Папенька шумно привалился к двери, закрыв ее и заорал:

– Не войдешь сюда, ворюга! Милиция! Грабють!!!

– Пап, ты чего? – недоуменно воззрилась я на него. – Это ж я, Магдалина.

– Магдалина? Ха! – пьяно рассмеялся папенька. – Неужто я свою дочь не признаю! Доча-то у меня красотка! Фотомодель! Ноги – во! – он растопырил руки на всю ширину, – коса – во! А не ты, чмо лысое! Милиция! – завопил он пуще прежнего.

Прислушавшись, я обнаружила что по лестнице кто-то снизу несется. Не прошло и мгновения, как бравый секьюрити явился пред наши очи.

– Что за шум? – осведомился он, брезгливо оглядывая нас. Я некстати вспомнила о своих позорных джинсиках и свитерке со спущенными петлями. Про папенькин вид я уж молчу. Ну никак мы не походили на населяющих дом представителей элиты.

– Семейное дело, сами разберемся, – спокойно отозвалась я.

– Чего? – возмутился папенька, и, брызжа слюной, обратился к парню за справедливостью. – Вот, мил человек, жинка-то меня из дому турнула, говорит, иди отсюдова, пьянь такая! А какая я пьянь, ну выпил с мужиками для сугрева. А она, … такая, меня из собственного дома! – он в сердцах стащил с себя ушанку и хватил ею по коленке. Я отметила, что маменька похоже совсем за ним не следит – мало того что волосы давно нестрижены, так еще и немытые, колом торчат у него на голове прической «а-ля воронье гнездо».

– А вы, собственно, к кому? – нахмурился секьюрити. – Что-то я не видел, чтобы вы проходили.

– Так я в прошлый раз сунулся, так вы меня выкинули, – злопамятно припомнил ему папенька. – Так что я чичас умный – подождал, пока вы в свою комнатенку стеклянную оба зашли да отвернулись, ну и птичкой – шмыг!

– Ну-ка, птичка, пошли-ка на выход, – решительно двинулся к нему парень. – Тут тебе не вокзал, тут солидные люди живут.

– Ты погоди, – сурово одернул его папик. – Вот значится, шмыгнул я сюда, потому как жинка меня выгнала. Решил до дочери идти. Туточки доча-то живет! – ткнул он на мою дверь.

– Ага, значит, дочь, – кивнул парень, с насмешкой глядя на папика.

– Дочь, ты что, не веришь? – обиделся он. – Вона, и карточку дала мне от дверей-то! – и папик, порывшись в фуфайке, извлек на свет божий ту самую телефонную карточку из мятого картона. – Вот видишь! – победно заключил он, вертя картой под носом у парня.

Тот посмотрел на карту долгим взглядом и насмотревшись, без долгих разговоров схватил папика и поволок его к лестнице.

– Ты куда, ты куда? – закудахтал папик. – Меня так выкидывать! А ворюгу так оставляешь!

– Какого ворюгу? – лениво поинтересовался страж, подпинывая папика для скорости.

– А глаза разуй, девку лысую видишь?

Парень остановился, и не выпуская папаню внимательно посмотрел на меня. Я поежилась под его рентгеновским взглядом, и опасливо призналась:

– Я хозяйка, живу я тут.

– Фамилия как?

– Потёмкина.

– От бестия, и фамилию знает! – возмутился отец.

Секьюрити же достал телефон и быстренько натыкал номер.

– Саша, погляди, кто тут у нас в шестой живет? Да ситуация непонятная… Да… Нет… Говоришь, хозяйки нет давно? – он значительно посмотрел при этом на меня.

– Я в Швейцарии была два месяца! – возмутилась я под его нехорошим взглядом. – И вообще, что вы за охрана, жильцов не знаете!

Парень послушал еще трубку, буркнул пару невразумительных фраз и наконец, положив телефон в нагрудный карман, подозрительно вежливо попросил:

– Пройдемте вниз, там разберемся.

– Никуда я не пойду! – отчеканила я.

Он посмотрел на меня и внезапно предложил:

– Ну что ж, раз вы хозяйка квартиры Магдалина Потёмкина, тогда пройдемте в квартиру, покажите мне документы и я принесу вам извинения.

Я метнула на него яростный взгляд – меня! Подозревать! В ограблении собственной квартиры – это уж слишком!!! И я строевым шагом направилась к двери, мысленно планируя, что я сделаю с папенькой, когда отвяжусь от охранника.

Дверь осталась неподвижна, когда я дернула ее за хромированную стильную ручку. Я дернула еще раз и поняла, что мой милый папенька ничтоже сумнящеся захлопнул дверь, обороняя ее от меня. И пластиковая карта, открывающая дверь – в квартире.

– Попытки оставьте и пройдемте вниз, – ледяным тоном приказал секьюрити.

– Юноша, не торопитесь, – спокойно сказала я. – Да, я вышла из квартиры без ключа и дверь захлопнулась. Внизу, как раз подо мной у соседей есть ключ от этой квартиры и они меня великолепно знают. Давайте спустимся к ним и недоразумение прояснится.

– Девушка, мне по два раза повторять? – так же равнодушно сказал он и цепко ухватил меня за руку.

Увидев мелькнувшие наручники, я прошипела:

– Ты что делаешь?

– Там разберемся, – так же бесстрастно сказал он и стальные браслеты клацнули на моих запястьях.

Я чуть не плакала он бессильной злобы.

– А все ты, ты! – с ненавистью смотрела я на папеньку, пока мы по лестнице шагали вниз. – Ну какой черт тебя принес на мою голову!

– Но-но! – задиристо посмотрел он на меня снизу вверх. – Дочино добро не дам расхищать!

– Залил глаза водкой, и родную дочь не признает! – завопила я.

– Это ты что ли родная дочь? – снисходительно оглядел он меня, дыхнув на меня так, что меня чуть не вывернуло – терпеть не могу запаха водки. – У меня доча – во! Ноги – во! Косища – во! А ты чмо болотное, – припечатал он и отвернулся с видом превосходства.

Внизу меня бесцеремонно затолкали в какую – то стеклянную будочку для охранников.

– Наряд вызвал? – буднично поинтересовался мой страж у своего напарника.

– Да, сказали – будут через семь минут, а что у тебя ? полюбопытствовал второй охранник. Парня этого я знала – он тут и раньше работал. Напрягшись, я вспомнила и его имя. Я аж улыбнулась от облегчения, ну уж он – то меня знает, и недоразумение сейчас прояснится.

– Саша, – укоризненно сказала я. – Я Маша Потёмкина, неужто вы меня не узнаете? Меня ваш напарник задержал за попытку проникновения в свою же квартиру.

– Потёмкина? – недоуменно посмотрел он на меня. – Девушка, вы на Потёмкину только ростом походите. Она тоже высокая.

– Ты меня что, не узнаешь? – ошалело переспросила я. Сговорились все сегодня, что ли?

– Наряд приедет, разберутся, кто вы такая, – отрезал он.

– Я вам говорю, сходите в десятую квартиру к Куценко, у него ключи от моей квартиры и он меня знает, – потребовала я.

Секьюрити снисходительно на меня посмотрели и занялись обсуждением последнего футбольного матча. Я сидела и медленно зверела.

– Ребята, – негромко сказала я, – зачем вы милицию-то вызвали? Не проще ли сделать так как я сказала?

– Девушка, помолчите, – поморщился Саша, – сейчас приедет милиция и во всем разберется.

– В десятую квартиру, черт возьми, сложно зайти, что ли? – разбушевалась наконец я. Вот черт! Так хотела соблюдать спокойствие!

– Из десятой квартиры жильцы ушли, полчаса назад, и не буянь мне тут, – прикрикнул на меня второй охранник.

– Мы с вами на «ты» не переходили! – отчеканила я, злая до невозможности. Вот история, черт возьми!

– Поговори у меня тут, – лениво сказал Саша, – давно по почкам не получала? – и он выразительно кивнул на свою дубинку.

Я аж задохнулась от возмущения.

– Меня тут весь дом знает! Августа Никифоровна! – закричала я, увидев через стеклянную перегородку знакомую бабульку.

Та только что вошла с улицы и степенно двигалась к лифту. Услышав мой вопль, старушка обернулась, внимательно посмотрела на меня сквозь очки и равнодушно отвернулась, продолжая путь.

Я чуть не заревела с досады. Почему – то люди сплошь отказываются признавать во мне меня без моей косы!

– Девушка, я в последний раз предупреждаю, сидите тихо, не пугайте жильцов! – злобно прикрикнул на меня старший.

– Бомж вон и тот сидит тихо, не буянит, место свое осознает, – назидательно сказал Саня. – Попалась, так не трепыхайся, хуже будет.

Тут дверь на улицу открылась и в наш холл ввалилась парочка румяных, с морозца, ментов.