Шли дни, но их однообразие было отдыхом для Эванджелины. Никаких бунтов, никаких преступников, и не нужно было штурмовать тюрьму. За все это время произошли лишь три события: встреча с американским кораблем, когда им сообщили об Анне Адамс, покушение на жизнь Остина и случай с ее молитвенником.

Американский капер нагнал их через три дня после выхода из Гаваны. Более быстроходное, чем тяжелая «Аврора», судно показалось за кормой утром, а к вечеру уже шло вдоль их борта.

Эванджелина и лорд Рудольф с палубы наблюдали, как после серии сигналов и шутливых приветствий с борта судна спустили лодку и трое мужчин погребли к «Авроре».

Капитан Блэкуэлл спустился с капитанского мостика, чтобы приветствовать гостей.

Коренастый мужчина с непокорными рыжими волосами, мальчишеской улыбкой и капитанским знаком различия на бушлате похлопал его по плечу:

— Рад встрече, Блэкуэлл! Спасибо за спектакль в Гаване. Давно я уже так не веселился.

— Рад был услужить.

— Охотно верю. Но мне нужна вся история. Кто была эта женщина с бомбами? Никогда еще не видел такой жестокой бестии. Она проложила себе дорогу среди бедных испанских солдат, оставив за собой кровавый след. Эту суку стоит повесить.

— Она уже на пути к виселице?

Американский капитан в смущении пробормотал:

— Она от нас скрылась.

— Эта женщина сбежала от двух кораблей, полных пушек?

— Да, сбежала со своим ужасным пиратом. А он, огромный безобразный детина, смеялся как безумный, стреляя в моих людей направо и налево. Они пробрались на английский фрегат, а потом принялись сбрасывать людей за борт.

Эванджелина схватилась за перила, вспомнив английских моряков и того, который говорил на глостерширском диалекте.

— Мы выловили их из воды, и они рассказали, что эта женщина предоставила тем, кто не захотел подчиняться ее пирату, выбор: пуля в живот или прыгать за борт. Их взбесило, что мы спасли тех, кто прыгнул за борт. Мы даже подумали: не взять ли английских ублюдков к себе на службу? Но потом отпустили их.

— Как благородно с вашей стороны… — протянул лорд Рудольф.

Американский капитан взглянул на него с удивлением:

— Кто это, Блэкуэлл?

Лорд Рудольф шагнул вперед и протянул руку:

— Я — английский ублюдок.

— Это лорд Уиттингтон, — сказал Остин.

Капитан пожал протянутую руку и взглянул на Остина:

— Твой друг?

— Я везу его в Бостон.

— Сэр, мы можем доставить вас туда скорее, — предложил капитан.

— Спасибо, нет. Я уже привык к «Авроре». И я сомневаюсь, что мне доставит удовольствие плавание с капитаном, которому нравится идея о перевербовке англичан.

— Значит, Уиттингтон… — в задумчивости произнес рыжеволосый. — Я знаю одного Джорджа Уиттингтона в Бостоне. Ваш родственник?

— Возможно, мой кузен, если это тот самый Джордж Уиттингтон.

Капитан усмехнулся:

— Мои соболезнования…

— Он всего лишь троюродный брат. И изрядный болван к тому же.

Тут Остин вмешался в разговор:

— Какой курс взял английский фрегат?

— Он пошел на юг. Возможно, мисс Адамс решила, что в Карибском море нажива будет лучше. Лоусон следует за ней, и он дал сигнал остальным следовать за ней. Я предупредил все суда, чтобы они избегали ее, пока я не подойду. Боюсь, если эту женщину поймают, Лоусону не удастся сохранить ее в живых до суда.

— Мне наплевать, что произойдет с ней. До тех пор, пока она держится подальше от моего корабля.

Гость пожал плечами:

— Как вам угодно. А я проделал путь на шлюпке от своего корабля, Блэкуэлл, потому что знаю: у вас всегда есть в запасе самое лучшее бренди, какое только можно купить за деньги. Угостите, а?..

Остин изобразил улыбку и жестом пригласил капитана капера и его людей следовать за ним на корму. Но лорду Рудольфу и Эванджелине он не предложил к ним присоединиться.

— Зачем вы это сделали? — спросила Эванджелина, когда они опять остались одни у борта.

Лорд Рудольф посмотрел на нее с недоумением:

— Что именно?

— Зачем вы превратились в английского аристократа? Вы были похожи на карикатуру из журналов, которые читает мой брат. Мне казалось, что вот-вот у вас изо рта появится пузырь со словами.

Рудольф засмеялся:

— Это производит впечатление на американцев.

— Но все-таки — зачем вы это сделали?

Он пожал плечами:

— Это меня развлекло.

Эванджелина промолчала, а он, снова пожав плечами, отошел от нее. Она тут же последовала за ним к противоположному борту, где он показал ей на стаю летающих рыб, подставляющих свои белые брюшка вечернему солнцу. Но он ни слова больше не сказал.

— Американский капитан был прав. Бренди замечательное. — Лорд Рудольф Уиттингтон скрестил ноги и сделал глоток из бокала, который ему подал Остин.

Они сидели в капитанской каюте, Уиттингтон — в кресле у стола, а Остин — в раскладном кресле, которое он вынул из шкафа. Это было три дня спустя после того, как американский корабль уплыл навстречу заходящему солнцу под громкие прощальные слова и добродушные насмешки.

— У меня, к сожалению, плохие манеры. А ведь капитан должен проявлять вежливость по отношению к своим высокопоставленным гостям, — проговорил Остин.

Уиттингтон внимательно посмотрел на него:

— Вы отъявленный лжец, Блэкуэлл.

Раскладное кресло затрещало, когда Остин откинулся на спинку и вытянул свои длинные ноги.

— Я плохой лжец. Но если вы знали, что я пригасил вас сюда не из вежливости, то почему не отказались?

— Мне было любопытно. А у вас действительно есть привычка бросать в тюрьму людей, которые не подчиняются вам?

Англичанин говорил непринужденно, но в глазах его была настороженность. Остин чувствовал, как он напряжен.

— Бренди французское. В наши дни англичанам не просто добыть его, разве что контрабандой. А я купил его в Париже. Вот я и подумал, что вы сможете наслаждаться им, пока будете рассказывать свою историю.

— Ах, мою историю… Но какую именно?

— Историю о том, как вы попали на Карибы и как оказались заключенным в Гаване. Историю, которую вы, кажется, всеми силами стараетесь утаить от всех. Вы не рассказали ее даже мисс Клеменс.

— Откуда вы, черт побери, это знаете? Вы же с ней за целую неделю и словом не обмолвились.

Остин молча пожал плечами.

— А вы хитрец, Блэкуэлл… — Англичанин сделал глоток, потом стал покачивать свой бокал. — Не хотелось бы разочаровывать вас, но никакой истории нет. Просто я оказался не в том месте и не в то время. Вот, собственно, и все.

Остин держал свой бокал в ладонях, как бы согревая его.

— Но за что вас арестовали? И каков был приговор?

Лорд Рудольф скривил губы:

— Мне не хочется вам отвечать, капитан. Несмотря на то что бренди отличное.

— На борту судна слово капитана — закон. Его приказы безоговорочно выполняются, а если нет, то назначается наказание. Только при такой системе на судне обеспечивается порядок.

— И многие капитаны пользуются этим, чтобы стать придирчивыми. Боже, помоги команде, чей капитан имеет склонность к жестокости. Но ваша команда кажется довольной, так что я считаю вас придирчивым, но без жестокости.

— Я не наказываю без причины. А за дело наказываю.

Уиттингтон отставил свой бокал и бесстрастно ответил:

— Но я не из вашей команды.

— Зато вы тут под моим покровительством. По просьбе мисс Клеменс.

— Знаю. Я навеки обязан моей спасительнице. Мне кажется занятным, что вы взяли меня на борт ради нее.

— Мне хотелось бы бросить вас на съедение акулам. Так что выбор за вами, Уиттингтон. Вы можете провести остаток плавания с удобствами или без них.

Лорд рассмеялся:

— Как гость или как заключенный — вы это имеете в виду? Я слышал о бунте и о том, как вы подавили его, пристрелив первого лейтенанта. В вашем бриге дюжина арестантов, которые уже сожалеют о своем поспешном решении свергнуть вас. Имеется еще несколько недовольных. Но никто не отваживается выступить против вас. Я не уверен, что мисс Клеменс здесь в безопасности.