— Сомнительно.

Элла пнула ногой разбитый плоский монитор.

— Ценную электронику не взяли, а наличности здесь никакой не было. Может, хулиганы малолетние, они на такое способны.

— Только не говори «нынешняя молодежь», ладно? Я ведь никогда не думала о тебе как о бабушке, несмотря на седину.

Она взглянула на меня исподлобья.

Джон глубоко вздохнул, сунул руки в карманы брюк и, глядя на меня, сказал:

— Это неприятно, но ничего страшного с нами не случилось. Спасибо тебе, извинись за меня перед Полом. У моего сотового несколько часов назад батарейка полетела. Ты-то как?

Говорил он осторожно, натянуто, чего можно было ожидать. Я по взгляду его видела, что он находит мое появление все более и более подозрительным. И то сказать, недавно он возил меня на место преступления, практически в этом преступлении обвинил, и вот теперь мы стоим посреди его раздолбанного офиса, и я заявляю, что нагрянула по поручению босса. Можно догадаться, как он мог это истолковать.

— Это не моя работа, — заявила я. — Уж ты-то должен знать меня лучше, Джон.

Джон с Эллой переглянулись.

— Да, конечно, — промолвила она, — никто на тебя и не думал.

Он промолчал. Стоял себе, сложив руки.

Я набрала воздуху и нырнула головой в омут:

— У вас тут проблемы с джиннами, да?

— Что? — Джон нахмурился. — Нет, нет, никаких.

У него, ясное дело, джинн имелся, у Эллы, насколько я знала, нет. Лишь четыре Хранителя во Флориде обладали магическими помощниками, а всего таких, по последним подсчетам, на всю Северную и Южную Америку было около двух сотен. Пугающе малое число, но стоило подумать о двух сотнях джиннов, решивших убить своих хозяев, как оно начинало казаться пугающе большим.

— Ты о чем вообще толкуешь? Какие проблемы?

— Некоторые джинны вырываются на свободу. А вы что, не слышали?

И снова они переглянулись. Молчаливый обмен посылами, расшифровать которые я не могла.

— Нет, — ответил наконец Джон. — Ничего такого не слышали.

— Но слышали о том, что некоторые Хранители взбунтовались?

Он помрачнел.

— Да. Но не думаю, что нам следует обсуждать эту тему с тобой.

Это он мне, особо не нежничая, дал понять, что я больше не в деле, а стало быть, самые забавные и интересные вопросы не для меня. Ладно — я обвела рукой разгромленный офис.

— Как думаешь, это с тем не связано?

— Сомневаюсь.

— Правда? А что, тут такое сплошь и рядом творится, да?

— Нет, это в первый раз, — встряла Элла. — Я все-таки грешу на малолеток, хотя время не самое подходящее. Но джиннам крушить кабинет нет ни малейшего резона. Правда, если это все же Хранители, то да, у них резон мог и иметься.

— Это могло быть сделано с целью похищения документов? Или их уничтожения?

И опять эта игра в гляделки.

— Вынужден снова указать, — промолвил Джон, — что это не предмет для обсуждения с посторонними. Пол попросил тебя проверить, ты проверила: мы целы и невредимы. Вопрос закрыт, так что можешь идти.

Это звучало обидно. Я долго работала под руководством Джона, и отношения у нас были дружеские. Не то, конечно, чтобы особо уж тесные, но мы общались, бывало, выпивали, судачили о семейных делах, делали друг другу подарки на Рождество. Я ему жизнь свою доверяла: просто невероятно, чтобы вот так, за одну ночь, все переменилось.

Впрочем, стоит ли удивляться, учитывая, сколько всего за последнее время переменилось.

— Джо, пойми, ничего личного, — сказала Элла. — Ты ведь уволилась, хотя мне до сих пор трудно в это поверить. Ты самый преданный делу Хранитель, какого я когда-либо встречала.

— Я

была

самым преданным делу Хранителем, какого ты когда-либо встречала. И уж поверь мне, раз ушла, у меня были на то причины.

— Ну, знаешь, сейчас не время обсуждать всякие глупые разногласия, — заявила она. — Плохого Боба больше нет, и мы потеряли здесь трех Хранителей. Насколько я слышала, половина старших сотрудников организации или погибла, или выведена из строя, а остальные просто не знают, что в данной ситуации делать. Мы едва-едва удерживаем ситуацию.

Я чуть было не пропустила это завуалированное предложение вернуться мимо ушей, но услышала в нем нечто, заставившее меня насторожиться.

— Что за три сотрудника? — вырвалось у меня. — Плохой Боб понятно, я тоже. А кто третий?

— Элла, — попытался остановить помощницу Джон, но ее уже понесло.

— Мы лишились еще одной сотрудницы двое суток назад. Кэрол Ширер. Погибла в автокатастрофе.

Вполне возможно, опять же устроенной джинном: они имели обыкновение использовать в своих операциях естественные силы. Удары наносились стремительно и наверняка, так что Хранители просто не успевали отреагировать и отдать соответствующие приказы своим джиннам — а без приказа и не будучи в настроении, джинны не выступали в их защиту. Победителем в итоге оказывался Ашан. Возможно, он систематически наносил такие удары то здесь, то там, выискивая слабые места. Не исключено, что Джон уже был намечен к уничтожению, но защищен своим джинном и без приказа. Кажется, у них двоих всегда были прекрасные отношения профессионального характера.

— Жаль, что такое случилось с Кэрол. Но вернуться сейчас я не могу, даже если бы меня приняли. К тому же, честно говоря, толку для вас от моего возвращения было бы мало. У меня имеются некоторые, хм, затруднения.

Джон поднял на меня расфокусированный взгляд, какой бывает, когда прибегают к Сверхвидению, что бы там ни увидел, помрачнел еще пуще и кивнул. Без комментариев. Он понял, какой ущерб мне нанесен.

— Так или иначе спасибо за предложение, — промолвил Джон. Хотя я на самом деле ничего такого не делала.

— Давайте помогу прибраться. Хоть наведу порядок после всего того хаоса, какой устраивала здесь не один год.

Джон согласился не сразу, но рабочие руки ему требовались. Я позвонила Полу и сообщила, что все в порядке. Джон призвал своего джинна — юного красавца с сияющими белыми алмазами глаз — и, пробормотав несколько команд, устранил самые тяжкие повреждения. Я за всем этим, уж поверьте, следила во все глаза… но не заметила ни малейших признаков назревающего бунта. Похоже, они с джинном ладили, как всегда. Я ощущала эту сдержанную доброжелательность — не любовь, даже не дружбу, а скорее хорошее партнерство. Во многих отношениях Джон Фостер являлся образцом того, каким должен быть Хранитель.

Что повергло меня в уныние, напомнив, что я и в лучшие-то времена

такой не была. Я была неряшливой, несобранной, взбалмошной. Не могла встроиться в систему, даже когда хотела.

Я помогла Элле в хлопотном деле возвращения папок на полки и, пока занималась этим, поняла, что по большей части они имели отношение к персоналу. Содержали детальные отчеты о нашей деятельности, и приятно было ощутить, что благодаря часам, проведенным за клавиатурой, все это не канет неведомо куда. А то я подозревала, что итоги всех моих нелегких трудов попросту растворятся в эфире и будут поглощены голодными демонами. Или злокозненными вольными джиннами.

Когда я подняла папку этак пятнадцатую, толстенную, битком набитую бумагами, оказалось, что на ней написано мое имя. Я помедлила, оробев, а потом открыла ее. Скрепки и разделители почему-то отсутствовали, отчеты и прочие документы местами скомкались, словно их вынимали, а потом запихивали внутрь в спешке.

Но на самом верху находился приказ, подписанный Полом Джанкарло, исполняющим обязанности Национального Хранителя. Он предписывал держать меня под постоянным надзором для выявления признаков подозрительной активности, связанной с мошенничеством, шантажом и получением прибыли за незаконное управление погодой.