– И где окажутся эти ваши металлурги? – сурово спросила старая леди. – Одни – в Тауэре, другие – на дне Темзы. А оставшиеся вернутся на рабочие места.

– Демонам не удастся развернуться, как они привыкли, – возразил молодой человек. – Некоторые из рабочих обладают устойчивостью! Возможно, вы слышали о таком? Они способны противостоять магическим атакам, видеть иллюзии насквозь…

Пока он говорил, Китти внезапно прозрела. Она увидела то, что скрывалось за густыми усами, за лохматой белокурой бородкой. Она его знает, это ясно как день! Ник Дру, последний из выживших членов Сопротивления. Ник Дру, который в чёрный час сбежал из Вестминстерского аббатства, бросив своих друзей. Он сделался старше, плотнее, шире в плечах, но его прежнее бахвальство никуда не делось. «Все ещё треплешься о „настоящей борьбе“! – гневно подумала она. – Трепаться ты всегда был мастак! Даю руку на отсечение: когда забастовка обернётся в худую сторону, ты снова слиняешь…» Китти внезапно охватил страх, и она отступила назад, чтобы он её не видел. Ник, конечно, всего лишь бестолковый болван, но, если он её узнает, её прикрытию конец.

А присутствующие тем временем бурно обсуждали феномен устойчивости.

– Они могут видеть магию. Всё, что связано с волшебством, – говорила женщина средних лет. – Вот что я слышала.

Старая леди снова покачала головой.

– Слухи, жестокие слухи! – грустно сказала она. – Болтовня из вторых рук. Не удивлюсь, если эти слухи распускают сами волшебники, чтобы подбить нас на опрометчивые поступки. Вот скажите, – продолжала она, – видел ли хоть кто-нибудь из присутствующих эту хвалёную устойчивость в действии, своими глазами?

В «Лягушке» воцарилась тишина. Китти нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Ей отчаянно хотелось высказаться. Но Клара Белл не обладала никакими особыми способностями – она так решила уже давно. Кроме того, Китти опасалась Ника. Она обвела взглядом весь паб. Присутствующие, большинство из которых тайно встречались здесь уже годами, были, как правило, людьми средних лет или даже старше. Так что вряд ли они могли сталкиваться с устойчивостью на личном опыте. Кроме Ника Дру – он обладал как минимум не меньшей устойчивостью, чем сама Китти. Однако Ник почему-то помалкивал.

Этот довод сильно подпортил присутствующим настроение. Все на несколько минут погрузились в угрюмые раздумья. Наконец пожилой джентльмен снова медленно поднялся на ноги.

– Друзья, – начал он, – не будем падать духом! Быть может, бороться с волшебниками действительно слишком опасно, однако мы, по крайней мере, можем противостоять их пропаганде. Сегодня появился новый выпуск «Подлинных рассказов о войне». Отнеситесь к нему с презрением! Рассказывайте своим знакомым о том, что все это ложь!

На это Джордж Фокс заметил:

– Ну, по-моему, вы перегибаете палку!

Народ в зале откликнулся недоуменным ропотом, однако трактирщик перекрыл гул:

– Да-да! Вот я, к примеру, постарался собрать как можно больше экземпляров «Подлинных рассказов».

– Как вам не стыдно, мистер Фокс! – дрожащим голосом произнесла старая леди.

– Нет, мадам, я вовсе не стыжусь в этом признаваться! – продолжал трактирщик. – Если кому-нибудь из вас вздумается заглянуть в туалет, вы сможете лично убедиться в том, как хороши эти газеты. Они такие мягкие, так прекрасно все впитывают!

Гости дружно разразились хохотом. Китти, стараясь держаться спиной к молодому блондину, вышла из-за стойки с кувшином, чтобы наполнить несколько опустевших стаканов.

– Ну что ж, время не стоит на месте, – сказал пожилой джентльмен. – Пора расходиться. Но сперва мы, по традиции, повторим нашу клятву!

И он сел на место.

Джордж Фокс сунул руку под стойку и вытащил большую кружку, старую и помятую, с парой скрещённых костяшек домино на крышке. Кружка была сделана из чистого серебра. Фокс снял с полки тёмную бутылку и, открыв крышку, щедрой рукой ливанул в кружку портвейна. Китти взяла кружку обеими руками и поднесла её пожилому джентльмену.

– Выпьем все по очереди, – сказал старик. – Пусть мы доживём до того дня, когда будет заново создан парламент простолюдинов! Пусть этот парламент защитит исконные права всех людей: обсуждать, спорить и не соглашаться с политикой наших властей и заставлять их держать ответ за свои действия.

Он с подобающим благоговением поднял кружку, отхлебнул и передал кружку по часовой стрелке своему соседу.

Этот ритуал был кульминацией подобных собраний в «Лягушке»: после дебатов, неизменно заканчивающихся ничем, он, по крайней мере, создавал иллюзию надёжности. Серебряная кружка медленно переходила из рук в руки, со стола на стол. Все с нетерпением ждали, когда она дойдёт до них, как старожилы, так и новички, – все, за исключением старушки, которая собиралась уходить. Джордж вышел из-за стойки и вместе с Сэмом, барменом, принялся убирать стаканы со столиков ближе к двери. Китти сопровождала кружку, перенося её со стола на стол, когда это требовалось. Она старательно прятала своё лицо от Ника Дру, насколько это было возможно.

– Не подлить ли портвейну, Клара? – спросил Джордж. – А то, вон, Мэри неплохо отхлебнула, я видел!

Кити взяла кружку, заглянула в неё.

– Да нет, тут ещё много осталось.

– Это хорошо! Как, сударыня, неужели вы уже покидаете нас?

– Мне надо идти, дорогой мой, – улыбнулась старушка. – Сейчас, когда на улицах так неспокойно, я не могу засиживаться допоздна.

– Ну да, конечно. Клара, принеси леди кружку, чтобы она тоже могла выпить перед уходом!

– Сейчас, Джордж.

– О нет, дорогой мой, в этом совершенно нет необходимости! В следующий раз выпью в два раза больше.

Это вызвало смех и одобрительные возгласы. Несколько мужчин встали, чтобы дать старушке возможность пройти.

Китти последовала за ней.

– Прошу вас, мадам, тут ещё достаточно вина!

– Нет-нет, мне и в самом деле пора, спасибо. Уже так поздно!

– Мадам, вы обронили вашу шаль!

– Нет-нет, я не могу ждать. Простите, разрешите…

– Потише, красавица! Не толкайтесь так сильно…

– Извините, извините…

Старушка проворно пробиралась через зал, с каменным лицом, с глазами тёмными и пустыми, как дыры, прорезанные в маске. Она то и дело оборачивалась, оглядываясь на Китти, которая стремительно приближалась к ней. Китти держала перед собой кружку – сперва почтительно, словно собираясь вручить некий дар; но потом она вдруг сделала кружкой выпад, точно кинжалом. Близость серебра, похоже, пришлась старушке не по вкусу – она отшатнулась. Джордж аккуратно поставил стаканы на боковой столик и сунул руку в карман. Сэм отворил висевший на стене шкафчик и принялся что-то искать. Остальные присутствующие оставались сидеть. Кто улыбался, кто смотрел растерянно.

– Дверь, Сэм! – сказал Джордж Фокс.

Старушка метнулась вперёд. Сэм развернулся к ней лицом, преградив выход. В руке у него была короткая тёмная палочка.

– Погодите, сударыня, – рассудительно сказал он. – Правила есть правила. Прежде чем уйти, вам надо выпить из кружки. Это нечто вроде испытания. – Он развёл руками и виновато взглянул на неё. – Извините.

Старушка остановилась, пожала плечами.

– Можешь не извиняться!

Она вскинула руку. Из её ладони вырвалась синяя молния, Сэма окутало потрескивающей сетью ярко-голубого света. Бармен подпрыгнул, затрясся, нелепо приплясывая, точно марионетка, потом, дымясь, рухнул на пол. В зале кто-то завизжал.

Раздался свист, пронзительный и неуместный. Старушка обернулась, подняла ладонь, окутанную клубами пара.

– Так вот, дорогие мои…

И тут Китти швырнула ей в лицо серебряную кружку.

Вспышка ярко-зелёного света, шипение горящей плоти. Старушка зарычала, точно пёс, вцепилась себе в лицо длинными когтями. Китти обернулась:

– Джордж!..

Трактирщик уже вынул из кармана небольшую коробочку, продолговатую и изящную. Он перебросил её Китти через головы орущих людей, стоявших между ними. Девушка поймала коробочку одной рукой и тут же развернулась, чтобы метнуть её в корчащуюся фигуру…