– Здоров, Димка, – поручкались они с первым стражем, который меня и схватил.

– Здоров, Сашок! – поручкались они и со вторым.

«Имена знаю, выпутаюсь – я вам такую импотенцию наведу!» – мстительно подумала я.

Стражи коротко ввели ментов в обстоятельство моего дела, дали сравнительно положительную характеристику папеньке «сильно его не прессуйте, он безобидный» и меня, в одном свитерке, вывели на улицу. Налетевший студеный ветер тут же бросил горсть снега мне в лицо и ледяными иглами прошил мое тело до костей. Я зябко обхватила себя за плечи и вперед ментов побежала к их уазику.

– Куда? – заорал на меня толстый неповоротливый мент, который меня конвоировал.

– В маш-шину, – стуча зубами от холода, призналась я.

– Иди смирно, – грозно буркнул он, огрел меня дубинкой и неторопясь продолжил путь.

В общем в отделение приехала не я. Приехала квинтэссенция всего черного, грязного и нехорошего, что есть в моей душе.

Мои менты сдали нас с папиком с рук на руки молодому белобрысому коллеге в отделении и откланялись. Я хищно оглядела бедного парня, села нога на ногу на стул и заявила:

– В общем так… Меня, Потёмкину Магдалину Константиновну, задержали по подозрению в проникновении в собственную квартиру. При этом у меня имеется тяжелая форма рака и связи наверху. А так же большое горячее желание устроить вам неприятности.

– Документы, – скучно потребовал мент. Видно было, что парню вся эта возня не представляется чем – то волнующим.

– Помолчи, какая из тебя Маня, – пьяно вякнул папенька и, повалившись вбок, устроился на моих коленях поспать.

– Документы в квартире остались, – холодно призналась я, – готова сдать отпечатки пальцев, они у вас в картотеке есть.

– Ну сдать конечно придется, – чуть ли не зевнул мент, вытащил какой-то бланк и принялся его споро заполнять, изредка интересуясь моими анкетными данными. Через пять минут он мне его протянул и так же равнодушно велел :

– Подпишите.

Я подписывать нечитанное не привыкла, взяла цидульку, звякнув наручниками и принялась тщательно проводить ознакомление. «Я, называющая себя Потёмкиной Магдалиной Константиновной, 1976 года рождения… быр-быр…»

– Это какое слово тут написано? – поманила я пальцем мента и ткнула в область не поддающегося расшифровке «быр-быр».

– Подписывайте, гражданка, – мент одарил меня мимолетным ничего не выражающим взором с признаками нетерпения. «Быр-быр» расшифровывать он не посчитал нужным.

Тут папенька приподнял голову с моих колен и, бросив пьяный рассеянный взгляд на цидульку, произнес:

– В нетрезвом состоянии, чего тут не понять.

– Чего-чего? – не поняла я.

– Тут написано « … находясь в нетрезвом состоянии», – пояснил папик и снова отключился.

Я снова впилась взглядом в бумажку. Ну точно! После папенькиных слов буквы, еще недавно намертво сплетенные, как узлы макраме, выстроились в вышеозначенную надпись.

– Это значит я – задержана в нетрезвом состоянии? – нехорошо посмотрела я на мента.

– Вы мне тут что порядки устанавливать будете??? – рассвирепел вдруг он – А ну, подписывай, или в обезьянник ща отправлю.

– Как, простите, ваше имя и звание? – осведомилась я, внутренне кипя от ярости.

Мент быстрым движением вынул корочки, раскрыл и поднес к моим глазам. Ровно на одну секунду.

– Посмотрела? – нагло усмехнулся он.

– Позвонить можно? – спросила я как можно спокойнее. – Мать-о волнуется, время позднее.

– Можно, чего нельзя, – неожиданно согласился мент.

Я прямо обомлела от такой доброты. Быстренько схватив телефон, я натыкала номер Корабельникова и продержала трубку, выслушав ровно одиннадцать длинных гудков.

– Ну все, дамочка, хватит линию мне занимать, – выразил нетерпение мент.

– Еще немного, – хмуро буркнула я и, схватив другой, внутренний телефон, натыкала на нем три цифры.

– Корабельников, – недовольно отозвалась трубка.

– Это Лисёночек, я у вас в отделении сижу в сто пятнадцатом кабинете, недоразумение вышло. Немедленно меня спасай, – выпалила я.

– Ну-ка трубочку положите! – пришел в себя мент и выхватил у меня телефон. – Подписывай! – и сунул мне в руки ручку.

Я посмотрела на него долгим взглядом и открыла рот на 56 сантиметров, собираясь сказать все, что я о нем думаю.

«Ты что, сдурела? – возопил внутренний голос, – оскорбление при исполнении обязанностей – это же статья!!! Хочешь из одной истории в другую попасть???»

«В кои-о веки ты двинул здравую мысль», – холодно признала я, закрыла рот и уставилась в цидульку.

«… Находясь в нетрезвом состоянии проникла в квартиру по адресу такому-то с целью ограбления, где и была задержана охраной дома».

«Молчи!» – истерично заверещал голос.

«Да мне пофиг, что статья!», – ответила я в ярости и открыла рот. Этот бред он меня заставлял подписать!!!!!

Дверь отворилась и вошел Корабельников.

– Здоров, Андрюха! – сказал он моему менту. – Ты что ж мою любимую девушку прессуешь тут?

– Витенька! – чуть не заплакала я от счастья и, скинув голову папеньки с колен, кинулась ему на шею. – Это я, Лисёночек, только я без волос, и меня поэтому никто не узнает!

– Да вижу я, что ты без волос, – Корабельников нисколько не удивился и сразу меня признал, что странно. – Зачем обстригла такую красоту-о?

– Так я же раком болею, скоро помру! – радостно оповестила я, – вот от химиотерапии и выпали.

Корабельников крякнул и посмотрел на мента нехорошим взглядом.

– Что натворила – то она?

– Вот, смотри, – я подхватила со стола бумажку и сунула ее Витьке. Тот ее внимательно почитал и недоуменно уставился на меня.

– Так это ж твоя квартира.

– Именно! – возмущенно подтвердила я. – И меня за ее якобы ограбление и задержали!

– Вот что, Андрюха, – решительно велел Корабельников, – пиши освобождение.

– А личность устанавливать? – вякнул он.

Корабельников на него посмотрел нехорошим взглядом и тот сразу заткнулся, достал бланк и принялся строчить.

– И папеньку тоже эээ… в смысле его я тоже забрать хотела бы, – кивнула я на сладко дремлющего отца.

– И на отца освобождение, – велел он менту.

– Ну все, Машка, я пошел, еще дел полно, – хлопнул он меня по плечу и сделал попытку уйти.

– Вить, погоди! – вцепилась я в него. – Во-первых, меня прямо в свитере и повезли и у меня с собой денег нет, так что я пока до дому дойду пешком, замерзну до смерти! А во вторых – меня охрана моего же дома сдала, и наверно меня домой не пустят!

– Ну, Лис, ты даешь! – восхитился Витька. – Проводить тебя, что ли?

– Проводить, проводить, – усиленно закивала я головой.

– Ну, если б не твои прошлые передо мной заслуги…, – покачал он головой. – Занятого человека отвлекать.

Я промолчала. Главное, что Витька четко помнит про мои заслуги, в результате которых ему на погоны упала с неба звездочка и он стал занятым человеком.

– Пойдем, чадо, – покровительственно похлопал он меня по плечу. И я пошла, подхватив предварительно папеньку, пребывающего в блаженной отключке. Витька привел нас в свой кабинет и начал громогласно вызывать машину по телефону. Я же лихорадочно думала, где брать ключ. Вариантов было два – или у матери (упаси Господь попадаться ей на глаза в таком виде, нотация до конца жизни мне обеспечена стопроцентно), или у бабы Грапы, но охранники говорили, что Куценки все ушли. Подумав, я все же набрала номер Сереги, чем черт не шутит, уж больно к матери ехать не хотелось. Трубку держала долго, на восьмом гудке счастье мне улыбнулось.

– Алё! – недовольно буркнула баба Грапа.

– Бабуленька, – возопила я, – это Марья, я дверь захлопнула и войти не могу, можно я к вам за ключом зайду?

– Не спится тебе, – осуждающе буркнула она, – добрых людёв будишь!

– Ну бабуленька! – взмолилась я. К матери мне не хотелось. – Ты-то спи, пусть Серый мне откроет да ключ даст!

– Да нету его, шляется как всегда где-то, – сонно буркнула она, – а ты заходи, что я, зверь какой.