовый GTO Рэйджа, гигантский черный Эскалейд, блестящий М5 Фьюри или Carrera S4 Зи. Покидая внутренний двор, я лезу в свою сумку, достаю мобильный теле­фон, чтобы позвонить домой. Мой муж не отвечает, потому что спит. А собака не сможет ответить, потому что у нее нет рук, а без них крайне трудно управиться с трубкой.– Привет, лежебока, я не взяла интервью, но в любом случае у меня есть о чем написать. Я напряжена, так что собираюсь прокатиться до другого конца Манхэт­тена. Вероятно, закончу тем, что вырублюсь в середине дня в Пенсильвании. Пере­звони мне, когда проснешься.

Я говорю мужу, что люблю его, и только после вешаю трубку. Телефон воз­вращается в сумку. Я сосредотачиваюсь на дороге и думаю о Братьях...

В этом нет ничего нового. Я всегда думаю о них. Я начинаю нервничать из-за Фьюри.

Подчиняясь внезапному порыву, умоляя, чтобы мои мысли замолчали, я наклоняюсь вперед и включаю стерео. И начинаю смеяться. Заиграла Dream Weaver.Врубая музыку настолько громко, насколько может вынести Приус, я вклю­чаю обогреватель на максимум, опускаю окна и давлю на педаль газа. Тойота делает то, что может. Приус – не GTO, но эффект для меня столь же хорош. Неожиданно, я наслаждаюсь ночью так же, как Мэри, когда она нуждалась в том, чтобы убежать от себя.

Мчась во мраке, огибая кривые Шоссе 22, я – птица, которая летит, летит, уле­тает прочь. И я надеюсь, что это расстояние между Колдвэллом и реальной жизнью будет длиться вечно.

Если вы побываете на одном из подписаний моих книг, то поймете, что Вопросы-Ответы – лучшая часть процесса. Меня забрасывают вопросами о Братьях, книгах, будущих событиях, Бу, гробах, устраивают ли шеллан девчачьи вечера, как работает Джейн… Юрист во мне любит это, ведь, блин, мои читатели очень умные. Они ничего не упускают, и я жутко их уважаю. Когда дело касается имевших в книге фактов, я абсолютно честна в своих ответах. Когда вопросы касаются будущего серии, юрист во мне осторожничает со словами. Без сомнений, порой я теряю бдительность, как говорят они, и выдаю пару-тройку секретов. Но большую часть времени я отвечаю «Читаааааайте дальше» или отвечаю строго о том, что они спросили и ни словом больше.

Они знают, когда я изворачиваюсь.

Для этого «Путеводителя» я решила продолжить традицию Вопросов и Ответов, поэтому я объявила на моем форуме в группе «Yahoo!», что жду вопросов. И получила их три тысячи! Прочитав все и каждый, я выбрала следующие:

Бывало ли такое, что персонаж посреди написания книги бунтовал и заявлял «Нет, мы сделаем все иначе»? Кто это был, и как ты вернула героя назад в строй?

Джиллиан.

Должна признаться, когда я увидела вопрос, то даже слегка рассмеялась… Хотела бы я! Джиллиан, ты слишком высокого мнения обо мне. Как я уже говорила в разделе с досье, с братьями все выходит так… я совсем не контролирую их. Они творят в моей голове, что им взбредет, и мое дело – просто преданно записать все, что я вижу. Я не знаю, откуда они пришли и почему выбрали меня, но одно скажу наверняка: если они уйдут, я останусь ни с чем. Поэтому я должна держаться в строю, а не они, понимаете, что я имею в виду?

Где ты черпала вдохновение, придумывая имена Братьям? В большинстве вампирских романов, которые я читала, авторы выбирают старомодные или элегантные имена, твои же мощные, настолько, что ты не оставляешь ни места для сомнения касательно того, каковы эти мужчины по натуре.

Эмбер.

На самом деле, Братья сами назвали себя … и поначалу я была немного сбита с толку. Когда Роф пришел в мою голову и я начала черновик «Темного любовника», я слышала, что остальные называют его Росом. Рос? – думала я. Что это за имя? Рос… Рос…

Братья и их истории круглые сутки в моих мыслях, но в двух ситуациях они на самом деле берут верх надо мной: когда я бегаю и когда засыпаю вечером. Так вот, я наматывала мили, смотрела в темноте в потолок… и это имя «Рос» начало стучать в моей голове, вместе с сотней других событий, произошедших в «Темном любовнике»… Внезапно для себя я осознала, что поняла его неправильно. Это не Рос… Роф. Роф… когда я расслышала его верно, имена остальных Братьев также стали ясны, равно как и произношение.

Как я говорила ранее, за именами своя история – это традиционные имена, которые могут быть даны только потомкам Братьев. Со временем имена были заимствованы английским языком и стали ассоциироваться с сильными или агрессивными эмоциями. Я думаю, они идеально подходят Братьям, потому что, как вы сказали, они не оставляют места для сомнений касательно того, с какими именно мужчинами вы имеете дело!

Если бы тебе дали возможность вернуться назад и переписать любую часть опубликованных книг из серии БЧК, ты бы поменяла что-нибудь? Было ли вырезано что-нибудь, что ты хотела вернуть назад? Есть ли глубина какого-нибудь персонажа, который ты бы хотела раскрыть подробнее? Какие-нибудь сожаления?

Леди Цветов.

Хм, думаю, книги хороши в том виде, в каком они есть. Мне всегда кажется, что я могу лучше. Но это моя личная заморочка. Я не бываю удовлетворена собой и тем, что делаю… поэтому этот подход также распространяется на мое творчество.

Когда речь касается редакции, именно я вырезаю либо вставляю что-то в книги. Я связываюсь со своим редактором, и она делиться своим мнением, мы обсуждаем все подряд, но ничего не меняется, только если я не захочу и не сделаю этого. Чрезмерная мания контроля? Эм… вот уж точно! (Также свойственная мне черта характера.) Сожаления? Нет. Все принятые мною решения я сделала целенаправленно и обдуманно.

Что касается глубины персонажей, то отвечу «нет»… но только потому, что я стараюсь выжать каждую унцию эмоций, драмы и пафоса из каждой истории. Но тут у меня есть сожаления. Как я уже говорила, я жалею, что не добавила еще пару страниц в конце «Освобожденного любовника», чтобы читатели смогли увидеть больше из того, что есть в моей голове, чтобы уважать счастье Джейн и Ви в том виде, в котором для них все разрешилось.