Кстати, думали ли в начале 80-х годов сотрудники госбезопасности о своей службе как наследниках сталинских репрессий?, на вопрос о том, как он оценивал 37-й год при поступлении на службу в КГБ, ответил: «Честно скажу: совершенно не думал. Абсолютно… Мои представления о КГБ возникли на основе романтических рассказов о работе разведчиков. Меня, без всякого преувеличения, можно было считать успешным продуктов патриотического воспитания советского человека».[467] Вероятно, говорил правду, ибо сам автор настоящей книги чувствовал примерно то же самое примерно в то же время. И вот этот романтизм в конце 80-х годов стали разрушать.[468] Психологически это не простое переосмысление.

Хотя автор настоящей книги благодарен тому времени, когда стали приоткрываться архивы, когда стало возможным сказать более откровенно. Это помогает объективно и непредвзято рассматривать проблемы. Но вот только порой такая гласность уже сама порождает новые проблемы. В КГБ СССР их по мере сил пытались решать.

4.10.6. 1 декабря 1987 года Политбюро ЦК КПСС приняло постановление «О мерах по расширению гласности в деятельности органов КГБ СССР», в котором согласилось с соображениями, изложенными в записке КГБ СССР от 24 ноября 1987 года. Это было при, ещё более усилил это направление. Сотрудники КГБ стали более активно участвовать в публичных выступлениях.[469]

«Лучший вид обороны — наступление. хорошо понимал эту военную мудрость. В 1989 году комитет перешёл в пропагандистское контрнаступление, — вспоминал и тут же оценивал. — Установка была, на мой взгляд, абсолютно правильной. Необходимо убедить общество, что КГБ сегодня не имеет никакого отношения к злодеяниям прошлого, что чекисты были не только инструментов репрессий, но и их жертвами. (Действительно, за годы сталинского террора было уничтожено 28 тысяч сотрудников госбезопасности.) Следовало разъяснить, что органы безопасности выполняют общественно-полезную функцию и необходимы государству. Все это с пониманием и сочувствием воспринималось массовыми аудиториями, перед которыми стали регулярно выступать сотрудники комитета».[470]

Официальной точкой зрения была следующая: «Процессы, происходящие в обществе, глубоко затрагивают и деятельность Комитета государственной безопасности СССР. Гласность — одна из основных форм активной связи органов госбезопасности с трудящимися».[471]

На бумаге, все было красиво, а жизни — не всегда. Срабатывали порой субъективные факторы.

4.11.1. Не малую роль в процессе снижения авторитета КГБ сыграли отдельные сотрудники органов госбезопасности, начавшие рассказывать не самое лестное об органах госбезопасности. Что стоит только один, который в 1990 года стал уже известной фигурой, активно, публично (и самое важное — довольно успешно) боровшейся с руководством КГБ СССР.[472] Скандалы вокруг были, пожалуй, наиболее неприятными для органов госбезопасности.

« клеймил КГБ и лично, выступал в печати и на митингах…. Бунт генерала разведки, даже отставного, плохо сказывается на дисциплине. Его публичные выступления вызывали нервную реакцию у наших источников, опасавшихся за свою судьбу и за будущее службы, с которой они связали жизнь», — вспоминал руководитель разведки КГБ.[473]

Кстати, автор настоящей книги впервые прочитал о том печально знаменитом генерале КГБ, когда его лишили всех льгот военного пенсионера, что было сделано в том числе и горбачевским указом. Гонения, развёрнутые против, выступившего с открытой критикой КГБ, приняли беспрецедентный, несовместимый с новой общественной атмосферой характер.

По мнению некоторых: «…, что называется, закусил удила и приказал начать против отступника кампанию по дискредитации с лишением пенсии, наград и т.д. Результат этой кампании, проведённой бездарно и топорно, был прямо противоположен тому, что задумывалось».[474] Мало, того, в эту кампанию был втянут и сам, подписавший необходимый указ, что не повысило ему авторитета, учитывая конечный результат.

Вообще, при внимательном изучении скандала вокруг появляется мысль о том, что именно личное не восприятие своего бывшего подчинённого,[475] который без зазрения совести рвался к новым высоким должностям, и было основной причиной конфликта. Этот конфликт показал насколько сложной ситуация была в самой элитной структуре государства, где личные амбиции брали верх над интересами защиты государства. Причём, амбиции эти играли свою пагубную игру на самом верхнем эшелоне руководства КГБ. Где уж тут думать о безопасности страны, когда тебя оттесняют от должности твои же коллеги, а тебе так хочется ещё и ещё выше по карьерной лестнице.

Заметим, что такая дискредитация самого верхнего уровня элитной структуры ещё раз показывает, что именно личные амбиции часто помогают добраться до верхов власти, но именно они порой оказываются пагубны для самой власти. Многие менее амбициозные (но не менее достойные) сотрудники оказались обойдёнными при распределении кресел. Однако такой раздел мест сидения удобен для лица, их распределяющего при спокойной погоде. Ублажить более всех желающего, не особенно думая достоин ли он, проще и менее конфликтно. Но такой раздел оказывается пагубным при наступлении пасмурной погоде. А погода, ведь, всегда переменчива.

Впрочем, это лирика. В сухом остатке мы имеем то, что впервые бывший генерал госбезопасности демонстративно пошёл против руководства КГБ. И с успехом выиграл выборы в народные депутаты страны в Краснодарском крае, не смотря на старания всего Комитета государственной безопасности.[476] Кстати, судьба очень интересна, многогранна и поучительна. О нем можно было бы написать отдельную книгу.

4.11.2. Пока же отметим, что пример оказался заразителен, некоторые иные сотрудники госбезопасности (хотя и было их совсем немного) воспользовались им. Вспомним строки из «Евгения Онегина»: «его пример другим наука».[477]

Все это неизбежно и объективно вело к снижению авторитета органов госбезопасности. Компенсировать этот процесс повышением результативности в работе КГБ, видимо, просто не мог. Работали те же самые люди, привыкшие работать, так как работали раньше. На общем фоне медленной инфляции снизалось и материальное их преимущество, бывшее одной из слагаемых престижности службы.[478]

Разумеется не в деньгах счастье. Впрочем, остряки добавляют к этому высказыванию слова «а в их количестве».

«Комитет государственной безопасности считался завидным местом. Работа в комитете сочетала в себе желанную возможность ездить за границу[479] с надёжностью армейской службы: звания и должности, во всяком случае до какого-то предела, идут как бы сами, присваиваются за выслугу лет.

Красная книжечка сотрудника КГБ была и своего рода масонским знаком, удостоверяющим не только благонадёжность её обладателя, но и его принадлежность к некоему закрытому ордену, наделённому тайной властью над другими. Один из приятелей Путина рассказывал другому:

— Видел его сегодня на стадионе. Когда он показал свою книжечку, люди перед ним чуть ли не по стойке «смирно» вытянулись и честь отдели…».[480] Написано не много с излишним ехидством, но в целом так оно и было. А престижность и есть престижность. Она манит и привлекает.