— Спасибо, — пробормотала Кети.

Она выждала, пока он уйдёт, сопровождаемый кошачьими дракончиками, и сразу помчалась в указанное место. В публичных местах, подобных этому, она не бывала и страшно стеснялась. Поэтому обрадовалась, когда в коридоре никого не встретила, хоть до туалета всего несколько шагов.

Вернулась уже взбодрённая. С порога осмотрела место своего и Рольфа обитания на несколько дней вперёд и поняла, что такой бедлам — это интересно, конечно, но жить в нём она точно не сможет. И занялась делом, надеясь, что время до завтрака в уборке пройдёт быстрей. Мысленно засучив рукава, она сначала прибрала свою «постель», более аккуратно уложив блескучие наряды и ухмыльнувшись облезлым меховым опушкам на рукавах некоторых, затем повернулась к «постели» Рольфа.

Разворошив его подстилку, Кети чихнула от поднятой пыли и снова огляделась. Комнатка очень маленькая и узкая. Вдоль одной стены — те самые столы с зеркалами на них. Вдоль противоположной — стулья. Девушка прошлась от порога до конца комнатки. Десять крупных шагов. У последнего в ряду стола — куча хлама. Кети присела перед смятым барахлом. Наверное, ночью, когда Рольф принёс её сюда (она снова покраснела), времени было слишком мало, и для постелей набросали то, что лежало сверху. Надо бы посмотреть что-нибудь более подходящее для комфортного сна. Вот, например, здесь, кажется, пайеток, которые слегка колются, поменьше. Кети решительно потащила из кучи толстый и мягкий рукав чего-то — и замерла. Странный звук изнутри кучи был настолько внезапен, что ладони вспотели.

Затем до Кети дошло, что именно она слышит, и девушка торопливо раскидала барахло. На свет появился корпус старой гитары. Кети вытянула инструмент и осторожно положила поверх тряпья. Любовно провела рукой по грифу. Шестиструнная. Одной струны нет. Остальное, кажется, в порядке.

Она встала с гитарой в руках, неудержимо улыбаясь. Посмотрела на разбросанные повсюду вещи и ногой запинала их в ту же кучу.

Её «постельный» стол был слишком высок. Зато переложенная «постель» Рольфа — в самый раз. Кети уселась на край и, закинув ногу на ногу, уложила гитару на колени. Подкрутила колки, прослушала. Затем ещё и ещё, добиваясь нужного звучания. Гитара не очень старая — колки не проворачивались назад и не заставляли инструмент гнусавить. Пять струн — неплохо! Может, это тоже знак, как говорит Рольф? Знак, что всё будет здорово!.. Последнюю гитару она оставила у Горана — это он подарил ей. Но эта, пусть и без привычных мрачно-готских узоров — она лучше!

Перебором попробовала любимые три аккорда. Струны не тугие, мозолей на кончиках пальцев, наверное, не будет. Как сказала бы мама — инструмент разработанный.

Для начала девушка решила спеть под гитару последнюю «рыдательную» песенку, сочинённую перед тем, как попасть в передрягу. Но сегодня, несмотря на голод, несмотря на неустойчивое положение, петь о грустном не хотелось. Она ещё раз перебрала струны, настраиваясь на что-то более радостное.

— Осень — листья под ногами. Осень — ветром с облаками. Осень — это ты со мною рядом. Осень — ничего уже не надо. — Доиграв куплет, Кети увидела картинку перед глазами: Рольф и она бредут по улице — под руку. Усмехнулась: припев легко складывался — почти самостоятельно: — В лужах-зеркалах мы покачнёмся и друг дружке разом улыбнёмся. Под осенним солнцем будем греться, и вслед листьям будет рваться сердце.

«Гитара — прелесть!» — довольно усмехнулась Кети. И, закончив аккорд, подняла голову. Она так увлеклась сочинением песни, что не услышала, как дверь в комнатку открылась. На пороге стояли двое. Впереди — большеглазая женщина, со странно красными плотными щеками, будто безжалостно испещрёнными мелкими стежками. За нею — удивлённый Рольф.

— Привет, — смущённо сказала Кети.

— Привет, — отозвалась женщина и сразу поинтересовалась: — Пытаешь косить под имита Луис? Неплохо получается. Голосок, конечно, слабоват, но хорош. Во всяком случае — поёшь чистенько. Молодец.

Девушка сидела, хлопая глазами и прикидывая, рассердиться или принять похвалу. Решилась на второе.

— Спасибо.

— Рольф, — обернулась женщина (Сара — поняла Кети). — Блюда для вас будут богаче, если ты позволишь твоей девчонке спеть у меня с эстрады. Голосок чистый, немного наивный. Людям понравится. Как?

— Кети, — чуть посмеиваясь, воззвал Рольф. — Нам предлагают работу. Что скажешь?

Девушка растерянно встала.

— Но я никогда…

— Тем лучше, — скептически сказала Сара. — Платить-то я не собираюсь. Нечем. Но накормить сумею. Выбери три-четыре песенки, с которых не собьёшься, когда будешь петь моим алкашам. Есть у тебя такие — заученные?

— Найдутся, — всё так же растерянно сказала Кети.

— Ну и прекрасно, — заявила Сара. — Мы тебя к вечеру так разоденем и раскрасим — мама родная не узнает. Вон — сколько шмотья валяется здесь зря… Ладно. Сейчас принесу вам поесть. Сидите, думайте, что будете исполнять.

И она ушла — настоящая хозяйка, как решила ошеломлённая девушка.

— Рольф, она это на полном серьёзе?

— Почему бы и нет? — Рольф сел рядом, с интересом глядя на гитару. — Мы задержимся у неё на три дня.

— До полного выздоровления?

— Нет, что ты! Как только станут заметными изменения на коже. Кети, а ты и правда, сможешь спеть несколько песенок?

— Если не побьют за исполнение. — Она села рядом и вздохнула.

— Кети, я спросил у Сары насчёт вирта. Она говорит, что её вирт подсоединён только к виртуалу Сангри. На всеобщую космосеть у неё средств нет. Что будем делать?

— Рольф, а ты разбираешься в виртах? — задумчиво спросила Кети.

— Ну… Общий принцип знаю, но с тех пор как начал жить на Островном Ожерелье, в руки вирт боюсь брать. Сломал штуки три, прежде чем понял, что я виноват. А что?

— Можно было бы найти денег на один звонок домой, но… — Девушка беспомощно пожала плечами. — Я привыкла, что все номера у меня в вирте. Наизусть ни одного не помню. Так что вирт — это не для нас. Надо придумать что-то другое. Только что?

Рольф тяжеловато ссутулился, опершись локтями на колени. Кети взглянула на его согбенную спину и вдруг шаловливо улыбнулась. Погладить бы его по этим растрёпанным тёмным волосам. Что бы он тогда сделал?… Он вздохнул, словно в ответ её хулиганским мыслям, и сказал:

— Есть ещё один вариант. Только вот… На каждой крупнонаселённой планете Содружества есть агент-наблюдатель Эрика Кроу. Другое дело — как его найти?

— Мой папа тоже работает в агентстве дяди Эрика, — вспомнила Кети. И с надеждой подумала вслух: — Он нас наверняка ищет! А вдруг он сможет нас найти быстрей, чем Горан? Да, и ещё хочу спросить. Рольф, а всё-таки… Где твоя рубашка?

Он ответить не успел, но, насколько заметила Кети, даже обрадовался, что в дверь постучали. Заинтригованная, она решила всё-таки о рубашке допроситься позже.

Пока она расставляла одноразовые тарелки с принесённого подноса на первый из столов, ближе к двери, Рольф сидел на своей «кровати» и осторожно трогал гитарные струны. Оглянувшись на него, Кети попросила:

— Рольф, чтобы не мешала, убери гитару на мою «постель»! И иди есть! Тут вку-усное!

Резкое движение чуть не заставило её подпрыгнуть: взяв инструмент за гриф и приподняв его, Рольф умудрился каким-то образом выронить его. Хорошо ещё стремительным движением левой руки перехватил гитару — и та не коснулась-таки пола.

— Ты такой же неуклюжий, как я, — констатировала Кети. — Давай уж, сама положу.

Улыбнувшись её шутке о неуклюжести, он подтащил стулья от стены к столу, и оба без особого приглашения налегли на вкусности, которые были тем паче вкусными, что оба едока всерьёз проголодались. Обмениваясь замечаниями о вкусе блюд — ещё и горячих — Кети не сразу заметила, что Рольф побледнел. Но он так улыбался, что она сочла его бледность игрой искусственного света (окно в комнатушке и впрямь оказалось забитым), а потом и вовсе решила, что он просто испугался за гитару, которую едва не выронил.