Она и не была в безопасности. Но не в том смысле, в котором имел в виду Уиттингтон. Остин заставлял себя держаться от нее подальше, и это оказалось самое трудное дело в его жизни. Но он должен был держаться от нее подальше. Она сводила его с ума.

— Мы отклонились от темы. Так почему же вы попали в тюрьму в Гаване?

Уиттингтон снова взял свой бокал.

— Вижу, бесполезно уклоняться от ответа. Знаю, вы мне не поверите, но я действительно оказался не в том месте и не в то время. Я свернул в переулок и стал свидетелем драки. Двое парней развлекались, забивая до смерти третьего. Когда я попытался вмешаться, оба джентльмена сбежали, и я остался в окровавленной одежде рядом с мертвым человеком. Констебли арестовали меня на месте преступления, увели, и я стал дожидаться суда. Без сомнения, меня повесили бы. Знаю, что судья не считал меня виновным, но они были рады обвинить хоть кого-нибудь. Они позволили мне послать за моими людьми, и я стал дожидаться их. — Он сделал глоток. — Представляю себе, как они удивились, когда прибыли и узнали, что меня там нет.

— Вы очень хладнокровны для человека, едва избежавшего смерти. Даже в порту вы выглядели так, будто вышли на вечернюю прогулку. Или это просто ваши английские манеры?

— У меня не было ни малейшего сомнения в том, что меня освободят. Мой отец — маркиз Блэндсмир, человек, пользующийся большим влиянием, особенно сейчас, при продолжающейся борьбе против Франции. Не думаю, что он позволил бы своему единственному сыну и наследнику умереть в испанской тюрьме за преступление, которого тот не совершал.

Остин скрестил свои длинные ноги.

— Значит, вам повезло. Многие люди в той тюрьме никогда не увидят дневного света, если только мисс Адамс не удалось взорвать все стены. И опять-таки вам на удивление повезло — вы оказались не в своей камере, когда в тюрьму вбежала мисс Клеменс. Иначе она не нашла бы вас.

— Это просто везение, признаю. Охранники были расположены ко мне, потому что я хорошо говорю по-испански. У них также была одна слабость — они любили играть в карты на деньги. А поскольку у англичан тоже есть такая слабость, то мы поняли друг друга.

— Ммм…

Возможно, этот англичанин и был тем, кем казался — избалованным сынком богатого родителя, шатающимся по миру в полной уверенности, что ему удастся выбраться из любой передряги. Остину уже доводилось встречать таких людей.

— А почему вы оказались в Гаване?

Лорд Рудольф пожал плечами:

— Просто подумал, что мне стоит ее увидеть.

— Вы так подумали, когда уже были на Карибах?

— Вы очень настойчивы, капитан. Ну хорошо… У меня были тут дела.

— Большинство англичан ведут свои коммерческие дела на Ямайке или в других английских колониях.

— Мои дела немного шире.

— И большинство англичан не говорят бегло по-испански, — заметил Остин.

— Тут нет никакой тайны. Когда я был мальчиком, у меня был наставник, который большую часть жизни прожил в Испании. Он и обучил меня этому языку.

Черт бы побрал этого лорда с его невозмутимым лицом и языком без костей! Он что, издевается?.. Или скрывает что-то очень важное? Кто он, этот человек, — безобидный болтун… или кто-то весьма опасный?

— Когда прибудем в Бостон, я поищу корабль, который возвращается в Англию, и посажу вас на него. Без сомнения, вы хотите вернуться домой как можно скорее.

Самодовольная улыбка исчезла с лица англичанина.

— Я не спешу. Высадите меня на берег в Бостоне и забудьте обо мне, капитан.

— Почему?

— Я хотел бы осмотреть достопримечательности.

— Там нечего осматривать.

— Ах, оставьте… Бостон стал знаменитым. Колыбель восстания.

— Бостон никак не сравнится с великолепием Лондона.

Лорд Рудольф рассмеялся:

— Мне кажется, капитан, вы ревностно ограждаете от меня ваш город.

Какое-то время Остин молча разглядывал собеседника. Потом проговорил:

— Вам не очень удается роль безмозглого идиота, Уиттингтон. Предлагаю вам сбросить эту маску.

Единственный глаз англичанина посмотрел на капитана удивленно, а улыбка его стала циничной.

— Зато вы отлично ведете свою игру. Отдаю вам должное. — Лорд Рудольф отпил из своего бокала и добавил: — Не задавайте мне больше глупых вопросов, и мне не придется отвечать на них еще более глупой ложью. Мои дела ни в коей мере не вредят вам, вашему грузу, вашей команде и вашим пассажирам, Обещаю не причинять вам неприятностей.

— Обещать не значит быть безобидным.

— Я вовсе не безобидный. Но ведь и вы тоже.

Остин понял, что ему больше ничего не вытянуть из гостя. А тот вдруг спросил:

— Капитан, а кто вам мисс Клеменс?

«Она — ответ на мои мечты», — промелькнуло у Остина. Эта мысль ошеломила его, но он понимал, что так и было. Ее серые глаза и лукавая улыбка пленили его, очаровали…

— Она пассажирка. Направляется в Новую Англию.

— Вы ее любовник?

Остин выпрямился, разгневанный.

Уиттингтон поднял руку:

— Погодите, не прерывайте меня. Я не собираюсь оскорблять ее. Я просто хочу знать, как обстоят дела.

— Никак не обстоят. А если вы надумаете соблазнить ее, то я выброшу вас за борт.

— Остыньте, капитан. У меня нет дурных намерений относительно моей спасительницы. Она отважная и милая молодая женщина. И мне очень хочется избавить ее от возможных неприятностей.

— На моем судне ей не грозят никакие неприятности. Не грозят, даже если ему придется запереть ее в каюте и самому стать на страже у двери. Она пробудила в нем такие страсти, о существовании которых он и не подозревал. Именно поэтому он и держался от нее на расстоянии.

— Но ее ведь однажды уже заставили помогать бунтовщикам, а потом увезли на другой корабль. И вернули вам всю в порохе. Думаю, вы плохо заботились о ней.

— Виновница всех этих неприятностей сейчас далеко отсюда.

— Ах да… Великолепная Анна Адамс. Я встречался с ней. У меня кровь застыла в жилах. По словам мисс Клеменс, ей ничего не стоит обвести мужчину вокруг пальца. Восхищен вами. Вы не поддались ей. — Уиттингтон поднял свой бокал, насмешливо салютуя капитану.

— С ней все ясно.

— Для проницательного человека — да. Но я хотел бы поговорить о мисс Клеменс. Что будет с ней?

Остин снова откинулся на спинку кресла.

— У нее есть кузина в Бостоне. Очевидно, эта кузина нашла для нее место гувернантки в богатом доме.

Уиттингтон побелел.

— Гувернантка?.. Моя спасительница?.. Я ни за что не допущу такой ужасной судьбы для нее.

— Мы в Америке не считаем работу ради заработка на жизнь ужасной судьбой.

— Вот поэтому мы и считаем вас варварами. Мисс Клеменс не американка. Она англичанка по рождению и воспитанию. И будь я проклят, если позволю ей стать гувернанткой. Она стала бы тогда немногим лучше прислуги.

— Вас это не касается.

— Конечно, касается. Ведь я ее соотечественник. Однажды я встречался с ее сводным братом в Лондоне. Он редкостный идиот, и он не годится на роль ее защитника. Когда мы прибудем в Бостон, я организую для нее возвращение в Англию и буду сам ее сопровождать.

Остин стиснул в руке бокал. Ему хотелось вскочить с кресла и выбежать из каюты. И пусть Уиттингтон забирает Эванджелину куда захочет.

— Семья обручила ее с дураком-волокитой, а потом рассердилась на нее, когда она с ним порвала. Они не захотят принять ее назад. И мне не очень хочется, чтобы она вернулась к ним.

— Согласен, ее семья поступила с ней нехорошо. Она рассказала мне историю с отвратительным Харли. Если мне доведется встретиться с ним, я, конечно, вызову его, — холодно, как и полагалось надменному английскому аристократу, проговорил лорд Рудольф.

— И вы отвезете ее к людям, которые так унизили ее?

— Вы не поняли меня, капитан. Я возьму ее к себе домой.

Остин стиснул зубы.

— Нет, вы этого не сделаете.