— Моя квартира находится на углу Пятой авеню и Шестьдесят Второй улицы, на верхнем этаже. Там есть отдельный лифт.

Левон знал географию Нью-Йорка, как свои пять пальцев; Блинкеры жили в одном из самых дорогих и престижных районов города.

Он положил трубку, а потом пересказал содержание разговора Анне, когда они встретились в ресторане на верхнем этаже универмага «Мэйсиз». Ресторан был набит посетителями и, подобно всему универмагу, обильно украшен гирляндами и игрушками. Из громкоговорителей на стенах гремела песенка «Бог дал вам радость, джентльмены»[36].

— Ты ведь не возражаешь, Лев? — поинтересовалась Анна и улыбнулась. Ее улыбка была способна растопить самое суровое сердце. Она сама походила на рождественский подарок в пальто из голубого бархата с белым меховым воротником, манжетами и шляпке в тон, из-под полей которой выбивались мелкие черные кудряшки, волной ниспадая ей на спину. Глядя на нее, никто бы не подумал, что она уже стала матерью. — Насчет вечеринки, я имею в виду. Пегги тоже придет, и я с Герби репетировали номер всю прошедшую неделю.

— Мы с Герби, — машинально поправил ее Левон.

К столику подошла официантка, и он заказал два кофе: один со сливками, другой — без.

— Мы с Герби, — без паузы продолжала Анна. — Мы исполняем две песенки из «Нет, нет, Нанетта» — это новое бродвейское шоу. Пегги хотела, чтобы мы его посмотрели, но не смогла достать билеты. — Девушка уперлась локтями в стол, положила подбородок на скрещенные руки и спросила: — Что мне купить Тамаре на Рождество?

— Какое-нибудь ювелирное украшение, она их обожает.

— Я помню, но у меня осталось всего двадцать пять центов.

— Куда же подевались твои карманные деньги? Я почему-то полагал, что ты копишь их на подарки.

Она получала два доллара в неделю. Левон резко пригнулся, и как раз вовремя — какая-то женщина едва не обезглавила его ворохом своих сумок с покупками.

— Прости меня, — выдохнула Анна. — Прости меня, пожалуйста ... Да, мне не удалось накопить, — призналась она, — я слишком много тратила на мороженое и кофе после школы — Герби каждый раз готов был заплатить за меня, но я ему не позволила, — и мы скинулись все вместе, чтобы купить что-нибудь Пегги и миссис Константайн. — Миссис Константайн играла в академии на пианино. — Хотя тебе я уже купила подарок, Лев, — сообщила Анна, словно это каким-то образом извиняло ее за то, что у нее не осталось денег для Тамары.

— Что именно?

— Узнаешь завтра, хорошо? — Она весело рассмеялась, и Левон вдруг почувствовал, что его охватывает нетерпение, словно ребенка, которому страшно хочется узнать, что ему подарят.

— Ты купила это на свои карманные деньги? — До сих пор Левон как-то не замечал медальона у нее на шее. Он был сделан из золота и обильно украшен гравировкой в виде завитков и цветов.

— Нет, я виделась с Герби чуть раньше, до встречи с тобой, и он купил мне это на Рождество. У него куча денег. — Анна взяла медальон в ладошку и скосила глаза на Левона. — Благодарю вас, — сказал она, когда официантка принесла кофе. Одну рождественскую колядку сменила другая, и теперь из динамиков звучала «Ему не место в яслях»[37].

— А ты купила Герби презент? — Левон расстроился бы, получив утвердительный ответ, ведь это означало бы, что Анна сознательно оставила всего двадцать пять центов на подарок Тамаре.

— Я сказала ему, что сижу на мели. — Она звонко рассмеялась и запела: — Звезды с ясного неба глядят на него, нашего маленького Господа Иисуса Христа, спящего на сене...

— Полагаю, ты ждешь от меня подарка на Рождество? — весело поинтересовался Левон.

— Как, ты еще ничего мне не купил? — вскричала девушка, делая вид, что рассердилась.

— Ну, я и впрямь подумывал о том, чтобы приобрести тебе пачку носовых платков или теплые носки и сделать сюрприз, но потом решил, что лучше купить то, что тебе действительно нужно.

— Ох, Лев, я так хочу пальто! — пылко воскликнула Анна. — Длинное, с поясом, желательно черное. В этом я похожа на ребенка.

Она с отвращением взглянула на свое голубое пальтишко. Левон вдруг спросил себя, сколько же ей лет. Прошел почти год с той поры, как он встретил ее и привез домой, но Анна ни разу не заикнулась о своем дне рождения. Или она забыла о нем, или же похоронила где-то в закоулках памяти, как поступила со многими прочими вещами. Постороннему наблюдателю она показалась бы вполне нормальной жизнерадостной юной леди, но Левон не был посторонним.

— Хорошо, — сказал он. — Но пальто мы пойдем выбирать только после того, как купим что-нибудь для Тамары, иначе мы можем попросту забыть об этом. И, пожалуй, я добавлю доллар-другой к твоим двадцати пяти центам. — Тамара терпеть не могла дешевые украшения, и он сомневался, что ей может понравиться что-либо стоимостью в двадцать пять центов.

Как Левон и ожидал, Тамара наотрез отказалась идти на вечеринку в сочельник. Мысль о том, чтобы пригласить няньку, которую порекомендовал Олли Блинкер, привела ее в ужас.

— Это имя мне не нравится, — ответила она. — Это сокращение от чего?

— От Оливер, скорее всего, — ответил Левон.

— И фамилия «Блинкер» тоже очень странная. Извини, Лев, но тебе придется пойти на вечеринку вдвоем с Анной, хотя я бы с удовольствием посмотрела, как она выступает, — призналась его супруга. — Она танцует для нас, но с партнером это наверняка будет выглядеть по-другому. Расскажешь мне, когда вернешься.

В восемь вечера Левон с Анной отправились на такси к апартаментам Блинкеров. Анна надела новое пальто и прихватила с собой сумочку, в которой лежали ее туфли.

— А как же костюм? — полюбопытствовал Левон.

— Миссис Блинкер заказала одежду для нас.

— Вот как? — Похоже, происходило много чего такого, о чем он не имел ни малейшего представления. — Ты встречалась с миссис Блинкер?

— Нет, но с ней знакома Пегги. Она с нетерпением ждет сегодняшней вечеринки. Они ужасно богаты, эти Блинкеры, и Пегги надеется, что мистер Блинкер вложит деньги в постановку пьесы, которую написал ее молодой человек.

— У Пегги есть молодой человек? — В Левоне вдруг проснулась ревность.

— Ну, она называет его своим молодым человеком, но я его видела, и он показался мне довольно пожилым. Ему уже лет тридцать, а может, и больше.

— Тогда он и впрямь старик, — совершенно серьезно согласился Левон, думая о том, кто же тогда он сам в пятьдесят один год.

— Его зовут Руперт, как-то так, и он написал музыку к спектаклю, который называется «Американские горки». Действие происходит на ярмарке.

— Звучит интригующе.

— Да, и я с Герби — мы с Герби — исполняем один из номеров под названием «Мечта».

— Что ж, буду ждать с нетерпением, — пробормотал Левон.

Такси остановилось, прибыв к месту назначения, и он дал водителю на чай лишний доллар — ночь выдалась холодной, и в прошлый сочельник он сам еще сидел за рулем, развозя людей по вечеринкам и клубам и желая поскорее очутиться дома с Тамарой.

— Вот это да! — воскликнула Анна, когда они вылезли из автомобиля и оказались перед внушительным зданием из красно-коричневого кирпича, которому на вид было лет сто, никак не меньше. У него были стрельчатые окна и большой балкон на каждом этаже, коих было шесть — Левон сосчитал.

Анна и Левон вошли в роскошное фойе с мраморным полом, сверкающее начищенной латунью и бронзой, где за резной стойкой обнаружился привратник в ливрее, расшитой золотыми позументами.

— Вы к Блинкерам? — осведомился он. Когда Левон кивнул, привратник продолжал: — Ваш лифт находится в самом конце коридора. Он сейчас опустится.

Они встали в хвост небольшой очереди, и у Левона упало сердце, когда он заметил, что мужчины одеты во фраки, которого у него не было.

Они взлетели на шестой этаж с пугающей скоростью, от которой у Левона желудок подступил к горлу. Двери открылись в еще одно фойе, куда роскошнее первого, которое казалось намного больше, но на самом деле значительно уступало первому фойе в размерах. Левон нос к носу столкнулся с несколькими собственными отражениями, обступившими его при выходе из лифта, тогда как другие отражения, постепенно уменьшаясь, тянулись вдаль на многие мили, уходя в бесконечность. Он сообразил, что фойе имеет форму семи-, восьми- или сколько-то там еще угольника, а стены его от пола до потолка облицованы зеркалами.