Мысленно он выстраивал последовательность того, что сделает чуть позже в ритуале. Наконец его ноги смирились с колючим, жгучим ощущением берега, на поверхность которого встал шаман. Несколько шагов — и вспыхнувшая острая боль начала отступать, оглушённая ритмичным давлением на стопы. Когда острая боль стала тупо саднящей, Рольф вынул нож, подаренный Дэниелом, и подошёл к байкерам. Один из тех, кто ездил за едой, вопросительно уставился на него, невольно откликаясь на пристальный взгляд шамана. Этот байкер был не только широкоплеч, но солидно нёс и довольно внушительное брюхо. В темноте также выделялся внушительный нос и крупные глаза под косматыми бровями.

— У тебя есть нож, — нерешительно сказал Рольф. — Ты не можешь одолжить его на полчаса? Я верну, — пообещал он.

— Могу, — пробормотал тот. — Но… Как ты догадался, что у меня нож?

Под взглядами горящих любопытством глаз шаман едва заметно пожал плечами.

— Он старый, — объяснил Рольф. — Информации на нём много, а защитного слоя нет.

— Ничего не понял, но возьми. — Байкер расстегнул куртку и протянул шаману нож угрожающих размеров — почти охотничий.

— Спасибо.

Стараясь не вздрагивать, ступая по земле, Рольф направился к кострам. Прошёл мимо каждого из них, бросая в приготовленное топливо обрезки бинтов с собственной кровью. Остановился в центре невольного круга. Приготовления к ритуалу не заняли много времени. Он вынул из кармана джинсов подобранный когда-то кусок верёвки и, использовав её часть, повесил на шею бубен. Затем взял оба ножа — и одним резким движением порезал мякоть ладоней. Даже среди затаивших было дыхание байкеров он расслышал возгласы протеста. Не обращая на них внимания, шаман снова медленно прошёлся мимо будущих костров, останавливаясь перед каждым, вытянув над ним руки и дожидаясь, когда с ножей упадут капли крови, на лету оборачивающиеся мягко-жёлтыми языками пламени. Последнее вновь заставило всех замолчать… С едва заметной улыбкой Рольф воспринял воцарившуюся на берегу тишину, в которой лишь под напором огня потрескивали ветки и другой мусор костров.

Второй круг он прошёл, поднося к каждому костру бубен, словно прогревая его.

Вернулся в центр. Связал ножи за рукояти, пропустив верёвку сквозь круглые отверстия в обруче бубна. Теперь ножи постукивали по бубну — пока негромко.

Когда все костры занялись сильным пламенем, слегка волнуемым ветром с реки, Рольф выпрямился, оглядел притихших в ожидании байкеров и поклонился на четыре стороны, как они стояли. Медленный и полный достоинства жест заставил кое-кого из присутствующих кивнуть в ответ. Они решили, что так начинается обрядовый шаманский танец. Но Рольф своим поклоном заранее благодарил всех тех, кто готов был в процессе его танца поделиться с ним энергией своих эмоций… Шаман успокоился: зрители заворожены. Можно начинать ритуал.

Он медленно поднял руки — в стороны и снова соединил их перед грудью, чтобы начать выбивать ритм, похлопывая ладонями, причём скорость этих хлопков ускорялась по нарастающей. Он стоял неподвижно — работали лишь руки. И внезапно вскинул их! Зрители вскрикнули, когда пламя всех семи костров взвилось к шаману, завертевшись ревущей огненной метелью вокруг человека. Кто-то даже испуганно воскликнул: «Сгорит же!» А шаман, казалось, сам превратился в огонь, мечущийся внутри метели и вместе с нею! Отточенные движения: кто бы знал, что шаман их придумывает только что — или придумывает их стихия огня. И слышатся только треск огня, пожирающего припасы для костров, только постукивание ножей о бубен, только подпрыгивание бубна от редкого удара ладонью по нему или по обручу.

Тело потеряло чувствительность — шаман вошёл в транс, необходимый сразу по нескольким причинам. Только вот он забыл о них, потому что погружение оказалось настолько глубоким, что он качался, изгибался, дрожал тем же пламенем внутри огня. Бездумно, подчиняясь стихии, которая повелевала им, целила его, рассказывала ему, он чувствовал себя огнём… И когда рухнул на колени и пламя обвеяло в последний раз его мокрое тело, и затем огонь внезапно погас, никто ничего не понял. Все лишь смотрели на застывшее коленопреклонённое тело в упавшей вокруг темноте.

Минут пять никто не мог вымолвить ни слова. За это время шаман вдруг легко встал на ноги, снял с себя бубен с ножами, снял штаны и пошёл к воде. Ошеломлённые в высшей степени, зрители не успели опомниться, а Рольф нырнул в воду и исчез.

Испугаться тоже не успели: всплеск воды заставил всех присмотреться и заметить голову одинокого пловца в холодной осенней сангрийской воде. Направив фары своих машин на поверхность реки, всё так же ошеломлённые зрители молча следили, как одинокий пловец проплыл до середины реки, чьего противоположного берега почти не видно, а затем вернулся назад. Когда голова шамана исчезала в воде, больше никто вслух не выражал страха за него: уже поняли, что пловец Рольф опытный. Единственное, что смущало всех, — это ледяная вода. Некоторые, видимо, очень ярко представляли себе, её эту воду, потому что, даже одетые в кожаные куртки, приподнимали плечи, ёжась от воображаемого холода.

И наконец он вышел. Вышел спокойно, как ни в чём не бывало. Подобрал штаны, бубен с ножами и подошёл к одному из костров. Ногой подвигал немного золу и провёл ладонью над кострищем. Взвился небольшой огонёк, а потом костёр снова загорелся, правда, неохотно, но достаточно ярко, чтобы высохнуть одному человеку.

— Ты бы предупреждал хоть, — сумел выговорить Колдей, подошедший ближе.

— О чём?

— Всё так неожиданно. Честно говоря, мы немного… — Колдей помялся, а потом махнул рукой. — Чего греха таить — струхнули. Ну, когда ты в воду…

Шаман мягко улыбнулся.

— Часть ритуала. Правда, воду бы почище… — И кивнул себе на ноги. — Зато взгляни!

Колдей присмотрелся, и недавнее недоумение снова появилось на его лице: все раны на ногах Рольфа если не зажили, то покрылись довольно-таки видимой плёнкой тончайшей кожи. Великан даже присел на корточки, чтобы рассмотреть эту странность в подробностях. Но раны во всяком случае точно не сочились ни сукровицей, ни кровью.

— Это всё даёт ритуал?

— Да. — Рольф оглянулся и подошёл к здоровяку, отдавшему ему нож на время ритуала. Вручил нож с благодарностью и вернулся к Колдею. — Что с Малин?

— Они подъезжают и сейчас будут. — Колдей вздохнул и решился-таки спросить: — Ты знаком со старухой? Она так легко согласилась приехать.

— Знаком.

Кажется, Колдей хотел было ещё спросить о чём-то, но шаман начал вглядываться во тьму позади него, и великану пришлось обернуться самому. К ним ехали посланные за старухой Малин. Рольф даже усмехнулся, представив, как Малин сидит на мотоцикле, схватившись за бока байкера, чтобы не свалиться, то и дело ойкая и хихикая по своему обыкновению. Испугалась ли она, когда байкеры приехали за нею? Испугал ли её стук в квартиру, раздавшийся в глухую ночь? Наверное, нет. Она сильная гадалка. Наверняка успела заранее увидеть, что её посетят этой ночью.

Между тем байкеры остановили мотоциклы и почтительно помогли сойти с одного старухе Малин. Та, кажется, полностью пришла в себя после страшных событий и уже снова пританцовывала, двигаясь по указанному ей направлению. При виде Рольфа, который только и успел натянуть штаны, старуха немедленно плюнула и встала — руки в бока.

— Знала бы, что ты снова раздет и разут! — угрожающе сказала старуха под громовой хохот байкеров, с облегчением засмеявшихся после её выразительного плевка. И не выдержала — сама засмеялась. Улыбаясь, Рольф подошёл к ней и обнял.

— Мне нужно твоё слово, — сказал он, — пойдём к костру, и ты мне расскажешь, что ждёт меня сегодняшней ночью, ближе к рассвету.

— Куда ты дел свою вторую зверюгу? — сурово спросила Малин и застыла, с тревогой глядя на шамана. — Ты… Ты дрался… — Она испуганно замолкла.

Колдей покосился на неё и снова уставился на Рольфа. Тот больше не улыбался. Бесстрастие прочно отодвинуло с его лица выражение привычной беспечности.