— Это очень странно, — заметил Бобби. — Жены в одной части страны, мужья — в другой. Вас разделяют тысячи миль.

— Это очень удачная договоренность. Она означает, что Герби и Олли могут заниматься всем, чем душа пожелает, не опасаясь вмешательства со стороны своих жен.

— Не стану спрашивать, чем они занимаются, — мрачно заявил Бобби.

Анна рассмеялась.

— А я бы и не сказала вам, даже если бы вы спросили.

Когда они вернулись домой, Лиззи принимала ванну. Кристина предложила приготовить кофе, пока Анна показывала Бобби апартаменты. Он замер перед картинами, пораженный до глубины души.

— Неужели это настоящий Пикассо? — поинтересовался он, и Анна ответила, что да. Бобби с трепетом коснулся полотна рукой. — Настоящий Пикассо. Должно быть, эта картина стоит целое состояние.

— Когда Лиззи покупала ее, она стоила совсем дешево. Эта картина у нее уже долгие годы. Как и большинство остальных.

Анна широким жестом обвела полотна, написанные художниками, чьих имен она не могла вспомнить. Подобно Льву, она предпочитала картины, на которых у людей было два глаза, нос, рот и узнаваемые тела с руками и ногами в нужных местах.

— Вы восторгаетесь моей художественной коллекцией? — В комнату вплыла Лиззи в слаксах и трикотажном джемпере.

— Она поражает воображение, миссис Блинкер, — почтительно отозвался Бобби. — Это все равно что иметь собственную картинную галерею.

— Неплохо для девчонки, почти шестьдесят лет назад родившейся на задворках Манчестера, а? — весело заметила Лиззи. — Можете называть меня Лиззи. А вы кто?

— Бобби Гиффорд, мэм... Лиззи. Мы с Анной нашли друг друга в парке.

Лиззи громко расхохоталась.

— А я нахожу в парке лишь смятые сигаретные пачки да иногда перчатки. Пожалуй, мне следует ходить туда почаще, если там попадаются такие молодые люди, как вы.

Тут Кристина подала кофе. Они уселись и проговорили, казалось, целую вечность. Лиззи сообщила, что в Музее современного искусства выставлена потрясающая новая работа Пикассо.

— Она называется «Герника», в честь маленького городка, который немцы разбомбили во время войны с Испанией. Вы слышали об этом, Бобби?

— Я слышал о Гернике, да, но не о картине. — Бобби в волнении хлопнул себя по колену. — Вот почему я хотел бы работать в «Стэндард». «Стар» — провинциальная газета. Мне хочется освещать мировые новости, а не вопросы, которые рассматривает местный совет или церковь. Сомневаюсь, что кто-нибудь в Спрингфилде знает о том, что в Европе идет война.

— Ах да, война, — с мрачным видом подхватила Лиззи. — У меня до сих пор в Манчестере живут родственники, которым я иногда пишу. Кажется, у них была самая холодная зима за всю историю, и им не хватает практически всего. Я регулярно отправляю им посылки с продуктами.

— А я всегда пеку для них кекс, — вставила Анна. Она начинала чувствовать себя лишней.

— Да-да, дорогая, конечно. Наверное, это самый шикарный кекс с цукатами и орехами, который пекли когда-либо, он весит целую тонну. Ну, мне пора. — Лиззи поднялась со стула. — Я секретарь Комитета по переизбранию президента и должна присутствовать на очередном заседании. Эрик, наверное, уже ждет внизу в машине.

— Она очень мила, — заметил Бобби, когда Лиззи ушла. — Вам повезло, что у вас такая свекровь. Моя теща была сущей ведьмой. Не удивлюсь, если она занималась черной магией в кухне своего дома в Куинсе и околдовывала людей, включая меня.

— Я не знала, что вы были женаты.

По какой-то непонятной причине у Анны вдруг защемило сердце. С чего бы это? В конце концов, она сама была замужем, и какое ей дело до того, что и Бобби женат?

— Я даже не знаю, женат я или нет, — честно ответил Бобби. — Когда мы с вами встретились в первый раз, я был женат, но моя супруга вернулась к своей матери после того, как я потерял работу и вот-вот должен был потерять и нашу квартиру. Меня она с собой не позвала. Хотя я бы ни за что не пошел с ней, — поспешно добавил он. — Я бы лучше застрелился, чем согласился жить со своей тещей. Так что она могла запросто развестись со мной — моя жена, а не теща, я имею в виду. Пожалуй, мне стоит навести справки.

Анна коротко и смущенно рассмеялась.

— Как у вас все запутано!

— Ну, не настолько, как у вас.

— Мое семейное положение совершенно однозначно. Герби — и Олли — приезжают к нам на Рождество. Мы с Лиззи приезжаем в Лос-Анджелес, когда Олли собирается выпустить на экран очередную картину с Герби в главной роли; но я не могу уехать, когда у меня спектакль, так что я была там всего три раза.

Чему она была очень рада. Чем меньше она виделась с Герби, тем лучше, хотя до сих пор питала к нему искреннюю привязанность. Но замужество пришлось очень кстати: оно позволяло ей держать мужчин на расстоянии. Если не считать Льва, Анна не обращала внимания на представителей противоположного пола. Она вдруг поняла, что Бобби Гиффорд стал первым мужчиной, к которому ее потянуло. Были в нем душевность и открытость, казавшиеся искренними, а не напускными.

— Чем бы вы хотели заняться сегодня вечером? — поинтересовалась Анна. — Быть может, посмотрим шоу?

Слишком поздно она вспомнила о том, что Бобби приехал в Нью-Йорк повидаться со старыми друзьями. Кроме того, именно мужчина должен был приглашать женщину на свидание, а не наоборот. Проблема заключалась в том, что Анна была слишком неопытна в таких вопросах. Она бы не смогла флиртовать даже ради спасения собственной жизни и не умела вести пустые разговоры.

— Я забыла, вам нужно повидаться с другими людьми, а не только со мной.

— Другие люди подождут, — со свойственной ему прямотой заявил Бобби. — Я бы предпочел остаться с вами. — И он одарил ее взглядом, от которого по телу Анны прокатилась волна радостного возбуждения.

— И я предпочла бы остаться с вами.

Ей не следовало так говорить. Женщинам полагается изображать неприступность, но Анна не знала, как это делается, как не знала и того, что говорить дальше.

Бобби, похоже, заметил ее смятение. Подойдя к ней, он нежно поцеловал ее в губы.

— Вы замужем, — сказал он, — но у меня складывается впечатление, что вы не влюблены в Герби без памяти. Это правда? — Она яростно закивала. — Возможно, я до сих пор женат, но я не люблю свою супругу. Завтра я могу не получить работу, на которую рассчитываю. Если мне это не удастся, я подыщу любую другую, чтобы остаться в Нью-Йорке и быть рядом с вами. — Он вопросительно приподнял брови. — Ну что, остановимся на этом и посмотрим, что будет дальше?

Анна снова кивнула. Она прильнула к Бобби всем телом, а он обнял ее и зарылся лицом в ее волосы. Они просидели так очень долго, в тишине, но при этом каждый знал, какие чувства испытывает другой.

Для Левона наступили черные дни. Он корил себя за слабость. Почему он уступает Тамаре всякий раз, когда она требует делать то, чего ему совсем не хочется? Наверное, потому, что хочет избежать неприятной атмосферы и ее бесконечных придирок. Но вся штука в том, что, соглашаясь с ее требованиями, которые становились ему поперек горла, он чувствовал себя еще отвратительнее, чем если бы сразу отказался.

Взять хотя бы последний инцидент. Он с нетерпением ждал конференции адвокатов в Вашингтоне, запланировал поездку на поезде в компании нескольких коллег, которые должны были остановиться в одном отеле с ним, предвкушал долгие посиделки по вечерам в баре гостиницы, полные смеха, шуток и забавных историй. Конференция должна была продлиться всего три дня и обещала стать долгожданным перерывом в череде рутинной работы.

Но тут Тамара объявила, что поедет с ним.

— Я никогда не была в Вашингтоне и с удовольствием посмотрю на Белый дом.

— А как же Джон? — спросил Левон.

— Джон поживет у кого-нибудь из своих друзей. Ему уже пятнадцать, и он, скорее всего, замечательно проведет время.

«В отличие от меня», — мрачно подумал Левон. Но потом, словно ему мало было Тамары, Мира Гримальди, лучшая подруга его жены, вдруг решила, что ей тоже хочется посмотреть Вашингтон вместе со своим мужем Артом.