— Мадам, — устало сказал я. — За последние пятнадцать минут вы уже давно могли бы записать для меня все это.

— Вот как? Все-таки вы какой-то псих. Не похожи на сборщика квартплаты. Ну… Так как вас зовут?

— Ройял, — мягко повторил я. — Как его светлость герцога Монако!

— Ну, так слушайте, мистер Светлость, — выметайтесь отсюда, и в следующий раз не торопитесь заглядывать ко мне под кровать. Вам не нужно ничего такого делать, чтобы получить деньги!

Она направилась к лежавшей на диване сумочке, открыла ее и достала несколько банкнотов. Потом чопорно подошла ко мне.

— Ну вот — вот все, что мы вам должны. А теперь выметайтесь!

— Хотя бы на секундочку разуйте уши, — терпеливо урезонивал я ее. — Я не сборщик квартплаты. Я частный детектив. И пришел сюда, чтобы узнать, не приходил ли сюда Джо Бакстер.

— Бакстер? — переспросила она, прищурив глаза. — Бакстер, говорите? Я не знаю никого по имени Бакстер — должно быть, это друг Луи. Или, может быть, его прислал Гарри. Я уже говорила, что парни вроде Гарри рассказывают всем своим приятелям…

Она все еще болтала, когда я открыл дверь, вышел и осторожно закрыл ее за собой.

Спускаясь по лестнице, я взвешивал, стоило ли все это затраченных усилий.

Я сел в машину и медленно поехал обратно в контору. Пэт уже готовилась уходить.

— Я надеялась, что разминусь с вами, — сказала она. — Поэтому хотела уйти пораньше.

Я усмехнулся и бросил шляпу на ее стол.

— Никто никогда не упрекнет Макса Ройяла в том, что он препятствует процессу спаривания.

— Вы остроумны, Ройял, — сказала она. — Как питон!

— Фарлей уже звонил, не знаешь? — спросил я.

— Он звонил сразу после ленча и сказал, что работает. С тех пор больше не звонил.

Пэт схватила шляпку и вышла из конторы. Я сел за ее стол и подумал о Фарлее. Ему уже давно следовало выйти на связь.

Зазвонил телефон, и я поднял трубку. Это была Норин Бакстер.

— Как у вас дела? — спросил я.

— Я не могла больше оставаться в той квартире, — сказала она. — Я съехала.

— Где вы?

— Я заказала номер в отеле «Барадин», — сообщила она. — Вы что-нибудь узнали?

— А вы читали газеты?

— Нет! — В ее голосе зазвучало волнение. — Что случилось?

— Полиция, — мягко сказал я. — Они заинтересовались исчезновением вашего мужа.

Я услышал, как она ахнула и тотчас замолчала. Я рассказал ей о том, что застрелили Дору.

— Вы когда-нибудь видели у Джо револьвер? — спросил я.

— Он… У него был револьвер, — сказала она. — Но я заставила продать его.

— Как давно это было?

— Недавно… Всего пару недель назад.

— Вы знаете, где он его продал?

Некоторое время она не отвечала.

— Вы считаете, что Джо убил этих людей? — спокойно спросила она.

— А вы?

— Нет! — быстро сказала она. — Он не мог этого сделать. Он мягкий, добрый и…

— Конечно, — сказал я. — Не беспокойтесь об этом. Я так думаю, кто-то пытается его подставить. С полицией могут возникнуть некоторые неприятности, но в конце концов все будет хорошо.

Хотел бы я быть настолько же уверенным в этом сам, насколько уверенно убеждал ее.

Она снова замолчала и, как мне показалось, вздохнула.

— Так вы не знаете, кому Джо продал револьвер? И был ли это его армейский револьвер?

— Я спрашивала его об этом, — сказала она. — Видите ли, мне не нравилось, что эта штука находится в квартире — ну, всякое может случиться. Джо сказал, что продал его кому-то на студии.

— Но не сказал кому?

— Нет.

— Это был точно армейский револьвер? Вы уверены?

— Не уверена, но очень может быть. Джо принес его домой после войны.

— Ладно, — сказал я. — Я вскоре позвоню вам, миссис Бакстер. До свидания. И не беспокойтесь!

Я дал отбой и уселся, положив ноги на стол. Когда часы на столе показали половину шестого, я поднялся и стал расхаживать взад и вперед. Где-то в глубине моего сознания начинала рыть ходы крохотная тревога, и мне никак не удавалось ее подавить.

Я набрал домашний номер Елены. Телефон звонил минут пять, но никто не подходил.

Я сидел за столом, прислушиваясь к тишине. Наконец мне это надоело, и я решил, что так можно просидеть здесь всю ночь и ничего не дождаться.

Я вышел и уже собирался было запереть входную дверь, когда телефон зазвонил снова. Я вернулся и поднял трубку.

— Макс?

Это была Елена.

— Да, — обрадовался я. — Я искал тебя.

— Извини. Меня не было дома. Я увижу тебя сегодня?

— Почему бы нет? Я приеду.

— Отлично, — сказала она. — Скажем, в половине восьмого — в восемь.

— Договорились, — сказал я.

Я запер контору и спустился к машине. Потом поехал к себе домой, переоделся и принял душ.

Я прикинул, что Фарлей уже должен быть дома, и позвонил ему. Никакого ответа. Это не слишком меня обеспокоило. Вероятно, он проводил Елену до дома и либо коротает вечер с какой-нибудь блондиночкой, либо напивается, чтобы достойно завершить день.

Когда я уже одевался, опять зазвонил телефон. Я пошел в гостиную, решив, что это, должно быть, Фарлей или Крамер.

— Макс, это Елена! — Голос у нее был взволнованный. — Мне только что позвонил Джо Бакстер! Он заедет ко мне домой в семь!

— Бакстер? Лапочка, я еду!

Я дал отбой, проверил свой тридцать второй и вырулил с обочины, прежде чем Елена успела положить трубку.

Было как раз около семи, когда я поставил машину на стоянке перед домом Елены. Я вышел и направился по украшенной флажками аллее к входной двери. В груди у меня нарастало какое-то странно напряженное чувство… Такое чувство, какого я не испытывал со времени своего первого свидания. Это вполне могло быть и несварение.

Дверь ее квартиры была чуть приоткрыта. Я вспомнил правила хорошего тона и нажал кнопку звонка. Внутри зазвенели колокольчики, но никто не отозвался.

Хотя, если Елена наверху, она могла не услышать их. Поэтому я толкнул дверь и вошел в прихожую.

Дом был погружен в темноту. Глубокую, полную темноту — если не считать бледного лунного света, который просачивался в левое окно большого зала.

Я замер и осторожно достал револьвер. Я уже собирался позвать ее и даже почти обдумал фразу, но тут же осекся.

Что-то было не так! Я слишком долго занимался подобными делами, чтобы не понять этого.

От волнения у меня свело желудок — настолько, что это стало хуже несварения.

Я отступил и прислонился к стене, нащупывая свободной рукой выключатели, которые, насколько я помнил, должны были быть где-то здесь. Я нашел их и щелкнул одним. Никакого эффекта. Я попробовал другой и третий — приглушенное щелканье выключателей только нарушало тишину, и больше ничего.

Я застыл у стены, прислушиваясь. Ничего!

Я попытался вспомнить, как расположены комнаты. Там была большая прихожая, тщательно обставленная какими-то бесполезными вещами, и большая лестница с правой стороны.

Я подождал, пока мои глаза немного привыкнут к темноте, а затем тихонько, на цыпочках двинулся к лестнице. Я поднялся по ней, шагая через две ступеньки и осторожно рассчитывая каждый шаг.

Лестничная площадка тоже была погружена во мрак. Я остановился на ней и снова прислушался. На этот раз у меня возникло ощущение, от которого волосы на затылке стали колоть шею.

Дверь в гостиную была открыта, и я вошел туда. Ее заливал мягкий, полупрозрачный свет, падающий из четырех окон во всю стену.

Я остановился в дверях, внимательно оглядывая все углы. Казалось, все было на своих местах. Но тут я услышал слабый плеск — и снова наступила тишина.

Когда я начал осторожно продвигаться через гостиную, звук стал громче, и меня вдруг осенило — это капала вода в ванной комнате.

Дверь в нее была наполовину прикрыта. Я поднял револьвер и толкнул ее стволом. Потом скользнул внутрь и прижался к стене: не было смысла рисковать, если за дверью кто-то прятался.

У меня невольно отвисла челюсть. Сгусток страха, образовавшийся в животе, растаял, перейдя в потрясение и слабость. Теперь было ясно, почему вырубился весь свет.