— Хорошо, мисс Клеменс. В чем дело?

Она глубоко вздохнула. Сьюард со стоном закрыл глаза.

— Вы забрали у меня молитвенник. Могу я получить его назад?

Капитан долго молчал. Она не могла прочитать выражение его глаз, но они, казалось, гипнотизировали ее.

— Нет, — сказал он наконец. И отвернулся.

После полуночи Эванджелина шла по темной палубе, чтобы забрать свой молитвенник из каюты Остина.

Вечером Сьюард спустился с ней вниз и попытался успокоить, но она по-прежнему злилась. Она попросила капитана о такой малости, а он ей отказал, потому что любит показывать свою власть. Кажется, он забыл, как целовал ее и ласкал. Он забыл, как хрипловатым голосом называл ее своей сиреной.

Эванджелина старалась держаться в тени. Она знала, что сейчас Остина в каюте не будет, потому что слышала, как он в кают-компании говорил Осборну, что отстоит еще одну вахту сегодня ночью. И все-таки он в любой момент мог заметить ее, схватить и отвести обратно в каюту. Конечно, лишь в том случае, если он не бросит ее в тюрьму и не прикажет мистеру Сьюарду давать ей изредка корку хлеба, пока она будет сражаться с крысами.

До лестницы она добралась без происшествий. На корабле было тихо, только ветер шумел в такелаже да волны бились о корпус судна. Море было спокойное, луна — высоко, а паруса отбрасывали резкие тени на палубу.

Эванджелина тихо спустилась по лестнице. В конце коридора — дверь в каюту капитана. Она вспомнила, как стояла в этом коридоре в день бунта и смотрела на дверь на латунных петлях, считая ее непреодолимым препятствием.

Сейчас все выглядело точно так же. Свет фонаря освещал полированное дерево, и поблескивал дверной замок. Дверь казалась негостеприимной и даже устрашающей.

Когда она стояла здесь несколько недель назад, юный матрос Дэвис лежал на полу… мертвый. Сегодня ночью коридор был пуст. Олбрайт, который теперь должен был охранять каюту, играл в карты или в кости на полубаке. Она видела, как он туда шел. Лорд Рудольф пошел туда же, а за ним — мистер Сьюард. Все они решили, что она уже легла спать.

А она быстро обыщет каюту, возьмет свой молитвенник и уйдет. И капитан даже не заметит его отсутствия.

Эванджелина толкнула дверь и вошла. В каюте было тихо, только чуть поскрипывал под ногами пол. В иллюминаторе же виднелось черное ночное море.

Она тихо закрыла дверь. Беглого взгляда было достаточно, чтобы убедиться: как всегда, здесь не было ничего лишнего. Койка под скошенным потолком не смята, а на столе — ни карт, ни каких-либо других бумаг.

Когда она мылась в этой каюте в тот день, когда сбежала из Гаваны, Остин вытащил ее одежду из шкафа над ее головой. Похоже, все ее вещи он хранил там.

Эванджелина подошла к креслу у стола и подтащила кресло к шкафу. Потом взобралась на сиденье и стала лицом к одинаковым дверцам шкафов.

Та дверца была справа, в этом она уверена. Эванджелина ощупала пальцами отверстие для ключа под ручкой дверцы. Уверенная, что шкаф закрыт на ключ, она на всякий случай потянула за ручку.

Дверца шкафа сразу открылась. За дверцей, на полке, лежали аккуратно сложенные куртки; под ними — так же аккуратно сложенные рубашки. Его одежда. Она потрогала куртку. Шерсть была гладкая и мягкая. И ей неудержимо захотелось забраться в этот шкаф и, как кошка, свернуться там в клубок, наслаждаясь его теплом и запахом.

Эванджелина убрала руку и со вздохом закрыла дверцу. Затем передвинула кресло и открыла дверцу поменьше. Здесь она обнаружила пистолет в кобуре, прикрепленной к дверце, а также порох, пули и все необходимое для чистки оружия. Все это было разложено по узким отделениям — так, чтобы не выпало при качке.

Она нашла и свою сумку. И еще — маленькую коробку. А ее молитвенник в красном переплете лежал между коробкой и сумкой.

Эванджелина вытащила книжку — часть той жизни, что осталась в прошлом. С самого детства у нее была привычка читать эту книгу каждый вечер. Эти строки убаюкивали ее в тоскливые ночи после смерти отца и утешали, когда она поняла, что новый муж матери ее не любит. И они осушали слезы девушки в тот день, когда Харли обманул ее.

Эта книга библейских стихов очень много значила для нее. Она открыла ее наугад, пробежала страницу глазами. Столько всего произошло с тех пор, как она последний раз читала эти слова. Она так много пережила… И она познала желание к мужчине, который смотрел на нее всего лишь как на обузу.

Эванджелина прижала книжку к груди, спустилась с кресла и оттащила его к столу, поставив на прежнее место. Все, дело сделано.

И тут послышались шаги. Эванджелина вздрогнула, и книжка выскользнула из ее рук. Ей удалось поймать ее в нескольких дюймах от пола.

Олбрайт или Блэкуэлл? Нет, это не может быть капитан. Вахта заканчивается в два часа, а капитан Блэкуэлл ни за что не оставит вахту раньше времени.

А Олбрайт… Возможно, ей удастся придумать для него какую-нибудь правдоподобную историю и он позволит ей вернуться в свою каюту и не доложит ничего капитану.

Но даже если окажется, что это капитан… Она сможет выкрутиться. У него нет причины отбирать у нее ее книжку.

К тому же она может спрятаться под столом.

Шаги затихли у двери каюты. Эванджелина подкралась к столу, стала на четвереньки и забралась под стол. Дверь отворилась, и Эванджелина, подобрав юбки, затаила дыхание.

Шаги затихли, дверь закрылась. Девушка уткнулась лицом в колени. Возможно, он пришел, чтобы забрать что-нибудь. Возьмет и уйдет. Или разложит на столе морские карты, отодвинет кресло и сядет в него.

Если он пришел, чтобы отдохнуть, ей придется ждать тут, пока он не уляжется в постель и не уснет. Услышав его храп, она выберется из-под стола и уйдет. А может быть, споткнется и разбудит его. И вот он сидит в постели и смотрит на нее, а простыни сползают с его обнаженного торса…

Шаги, размеренные и уверенные, направлялись прямо к столу. Затем кресло отодвинули, и перед ней оказалась пара сапог. А над ними — кожаные штаны, обтягивавшие мускулистые ноги.

— Я так и знал, что вас следовало запереть, — раздался суровый голос капитана.

Эванджелина в страхе уставилась на него, глаза его сверкали.

— Нашли что искали, мисс Клеменс?

— Да.

Капитан молча протянул к ней руку, и Эванджелина показала ему книгу. Он взглянул на молитвенник, потом — снова на нее. И взгляд у него был такой жесткий, словно она явилась, чтобы украсть все его золото.

Он взял у нее книжку.

— Вылезайте.

Девушка выкарабкалась из-под стола и встала на ноги, отряхивая юбку.

— Это моя книга.

— Да.

Рубаха его была расстегнута, так что видна была мускулистая грудь с черными завитками волос.

Эванджелина судорожно сглотнула.

— Сэр, я хочу…

— Я верну вам книгу, когда прибудем в Бостон.

— Господи, но почему? Это ведь просто молитвенник. Я люблю читать его перед сном. Это меня успокаивает.

— Почему же вы раньше об этом не сказали?

— Потому что раньше я не могла подойти к вам. Вы уходили на другой конец судна, увидев меня.

— Знаете, почему я это делаю?

— Нет, не знаю.

— Потому что всякий раз, как я оказываюсь рядом с вами, мне хочется или накинуться на вас, или выбросить за борт.

Сердце девушки забилось быстрее.

— А сейчас что вам хочется?

— Я еще не решил. Трудный выбор.

— Я могла бы просто забрать свою книгу и вернуться к себе в каюту. И мы могли бы забыть об этом происшествии.

Глаза его снова сверкнули.

— Где Сьюард? Почему он вас не остановил?

— Он думает, я сплю.

— Наверное, нужно было приставить к вам человека, который караулил бы вас двадцать четыре часа в сутки.

— Вы несправедливы.

Остин нахмурился:

— Когда ведешь судно, не до справедливости, Эванджелина. Тут нужна строжайшая дисциплина. Ведь я должен переправить через океан всю команду и груз и не потерять никого из-за болезни. — Он посмотрел на книгу в своей руке и пробормотал: — Господи, как же я все это ненавижу…