Серым декабрьским утром я вышла из здания аэропорта и обозрела родные просторы. Просторы были так себе – в застывших кляксах луж и отвратительного грязного полурастаявшего снега, зима на родине явно была теплой. Нависшее небо с тяжелыми депрессивными облаками дополняло милую картину. Я получше натянула вязаную шапочку на мигом озябнувшие уши и тут ко мне подскочил первый таксист:

– Девушка, доставим быстро, по минимальным расценкам.

Врал, конечно. Мне это будет стоить раза в три больше аналогичной по протяженности поездки в городе.

Я не успела ничего сказать, как подлетел второй, третий.

– Успокойтесь, – махнула я рукой, – у меня денег нет даже на минимальные расценки.

Таксистов как ветром снесло.

Я им наврала – денег у меня было много. Даже после оплаты безумных счетов из дорогущей клиники Женолье, что на полпути между Женевой и Лозанной. На всю жизнь хватит. А если жизнь измеряется месяцем – то и подавно.

Беззаботно рассматривая толпившийся вокруг народ, я не торопясь пошла к автобусной остановке. Еще в Швейцарии меня снедала тоска по своей глючной, чумазенькой России. И я страстно мечтала проехаться на нашем обычной городском автобусе и пообедать в обычной советской столовке, которые еще сохранились при фабриках и заводах – где делают котлетки из обрезков мяса пополам с туалетной бумажкой, с картофельным пюре и кусочком холестеринового масла. В общем, меня мучила ностальгия.

Автобуса пришлось ждать полчаса. За это время я каким – то отрешенным взглядом сканировала и подвергала анализу окружающую среду. Я собирала в базу данных все – запахи, эмоции, поступки людей. Мне было безумно странно – пройдет месяц, и меня не будет. А все что вокруг – останется без изменений. Впрочем – какой месяц? Доктор Энглман, седенький старичок, гений онкологии, отпустил меня наконец – то обратно в Россию – умирать, сказал что такой случай в его практике впервые – мой рак совершенно не реагировал на лечение. И Энглман пообещал мне тот месяц пять дней назад. Соответственно – через двадцать пять дней – я умру.

«Маня! – наконец осадила я себя. – Ты, блин, собралась помирать, так хоть помри весело, что теперь, плакать, что ли?»

Это как ни странно помогло.

Я взбодрилась, сбегала рысцой опять в здание аэропорта, купила четыре хот-дога, пепси – лайт и позавтракала – в первый раз за несколько дней. Высокодозированная химиотерапия напару со страшной вещью с умным названием аутогенная реинфузия клеток крови, которыми меня пичкал Энглман совершенно расстроили мой организм. Я то сметала тройной обед и чувствовала себя голодной, то забывала о еде на несколько дней. Сегодня, видимо был день обжорства. Организм слопал все с удовольствием и попросил добавки. Я залезла в кошелек, задумчиво посмотрела на пару кредиток и последнюю десятку, оставленную на автобус, после чего тяжко вздохнула. Банкоматов поблизости не наблюдалось.

Тут подошел долгожданный автобус, народу набилось как сельдей в бочке, меня сжало людскими телами, хорошенечко спрессовало мое длинное метастазное тело и автобус поехал. Сначала мы проехали на одну остановку дальше, динамик хрипло выплюнул «Зверосовхоз» и мы зачем – то постояли на пустой площадочке минут десять, потом правда развернулись и поехали назад, в город. Меня слегка пнули, попытались отдавить ноги, на что я молча подняла и опустила немного вбок правую ногу, обутую в Гриндерс с шипами и железным носом. Нахальный мужичонка, пытающийся отвоевать себе и своей сумке за счет соседей побольше пространства, сквозь зубы выматерился, но ходить по моим ногам перестал. Я благожелательно поглядела на его макушку на уровне моего шарфика, наконец – то переставшую беспорядочно мельтешить.

И тут активизировалась контролерша. Каким – то чудом протискиваясь сквозь плотнейшую людскую массу, она противным голосом верещала:

– Приготовьте деньги, кто не обилетился.

Кто мог к черту обилетиться, когда у аэропорта автобус сгрузил всех прежних пассажиров? Я с трудом вытянула из кармана куртки кошелек, достала приготовленную десятку и таким образом встретила тетку во всеоружии.

– Шештнацать рублей, – проскрипела она, глядя на меня снизу вверх.

– Во у вас цены – то выросли, – озадаченно бормотнула я. – Было ж пару месяцев назад всего восемь.

– Так и сейчас восемь, – буркнула она. – Вы по второму кругу едете.

– Чего – чего? – не поняла я.

– Зверосовхоз – последняя остановка в круге. После него надо по новой платить, – недовольно глянула она на меня.

А я стояла и глупо улыбалась. Также я глупо улыбалась, когда разбушевавшаяся тетка ссадила меня с автобуса на обочину, проорав напоследок «Неча ездить, если денег нету!»

Меня, Магдалину Потёмкину по прозвищу Лис, двадцати восьми лет от роду и долларовую миллионершу выпнули из обычного лоховоза, как называл их незабвенный Никанор – покойничек. Такое только в России может быть.

Я еще раз счастливо, от души улыбнулась – «Любите Родину, мать вашу!!!» и принялась ловить машину – до города было еще километров пять.

Стоять пришлось долго. Волги с шашечками такси, идущие от аэропорта проскакивали мимо, не удостаивая меня внимания. Видимо весть, что я безденежная, уже разнеслась. Груженые фуры с окружной дороги меня не интересовали – в город их не пускали, а больше тут никто не ездил. Прошло уже полчаса, и я сначала дико замерзла, потом вспотела, так что пришлось распахивать куртку. Проклятая химия играла с моим организмом свои шутки. Забывшись, я даже стянула шапочку, утирая пот со лба. Какой – то жигуленок, свернувший было ко мне, тут же выпрямил траекторию. Я с сожалением посмотрела на него и решительно натянула на лысенькую головку шапку. Еще летом я была обладательницей густейших волос до колен, однако химиотерапия их не пощадила – все выпали, до единого волоска!

Наконец мне снова повезло – какой – то мужичок на мотоцикле с коляской остановился около меня.

– В город не подкинете? – проблеяла я, к тому времени опять замерзшая.

– Куда надо-то? – спросил мужичонка неожиданно густым басом.

– На Республику, к «Туристу».

Мужичок подумал, осмотрел мою легкую куртенку, надвинутую на глаза вязаную шапочку и сказал:

– Ну садись.

Я кое-как сложилась в мотоциклетную коляску, при этом мои коленки торчали как у кузнечика в районе ушей, и вот в таком виде Магдалинка Потёмкина, долларовая миллионерша с экзотической профессией и подъехала к «Туристу», где располагался банк. Мне была необходима наличность.

– Дяденька, вы подождите, я сейчас деньги получу и вернусь, – попросила я его.

– Да чего там, беги, – сказал он, снова с жалостью оглядывая мою легкую тряпичную куртенку. – Мне все равно по пути было.

И не долго думая завел свой тарантас и был таков. Я постояла немного и поплелась к видневшемуся банкомату.

Раньше на месте этого здания была гостиница «Турист» и ее уж лет восемь как не существует. Сначала тут был «Инкомбанк», сгинувший в августовском кризисе, и его вывеска сменилась на «Гута-банк». Однако в народе сие заведение все равно упорно именуется «Туристом», и точка!

По пути я несколько раз наступила на подернувшиеся крепким льдом лужи, поймала жалостливо – недоуменные взгляды тепло одетых людей, потом посмотрела на жидкокристаллическое табло над вывеской банка, сообщавшее, что сегодня четвертое декабря, полтретьего дня и – 29 по Цельсию. Прохладно, однако!

Деньги на первое время я сняла без проблем, потом зашла в банк и забрала из арендованного сейфа простую картонную коробку с моей драгоценной «Библией Ведьмы» внутри. Уезжая надолго, я не рискнула ее оставить дома безнадзорно. Потом я добежала до своего домика, который был в двух шагах, и торопливо взлетела к себе на пятый этаж. Квартирка у меня хорошая, занимает еще и шестой и седьмой этажи, первый мой гонорар. Я, кстати, работаю (или вернее будет теперь – работала?) ведьмой. И не надо скептически хмуриться или улыбаться – я специалист по охранкам. Могу и приворожить, и удачу поставить, однако лучше всего у меня получается все же ставить охрану. Все напасти от человека отскакивают, люди только удивляются и качают головами – «как заговоренный, мол». А человек и правда закутан моими заговорами в плотный кокон, не пробиться никаким напастям, и – что немаловажно – ни одна ведьма мои охранки еще не сняла. Единственный недостаток – стоит это очень дорого, ну да у меня в клиентах люди небедные ходят.