Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Нацистская официальная партийная идеология фактически освобождала мужчину от семейных обязанностей — он должен был только обеспечивать семью. Патриархальное разделение полов было решающей особенностью нацистской женской политики: образцом для них стала тевтонская древность, когда мужчина был воином, а женщина — хранительницей домашнего очага. На взгляд нацистов, в мужчине главным является творческое начало, а в женщине — воспроизводящее. Поэтому материнство составляло предмет постоянной заботы со стороны нацистского руководства. Исходя из этого, нацисты были против занятости женщин вне дома, они выступали против привлечения женщин в академическую среду, а феминисткам они заявляли, что мужчины и женщины равны, но не одинаковы (gleichwertig aber nicht gleichartig). Гитлер настолько высоко ставил способность женщин к воспроизводству и настолько ценил положение женщины именно в семье, что в «Майн кампф» он планировал введение для женщин по достижению зрелости особого переходного правового положения, которое только после замужества переходило бы в статус полноправного гражданства{774}. Это намерение, правда, не было осуществлено.

В своей знаменитой книге о массовой психологии фашизма Вильгельм Рейх, неортодоксальный ученик Фрейда, справедливо указывал, что семья в нацистской Германии была бесспорно авторитарной не только в силу экономической зависимости женщин и детей от мужа и отца, но и в силу сексуального подавления женщины, которая рассматривалась нацистами не как равноправный сексуальный партнер, но исключительно как роженица, как «машина для производства детей» — прежде всего, конечно, солдат. Расовый отбор и «принципы» евгеники при планировании семьи были обязательны: так, нацисты стерилизовали женщин, не различавших цветов — Рейху не нужны были солдаты-дальтоники{775}.

Идеализация материнства находилась в резком противоречии с бесправным состоянием трудящейся женщины. Признание женщины равной мужчине означало бы крушение авторитарной семьи{776}. Вильгельм Рейх писал, что понимание полового акта не как возможности получить удовольствие, а исключительно для рождения детей лишает женщину достоинства и является проявлением реакционной сексуальной политики, даже если она проводится коммунистами. На самом деле, 10 июня 1924 г. Коминтерн заявил, что «революция бессильна, пока существует понятие семьи и семейных связей» и рекомендовал бигамию и полигамию{777}, что не помешало сохранению авторитарной семьи и в СССР — старая культура и традиция возобладали. Впрочем, авторитарная семья осталась здравствовать и в демократических странах вплоть до «сексуальной революции» рубежа 1960–1970 гг., когда и начались истинные перемены в этой сфере, и семья стала эволюционировать в ином направлении. Во Франции патриархальный закон, ставивший женщину в прямую зависимость от мужа (le mari conserve toujours sa prerogative de «puissance maritale» avec son droit a Vobeissance[50]), сохранялся вплоть до 1938 г.{778} Такого не было даже в нацистской Германии, где введение кредитов на женитьбу, декретный отпуск в один год, денежные пособия на детей и налоговые льготы должны были способствовать антиэмансипационным процессам. Дело, правда, не дошло до запрета работать, но стремление сократить женскую занятость было очевидным.

Законы о браке вторгались в самую интимную сферу жизни человека — отныне выбор спутника жизни и стремление продолжить свой род должны были определяться не личными симпатиями и любовью, а мировоззрением: это было совершенно новым в человеческой истории. Главным условием предоставления государственных дотаций и кредитов молодоженам была расовая чистота вступающих в брак. Даже в основе запрета на аборты лежали не моральные причины (как у католиков), а прежде всего расовобиологические. Гомосексуализм приравнивался к абортам по той причине, что оба они вели к снижению рождаемости. В 1938 г. закон о разводах был изменен в сторону либерализации: чтобы увеличить число вновь заключаемых браков и, соответственно, число новорожденных.

Молодожены получали в долгосрочный кредит от 600 до 1000 рейхсмарок; это была довольно приличная сумма — платяной шкаф из ореха стоил в 1933 г. 30 марок, свинина — 50 пфеннигов за пол кило, ореховый спальный гарнитур — 300 марок, дом на семью — 6800 марок, четырехдверный автомобиль «Ситроен» — 3550 марок,{779} а промышленный рабочий получал около 130 рейхсмарок в месяц. Брачный кредит (Ehestandsdarlehen) был введен законом от 1 июня 1933 г.: брачующиеся получали 1000 рейхсмарок в том случае, если жена оставляла работу. В 1933–1937 гг. 700 тыс. пар (25% от вступивших в брак) получили брачное пособие{780}. Среди тех, кому было отказано, преобладали душевно или физически нездоровые пары. С 3 ноября 1937 г. ссуда в 1000 марок предоставлялась молодоженам в форме купонов, по которым различные фирмы выдавали мебель и домашнюю утварь. При рождении ребенка 25% долга списывалось{781}; кредит можно было не возвращать, а «отплатить детьми» («abgekindert», как выражались функционеры: по-немецки это довольно смешной неологизм). Финансировалась эта программа за счет специального налога на холостых; замужним женщинам, проработавшим в социальной организации под названием «женская служба» (Frauendienst), долг целиком списывался. В других случаях возвращать кредит нужно было по 1% в месяц. Ссуда в 1000 марок предоставлялась, если за 6 месяцев до брака невеста уходила с работы. Результат был ошеломляющим: до 1935 г. было выплачено 378 тыс. ссуд на сумму 206 млн. марок, уже в 1933 г. было заключено на 200 тыс. браков больше, чем в 1932 г.{782}, что однозначно свидетельствовало об эффективности демографической политики нацистов. Государственные брачные ссуды были поддержаны выплатами частных кампаний. Так, табачная кампания Реемстма премировала своих работниц 600 рейхсмарками, если они увольнялись после вступления в брак{783}.

К концу 1934 г. около 300 тыс. женщин оставили работу, получив ссуду: как правильно рассчитали нацисты, многие женщины рады были бросить тяжелую и монотонную работу ради семьи и домашнего труда{784}. Впрочем, из многих мест женщин вытесняли целенаправленно: с тяжелых и вредных производств, из шахт, с заводских конвейеров.

Ссуды сыграли весьма значительную роль в увеличении числа браков и в подъеме рождаемости (см. таблицу ниже){785}.

Год … Число браков … Число новорожденных

1931 … 609 068 … 1932: 1170 753

1932 … 597 941 … 1933: 1137 389

1933 … 718 467 … 1934: 1 359 878

1934 … 817629 … 1935: 1419 892

1935 … 730 065 … 1936: 1 432 567

1936 … 690 070 … 1937: 1 427 820

1937 … 702 303 … 1938: 1 508 417

При этом, правда, следует иметь в виду, что опасения в отношении падения рождаемости и грядущей дегенерации народа не были немецкой спецификой, эта проблема тревожила и других европейцев. Большая часть того, что предприняли для увеличения рождаемости в Германии, было сделано в Англии и во Франции, разумеется, в рамках иной аргументации{786}. Поэтому центр тяжести работы НСФ приходился не на организацию общих мероприятий социальной политики (например, «Зимняя помощь»), а на вспомоществование (Hilfswerk) для рожениц — для этой цели 28 февраля 1934 г. была создана специализированная организация «Мать и дитя» (Mutter und Kind). В более чем 30 тыс. местных организаций «Матери и дитя» было занято свыше 500 тыс. человек из семей, признанных нацистскими партийными функционерами, пригодными для работы в сфере помощи семье. Помощь предназначалась прежде всего беременным и кормящим матерям. Совместно с национал-социалистической Сестринской организацией обслуживались детские сады, детские приюты и летние детские рекреационные лагеря. Особое внимание последним уделялось во время войны{787}.

88
{"b":"261833","o":1}