В 1939 г. Манфред Роммель (сын фельдмаршала Роммеля) десятилетним мальчишкой вступил в Юнгфольк. Он вспоминал: «Если бы меня мальчишкой спросили, национал-социалист ли я, то я ответил бы утвердительно. Я не вполне представлял себе, что такое национал-социализм, но в нем для меня было ясно одно: отдельный человек — это ничто, а общность — это все; действовать в интересах Германии, фюрера — это почетное и важное дело. В моем тогдашнем представлении национал-социализм был борьбой против большевизма, созданием великогерманской империи, воспитанием нового человека, для которого главным являются не деньги, а честь. Само собой разумеется, что я был против евреев. Моих немногих знакомых евреев я считал исключениями из правил, о которых твердила антисемитская пропаганда. Я чувствовал себя в высшей степени свободным человеком и делал все, что мне говорили, не по принуждению, а с верой в необходимость подчиняться. Кроме того, носителями национал-социализма были такие же молодые люди, мои ровесники. Учителя, которые не хотели понимать новых веяний и нового времени, были мне противны. То, что Гитлер был величайшим из живущих людей, — в этом для меня не было ни малейшего сомнения»{491}.
Место «Гитлерюгенд» в процессе воспитания молодежи в Третьем Рейхе
«Наша молодежь должна мыслить и действовать только по-немецки, а для этого десятилетний ребенок впервые должен осознать себя человеком в нашей детской организации; через 4 года он должен перейти из Юнгфольк в ГЮ, где он будет оставаться еще 4 года. После этого нельзя передавать его в руки старых творцов классового и сословного сознания, а нужно принимать его в партию, ДАФ, СА или СС, в НСКК и так далее. Если в одной из этих организаций он еще не станет убежденным национал-социалистом, тогда его 6–7 месяцев будут воспитывать в национал-социалистическом духе в РАД, под сенью символа немецкой лопаты. За то, что спустя 6–7 месяцев работы останется от классового или сословного сознания, возьмется вермахт, а когда молодой человек через 2–3–4 года вернется из армии, то заботу о нем опять возьмут на себя СА, СС и другие наши организации, которые не оставят этого человека до самой смерти. Когда мне говорят, что кто-то останется не охваченным этой работой, я отвечаю, что национал-социализм находится не в конце своего пути, а в начале».
(Из речи Гитлера в Рейхенберге, 4 декабря 1938 г.){492} Вследствие целеустремленной политики унификации молодежь и дети в Третьем Рейхе были организованы следующим образом: девушки с 10 до 14 лет были объединены в организацию «Молодые девушки» (Jungmadel), они носили форму — белая блузка и длинная синяя юбка, белые носки и коричневые туфли; для девушек с 14 до 21 года существовала «Лига немецких девушек» (БДМ); наряду с этим девушки могли участвовать в деятельности организации «Вера и красота». Мальчиков с 6 до 10 лет включали в организацию с характерным названием «Пацаны» (от Pimpf[34]); мальчики с 10 до 14 лет были организованы в «Юнгфольк» (Jungvolk), с 14 до 18 лет — в собственно «Гитлерюгенд» (ГЮ). В «Юнгфольк» на каждого подростка заводилась «книжка деятельности», в которой делались записи об его успехах, включая идеологический рост в течение всего периода пребывания в молодежном движении. В 10 лет, после «Пимпфа» (сдав экзамены по физкультуре, навыкам жизни в полевых условиях и по истории), мальчик вступал в «Юнгфольк» и принимал присягу: «Перед лицом этого стяга цвета крови, который олицетворяет нашего фюрера, я клянусь посвятить всю свою энергию и все свои силы спасителю нашей страны Адольфу Гитлеру. Я стремлюсь и готов отдать свою жизнь за него. Да поможет мне Бог»{493}.
Вертикальная структура ГЮ была строго централизованной: имперское руководство ГЮ — 36 областей (Gebiet), делившиеся на призывы (Вапп) — ствол или основа (Stamm) — дружина (Gefolgschaft) по 150 человек, делилась на 3 ватаги (Scharj по 50 человек, делившиеся на три товарищества (Kameradschaft) приблизительно по 15 человек{494}. Структура Лиги немецких девушек была несколько другой: 5 союзов ray (Gauverbande), 21 обергау (Obergaue), 79 ray (Gaue), 212 унтергау (Untergaue), в каждом унтергау от 3 до 5 девичьих кружков (Modelringe), в каждом кружке по 4 девичьих группы (Madelgruppen), в каждой группе по 2–4 девичьих ватаги (Madelscharen), в каждой ватаге по 2–4 девичника (Madelschaften), в каждом девичнике — от 8 до 20 девушек{495}.
Во главе ГЮ стоял имперский молодежный вождь, ему прямо подчинялись начальник штаба ГЮ, имперский референт по делам Лиги немецких девушек, ответственный за физическое воспитание, ответственный за арбитраж ГЮ, а также другие ответственные — за академию руководящих кадров ГЮ, за социальную деятельность. И вообще, вся структура руководства ГЮ была полностью иерархична.
На положении особых подразделений ГЮ существовали морская, авиационная, автомобильная, разведывательная, а также сельская и патрульная части Г.Ю. Эти части также были организованы весьма масштабно; так, морская часть принимала ежегодно 78 тыс. мальчиков, авиационная — 135 тыс., моторизованная — 295 тыс. Государство заботилось о материальном обеспечении этих подразделений, например, моторизованной части ГЮ предоставлялось 5 тыс. мотоциклов и 1300 ремонтных мастерских{496}.
Молодежь в большинстве своем позитивно воспринимала ГЮ, ведь государство пыталось удовлетворить ее нужды: строилось много стадионов и спортивных залов, существовала система социальной помощи молодежи, уделялось много внимания профессиональному образованию молодых людей, существовали соревнования лучших по профессии, в 1938 г. был принят Закон о защите молодежи{497}. У молодежи появилось чувство, что она является интегральной составной частью национал-социалистической государственной системы и вносит свой посильный вклад в создание новой национальной общности. Утверждение о том, что в нацистские времена немецкой молодежью просто манипулировали, является полуправдой — энтузиазм и активное участие в происходящем было»в высокой степени присуще молодежному движению в годы успехов нацизма (1933–1942 гг.).
Позитивное влияние на юношей, девушек и детей оказывало преодоление социальных барьеров и разницы в общественном положении. В системе образования ГЮ стремился ввести своеобразное равенство и ликвидировать привилегированные аристократические студенческие союзы, борясь, например, против ношения студенческих фуражек как проявления корпоративного духа и, соответственно, социального неравенства (некоторые корпорации носили исключительно снобистский характер). Именно ГЮ способствовала роспуску студенческих корпораций; в партийной прессе роспуск этот предварялся острой критикой студенческих корпораций как «учреждений феодального типа». Излюбленным объектом нападок ГЮ были также гимназии как оплот консервативной буржуазности{498}. Кроме борьбы за социальную однородность, это соответствовало общей антиинтеллектуальной нацеленности нацистского режима в целом и молодежного движения в частности.
Бывшая активистка ГЮ, референт БДМ Мелита Машманн вспоминала, что для нее решающим моментом в обращении к нацизму был протест против кастовой буржуазности семьи: она была в восторге от того, что портниха ее матери, будучи сторонницей НСДАП и активистской БДМ, однажды потребовала у ее родителей, чтобы обеденный стол для прислуги накрывали не на кухне, а в гостиной вместе со всеми{499}. На девочку это произвело неизгладимое впечатление, так как многие дети обладают обостренным чувством справедливости. Впоследствии Машман утратила безграничную веру в фюрера и в партию, но это уже было значительно позже. Ширах в своей программной книге «Гитлерюгенд» писал: «Единственный стяг развевается впереди колонн ГЮ. Сын миллионера и рабочий паренек носят одинаковую униформу. Поэтому только ГЮ не имеет социальных предрассудков и по-настоящему воплощает национальную общность, ибо юность — это социализм»{500}. В мирные годы ГЮ часто посылала своих представителей — независимо от их социального положения — за границу, да и Германию до войны посетило 250 тыс. молодых людей из Италии, Японии, Югославии, Венгрии, Бельгии, Франции, Португалии, Египта, Голландии, Англии, Польши, Сирии{501}.
