4.4.1. «…Мне, — писал Вадим Печенев в 1992 году, — например, доподлинно известно из первых, как говориться рук, что осенью 1984 года подготовил проект указа о переименовании города Волгоград назад в Сталинград. Дал команду на это непосредственно после одного из закрытых заседаний Политбюро. Конечно, Сталинградская битва, благодаря которой город навсегда вошёл в историю, была не в Волгограде. Это ясно как будто всем. Но ясно и то, что восстановление имени „Сталинград“ объективно способствовало бы в то время росту просталинских настроений в обществе. Но можно ли на основании этого говорить, что стремился к реабилитации сталинизма, обвинять его в этом? Нет, конечно, ибо эпизод этот свидетельствует о других качествах. Не совсем, конечно, хороших, но и не таких уж страшных для „политика ленинского типа“. И потому мы сегодня не задаём многих трудных вопросов. Таковы уж нынче правила игры. И лично я не осуждаю эти правила. Вот только не надо забывать, что это все же — игра. Хотя и политическая».[309]

Написал, но не назвал открыто, что качество это называется приспособленчество. Когда окраску меняют в зависимости от политической ситуации. Как хамелеон. Да собственно говоря многие политики склонны как хамелеоны менять свою окраску.

4.4.2. Выше приведённый факт имел место до марта 1985 года. Но каким был после избрания его Генеральным Секретарём ЦК КПСС? Был ли он тогда сталинистом или он был приспособленцем? На первый взгляд вопрос может показаться нелепым! Разве может быть сталинистом человек, открывший двери для демократии. Но давайте посмотрим факты.

Прежде всего, следует отметить, что симпатии к жили и даже увеличивались в период правления. Жили не столько потому, что власти так хотели, жили потому, прежде всего, что так хотела значительная часть населения. Мало того, к концу брежневского правления стала заметны симпатии к как скрытое недовольство «застоем», и ощутимым ростом разложения коммунистической номенклатуры.[310] Демонстративное вывешивание портретов среди простых советских людей стало формой протеста против начавшегося разложения номенклатурного класса.

Вряд ли это было секретом для. Он, вероятно, также понимал, что его предшественник пользовался популярностью потому, что подсознательно население воспринимало как улучшенную версию. Разумеется, частично это было на уровне подсознания, но все же было.

Естественно, что только что получившему высшую власть хотелось её закрепить. Одним из способов был популизм, т.е. игра на народных симпатиях.

«Спустя два месяца после своей инаугурации, на торжественном собрании, посвящённом сорокалетию победы над нацисткой Германией, назвал имя человека, которому, по его мнению, страна обязана победой, … И назвал этого человека торжественно, с указанием его постов и имени-отчества —. Это было программное заявление — его в зале ждали и приветствовали бурной оваций».

Кроме того, в окружении в тот начальный период его правления оказались лица ([311] и другие), склонные на усиление государственного контроля над госаппаратом уже затронутым язвой разложения и коррупции.[312]

Этот путь наведения порядка был привычен. Не требовал особых реформ, которые ещё неизвестно чем оканчиваются. При именно так быстро и без особых мудрствований был достигнут первый положительный результат.[313] Нормальный вариант начала оздоровления общества. Потом бы можно подумать и о реформах. Новый и молодой генеральный секретарь должен бы был это учитывать.

Следует заметить, что чаще к власти (потому, что больше рвутся к ней) приходят те, кто не обладает устойчивыми принципами и готов их поменять на кресло. Какая разница быть сталинистом, демократом или монархистом. Лишь бы во властное кресло попасть и не слететь. Так что ничего особенно нет, если поменять ориентацию в зависимости от ситуации. А, как мы знаем, — человек с неустойчивыми взглядами и имеющий склонность менять не только взгляды, но и окружение. Так, что не стоит удивляться ещё и этим возможным поворотом в его симпатиях. Все в этом мире временно, полюбил — разлюбил. Мелочи все это для политика.

4.4.2.1. «Между тем первые шаги нового хозяина Кремля вызвали известную насторожённость Вашингтона».[314] Следует обратить внимание на первоначальное довольно тесное сотрудничество с КГБ СССР, о его опоре на это ведомство, об определённом шефстве Комитета над молодым Генеральным секретарём ЦК КПСС (см. пункты и настоящей книги).

Все это вполне соответствует сталинским традициям. Впрочем, и «преемник» — тоже уделял большое внимание взаимоотношениям со спецслужбами. Так что это скорее одна из российских традиций, от которой разве что несколько отошёл. Но он и кончил плохо.

Может быть, кто-то скажет, что плохо кончил и сам. Так ведь к тому времени, когда он «кончил» отошёл от тесного сотрудничества со спецслужбам. Отошёл во многом благодаря двум обстоятельствам. Первое из них заключается в проникновении в его окружение людей, тесно связанных с, которые на уровне генетическом не любили чекистов.[315] А втором — в том, что первоначальная опора на КГБ не принесла особых дивидентов — кризис в стране нарастал., верный своему менталитету, стал менять ориентацию, на тех самых либералом, которые в свою очередь тоже не принесли стране особых дивидентов, завели страну в ещё более глубокую яму.

В конце 1990 года в очередной (и не последний) раз начал менять ориентацию, теперь уже на государственников. Это уже от безысходности, но было слишком поздно, наладить прежние почти идеальные взаимоотношения с чекистами было уже трудно. Так как даже закоренелым карьеристам было ясно, что про…л страну, а его переориентировка именно от безысходности и является временной.

Кроме того, более или менее способных государственников от себя он успел удалили. «…Дееспособной партийно-государственной команды у него уже давно не было».[316] Остались «верные», у которых ума хватило понять, что Советский Союз катится к обвалу, но не хватило способностей предотвратить это падение (см. пункт настоящей книги).

Однако мы забегаем вперёд, лучше вернёмся к началу горбачевского правления, к первым его переменам (слово «перестройка» тогда ещё не употреблялось).

4.4.3. «Борьба за власть в Кремле не кончается со смертью одного вождя и приходом нового. Иногда она с этого только начинается».[317] Прежде всего, перемены начались в кадрах. Началась массовая замена людей. О том как это делалось в Москве (при ) мы поговорим отдельно (см. пункт настоящей книги), но принцип был тот же самый и действовал по всей стране.

Смена руководящих кадров — старый и проверенный способ укрепления положения лидера. По мнению : «Главное — сменить людей. Новые, будучи более молодыми и даже в ряде случаев более грамотными с технократической точки зрения, имели основное достоинство — недостаток опыта в политических интересах государства, никогда не были над в партийно-государственной иерархии».[318]

активно использовал тот же самый приём. Он неоднократно менял кадры и укреплял своё положение. Но то был. Это, во-первых. И, во-вторых, тогда нужно было укреплять государственную систему вообще, что в середине 80-х годов было уже не так актуально. При мы выходили из хаоса, при мы входили с него.

Тем не менее, смена кадров при горбачевской перестройке была здорово похожа на партийные чистки,[319] которые периодически проводили в компартии до и при нем. Смена кадров также здорово напоминала знаменитый лозунг времён китайской «культурной революции» — «огонь по штабам». Как известно, «культурная революция» в Китай была проведена Мао Цзедуном, чтобы удержаться у власти и убрать конкурентов. Масштабы у нас, правда, были не много поскромнее, но общая задача, похоже, одна и та же.