— Я полагаю, сэр, что ваша осведомленность жиждется на ложных сведениях, но моя дружба с мисс Шелтон не позволяет мне обсуждать с посторонним человеком столь деликатную тему, — с достоинством произнесла Бет, внезапно сообразившая, что Сьюзен может не оценить ее вмешательство в их семейные дела.

— В таком случае как я могу узнать правду, если ни вы, ни мисс Шелтон не желаете просветить меня, ограничиваясь лишь туманными намеками? — вполне логично вопросил джентльмен.

— Если бы вы сразу не приняли появление Сьюзен в своем семействе так недоброжелательно, а постарались узнать ее получше, никаких недоразумений бы не произошло, — коротко ответила Бет, раздумывая, стоит ли говорить что-то еще.

— Возможно, вы и правы. С самой первой встречи наше общение с мисс Шелтон пошло по пути взаимных уколов, — согласился Джеймс неожиданно для своей собеседницы, да и для себя самого. — Но она вела себя как эгоистичная лицемерная особа, пользующаяся всеми благами, предоставляемыми ей моей мачехой…

— Я не желаю говорить о Сьюзен в таком тоне, сэр, — прервала его Бет. — Мало кто знает ее так, как я, и могу сказать вам, что она — благородная девушка, попавшая в безвыходную ситуацию. А предательство вашего друга просто подкосило ее! Будь я мужчиной, я бы вызвала его на дуэль!

Бет раскраснелась и стала почти красивой, но тут же опомнилась и чопорно произнесла:

— Благодарю вас за послание, сэр, я непременно передам его мисс Шелтон.

После чего, оставив изумленного Джеймса стоять посреди улицы едва ли не с открытым ртом, гордо повернула к своему домику. Сообразив, что за окнами соседних домов прячутся любопытствующие жители Сандерли, мистер Элингтон поспешно сел на лошадь и направился по своим делам, пообещав себе разобраться во всей этой истории. В самом деле, он имеет два противоположных утверждения и никак не может понять, делал Генри предложение мисс Шелтон или не делал.

Возмущение мисс Торнтон, несомненно, было искренним, но ведь и ее могла ввести в заблуждение интриганка мисс Шелтон. С другой стороны, Бет никак не напоминала девушку, которую легко может обмануть человек, знакомый ей с самого детства. Да и другие отзывы о мисс Шелтон, в том числе преподобного Слейвуда, заставили Джеймса заподозрить их или себя в необъективности по отношению к мисс Шелтон. Если им это простительно, то в себе самом он уж как-нибудь должен разобраться. Джеймс не любил признавать свои заблуждения, как и всякий консерватор, но уж если решал, что не прав, — прилагал все усилия, чтобы исправить ошибку.

Мисс Торнтон недолго задержалась дома. Торопясь обрадовать Сьюзен долгожданной вестью от брата, она едва сделала несколько глотков чая и снова надела шляпку, чтобы направиться в библиотеку. В это время дня там почти никогда не бывало народа, и она застала подругу одну за скромным ленчем.

— Сьюзен, я принесла тебе письмо Эдмунда! Мистер Элингтон сам привез его, — как можно более радостным голосом сообщила Бет, подавая подруге свернутую бумагу.

— Немного же он написал, — невесело улыбнулась мисс Шелтон, разворачивая послание.

Бет отошла к стеллажам с книгами, давая подруге возможность прочитать письмо в одиночестве.

Вскоре Сьюзен подозвала ее, чтобы кратко пересказать написанное.

— Он пишет, что был очень рассержен поступком миссис Элингтон, и Люси тоже, но старая ведьма согласна принять меня обратно, если только я извинюсь за содеянное и покорно приму ее благотворительность! — Возмущение Сьюзен можно было понять, и Бет согласно кивнула. — Когда же он попробовал заикнуться об отдельном жилье для себя, Люси и меня, то получил массу упреков в неблагодарности: для них-де выстроили такое чудное гнездышко, а он собирается лишить Люси матери и привычных удобств ради того, чтобы жить с безнравственной сестрой!

У Сьюзен перехватило дыхание от гнева, и Бет терпеливо ждала, пока она справится с собой и продолжит:

— Одним словом, все останется так, как задумала миссис Элингтон. Я не виню Эдмунда, не в его характере затевать скандал со старой леди, а Люси — преданная дочь. Дорогая Джулия будет жить в доме напротив, а это почти то же самое, что жить вместе, и любящая маменька не потеряет ни ту, ни другую.

— Как Эдмунд узнал, что ты в Сандерли? И чего ему стоило передать эту записку? — поинтересовалась Бет.

— Миссис Элингтон получила письмо от этой грымзы мисс Трайбери, старая, дева только тем и живет, что вмешивается в дела своих соседей. Правда, тогда она еще не знала, где я устроилась, и Эдмунд вызвался сам отнести письмо к Джеймсу на почту и там сделал эту приписку. Думаю, ему запрещено писать мне, так как он просит отвечать ему на адрес почтовой станции, — горько вздохнула одинокая сестра.

— Не горюй, милая, все как-нибудь наладится! В конце концов, когда-нибудь миссис Элингтон будет же гореть в аду! — своеобразно утешила подругу мисс Торнтон. — И потом, мистер Элингтон вполне может пригласить погостить Эдмунда и Люси, ты же сама говорила, что они ему понравились при встрече во Франции.

— Да, мне остается только надеяться на это, — согласилась Сьюзен. — Я ни за что не вернусь на Бредфорд-сквер, даже если буду голодать!

— Почему ты до сих пор не написала своему дяде? Его экономка наверняка переправляет лондонскую почту туда, где он сейчас находится, — в очередной раз укорила Бет.

— Мне нечем похвастаться, Бет, как ты не понимаешь! Дядя подумает, что я навязываюсь ему! И потом, кто знает, может быть, он уже вернулся и наслушался от миссис Элингтон и моей тетки леди Уайтбери бог знает чего обо мне. Леди Ченсуорт может и не захотеть видеть меня в своем доме или переписываться со мной!

— Тогда ты тем более должна опередить ее и рассказать все, как было. По твоим словам, тетушка Ченсуорт — настоящая леди и поверит скорее тебе, чем Джулии и ее матери, а о ее отношении к леди Уайтбери ты уже знаешь, — горячо возразила Бет.

— Ну, может быть, позже, когда я немного успокоюсь и придумаю историю, достаточно правдивую, чтобы казаться истинной, — наполовину уступила Сьюзен.

— Я никак не могу понять, почему ты не хочешь раскрыть всем глаза на недостойное поведение мистера Хейвуда.

Бет уже сердилась.

— Я уже говорила тебе, это ни к чему не приведет. Он женится на Джулии, пусть хотя бы она будет счастлива. Зачем ей знать о подлости и корыстолюбии своего мужа? Она, кажется, действительно влюблена в него…

— Но так ты никогда не вернешь свое доброе имя! — Мисс Торнтон даже притопнула ножкой.

— Главное, что мои близкие знают правду и верят мне, этого достаточно, Бет. И прошу тебя, давай больше не будем об этом, — в который раз попросила Сьюзен.

Бет покачала головой:

— Боюсь, ты рассердишься, но я сегодня наговорила Элингтону дерзостей.

— Как? Почему? Бет, что ты натворила? — разволновалась мисс Шелтон.

— Ничего такого уж ужасного, то есть всей правды я ему не сообщила. Сказала только, что его сведения опираются на лживость его родственниц, — виновато понурилась Бет.

— Да уж, «ничего ужасного»! — передразнили подруга, неожиданно улыбнувшись. — Ладно, забудем о нем. Если это даст ему повод задуматься о своем семействе, то только пойдет на пользу.

— Ты правда не сердишься? — недоверчиво переспросила Бет.

— Конечно, нет, дорогая! Как я могу сердиться, если знаю, что ты ни за что не усидишь на месте, пока не попытаешься восстановить справедливость! Только, пожалуйста, впредь оставь всех Элингтонов в покое!

Когда Бет пообещала не вступать больше в споры с мистером Элингтоном и не писать обличительных писем его родственникам, девушки принялись расставлять по полкам новые книги, купленные, как мы знаем, на деньги Джеймса Элингтона, о чем Сьюзен не подозревала еще целых два дня, пока преподобный Слейвуд не просветил ее на этот счет.

Джеймс Элингтон отложил в сторону письмо мачехи и задумался. Вопреки его ожиданиям, она не просила прислать денег, а пространно извещала о намерении продать свой второй лондонский дом, до сих пор сдаваемый внаем. Средства были нужны на строительство зимнего сада в доме на Бредфорд-сквер, затеваемое по случаю намеченной на июнь свадьбы Джулии. Мистер Элингтон мог только посочувствовать Люси и Эдмунду — с продажей этого дома их шансы отселиться от матушки Люси таяли и испарялись, но запретить миссис Элингтон распоряжаться ее имуществом он не мог.