- Я хочу, чтобы он наказал меня плетью, - вдруг призналась она.

- С ума сошла? – удивилась я.

- Просто я люблю его, - объяснила Эмили.

Тут мы обе вынуждены были замолчать, увидев недовольный жест Тилы.

Признаться я была несколько разочарована. Мужчин отдавали должное ужину и беседам. В целом, то, что я наблюдала, было вполне благопристойным ужином. А я-то думала, одевая, нашу одежду и колокольчики, что возможно, мы будем служить более возбуждающими и интимными способами, чем на самом деле нам пришлось это сделать. Но, похоже, что этот ужин, очевидно, был действительно нормальным ужином. С той лишь разницей, здесь были только мужчины, и ни одной свободной женщины, а всё удовольствие присутствующих сводилось к тому, что блюда подавали красивые, возбуждающе одетые женщины в рабских ошейниках.

Я бросила взгляд на Эмили. Она не могла оторвать своих глаз от Эмильянуса.

Некоторые женщины иногда желают, или, по крайней мере, хотя бы один раз быть выпоротой тем мужчиной, которого они любят. Вероятно, это связано с глубинными психологическими чувствами, чувствами, связанными с желанием женщины подчиняться и исполнять своё биологическое предназначение. Возможно, это является проявлением, внутри вида Гомо Сапиенс отношений господства и подчинения, свойственных дикой природе.

Это включает в себя, конечно, глубокое чувственное взаимодействие с любимым. Вовлекает сильнейшие эмоции, ощущения и чувства. В такой ситуации женщина, которая желает отдаться и уступить, понимает, что оказывается во власти любимого, и беспомощна перед его желаниями. Это дает ей возможность, в свою очередь показать любимому, что она, в её любви, и во всей глубине её чувств, приносит себя ему в жертву.

Я когда-то была Тиффани Коллинз с планеты Земля, а теперь стала рабыней в гореанском ошейнике. Я непроизвольно коснулась своего ошейника. Он был легким, но, при этом эффективным и несгибаемым. Я полагала, что не стоит говорить всем и каждому об этом, но мне нравилось чувствовать, как он обнимает меня. Я чувствовала, что, так или иначе, мы подходим друг к другу. Его присутствие на мне было правильным, и я это каким-то образом, чувствовала. Но, надо признать, что иногда я чувствовала себя не в своей тарелке, от того что носила его. Мне было страшно от того, что я знала, что он сообщал всем, что я принадлежу, что нахожусь во власти мужчин.

Я стояла на коленях, у стены в зале, где паровали мужчины. Я больше не был свободна. Меня могли теперь купить и продать. И я должна повиноваться любому приказу.

Моим главным страхом теперь стало то, что меня в любой момент могут отослать назад в цех. Мне, как возможно и другим таким же девушкам, дали немногое, но Возможность доказать рабовладельцам, что они позволили нам привязать рабские колокольчики на наши лодыжки, не по невнимательности или ошибке. Неоднократно во время ужина я пыталась привлечь внимание то одного мужчины, то другого, делая это как самая настоящая рабыня, ведь мой живот просто горел и, казалось, умолял об этом, но, каждый раз, я была отвергнута и отослана.

Меня отвергали раз за разом. Это жалило моё самолюбие, так же как увеличило разочарование моей отвергаемой женственности. Но больше всего я боялась, что это означало то, что я, возможно, найденная недостаточно приятной, могу в скором времени оказаться у ткацкого станка в цеху № 7.

Я присматривалась к мужчинам, в данный момент разговаривающим, и приканчивающим свои ликёры. Я присматривалась к девушкам всё ещё находящимся при исполнении своих немудрёных обязанностей около стола.

Они были прекрасны в их грации и обслуживании. Как правильно и естественно казалось то, что они должны прислуживать. Я снова коснулась своего ошейника. Женщины по своей природе принадлежат мужчинам, подумала я, и я тоже женщина. Но почему же тогда спрашивала я себя и не находила ответа, мужчины Земли позволили обмануть себя и сдать свой суверенитет, ненавидящим мужчин дурам, подстрекаемым неудачниками и слабаками? Когда же они снова возьмут нас в свои руки, задавалась я вопросом, и будут командовать нами? Но, я боялась, что мужчины Земли, за редким исключением, уже потеряли свою мужественность.

Тила подошла к нам и грациозно опустилась на колени подле нас, как всего лишь ещё одна девушка в ряду рабынь.

- Я могу говорить? – шёпотом, спросила я.

- Да, - кивнула она.

- Я попыталась быть очаровательной, - сказала я. - Я попыталась быть желанной. Я пыталась хорошо служить им. Но никто не заинтересовался мной. Никто не использовал меня.

- Пока никого не взяли. Никого не использовали для интимных удовольствий, - успокоила меня кейджерона. - Мужчины обсуждают политику и бизнес.

- Я могу поинтересоваться относительно темы их обсуждений? – спросила я.

- Обычные слухи о перемирии между нами и Косом, - отмахнулась Тила. – А относительно бизнеса, Господин выведывает у своих коллег о прибыльности предприятий, занимающихся сдачей в наём рабынь для пиров и празднеств.

- А что это за рабыни? – поинтересовалась я.

- Девушки, служанки, аниматоры, танцовщицы, сдаваемые в аренду целыми группами частным лицам или компаниям для организации пиров, банкетов, и всего с этим связанного, - объяснила она.

- Но ведь такие предприятия, и так уже существуют, не правда ли? – уточнила я.

- Он рассматривает возможность вхождения в эту область бизнеса, и возможно организации своей собственной компании.

- Понятно, - прошептала я. - Но ведь обученные девушки дороги, не так ли?

- Не то слово, - согласилась Тила.

- Но фабричные девки дёшевы, да и обучаться будут с радостью, -предположила я.

- В точку, - усмехнулась Тила.

Я вздрогнула.

- Эмили! Тиффани! – позвал нас Эмильянус, сидевший за длинным, низким столом, в окружении своих друзей.

Мы стремительно подскочили и бросились к нему, чтобы упасть на колени на пол у его ног.

- Это фабричные девки? – удивился один из мужчин.

- Они самые, - усмехнулся Эмильянус, - но теперь, как Ты можешь заметить, они не в униформе компании.

- Да, надо признать, что немного шёлка, немного косметики, сделали их совершенно другими, - признал мужчина.

- Они стоили мне всего по двенадцать медных тарсков каждая, - заметил Эмильянус.

- Но это едва ли можно назвать рыночной ценой, Эмильянус, - ответил ему мужчина. – Ты же купил их на фабрике своего дяди. Если бы Ты пошёл за покупкой на открытый рынок, они, несомненно, обошлись бы Тебе дороже.

- Насколько-то дороже, несомненно, - признал Эмильянус.

- Было бы неплохо знать заранее, когда именно таких девушек доставляют на фабрики, - заметил мужчина.

- Похоже, что мне стоит инспектировать дядюшкины фабрики почаще, -засмеялся другой юноша, тот, что, насколько я выяснила, приходился Эмильянусу кузеном.

- Фактически, они не редкость, - объяснил Эмильянус. – К тому же вспомните, сколькими фабриками владеет дядя. Ну и потом, ни для кого из присутствующих не секрет, что практически любая девушка, после надлежащей диеты, упражнений, дрессировки и, само собой, осознающая что ходит под плетью, может быстро превратится в интересный экземпляр, останется, только должным образом приодеть её и подкрасить.

- Это верно, - со смехом поддержал его мужчина.

- Паузаньяс, управляющий седьмым цехом, - сказал Эмильянус, - сообщил мне, что, по его мнению, даже среди его подопечных есть немало соблазнительных девок.

- А вот это уже становится интересно, - заметил мужчина.

- Значит, эти две, из седьмого цеха? – уточнил другой.

- Да. Обеих я нашёл именно там, - подтвердил Эмильянус, и тут советы посыпались со всех сторон:

- Тебе не стоит зависеть от фабрик.

- Лучше покупать девок на рынке.

- Ты же можешь просто купить обученных рабынь.

- Они значительно дороже, - осадил мужчина последнего.

- Это верно, - не стал спорить тот.

- Друзья, сейчас я покажу Вам ещё одно преимущество моего подхода, – привлёк Эмильянус внимание спорщиков, и повернулся к нам. - Эмили, Ты хотела бы вернуться на фабрику?