Меня сначала бросило в холод, а потом в жар, да такой, что прожег меня от самой макушки до желудка, где и угнездился. В этом документе Пол фактически обвинял меня в том, что я, сговорившись с двумя другими Хранителями (в том числе с Плохим Бобом), направляла ураганы, шторма и торнадо на специально намеченные участки побережья, где фирма, именуемая «Райское королевство», вроде как занималась строительством дорогих курортных отелей и кондоминиумов, которые систематически, перед самым открытием, становились жертвой стихийных бедствий.

А фирма получала страховку.

Ни одного объекта это «Райское королевство» в строй так и не ввело. Название было мне знакомо, ведь на разрушенную стройку этой компании меня возили. Туда, где погиб отец с ребятишками, а торнадо превратил строящийся отель в развалины.

Я полистала страницы. Фотоснимки убедительно показывали, что стройка изначально велась с нарушениями. Использовались нестандартные, некачественные материалы, не соблюдались строительные нормы в отношении прочности конструкций. Будь эти здания введены в эксплуатацию, они оказались бы смертельно опасны, однако страховые выплаты соответствовали покрытию расходов на строительство безупречных сооружений.

Я раньше знать не знала про это «Райское королевство», но теперь меня начала бить дрожь от ярости и немного — от страха.

Джон вырвал папку у меня из рук, захлопнул ее и, хмуро глядя на меня, передал Элле, которая молча принялась поправлять и разглаживать бумажки.

— Можно задать вопрос: я не должна была увидеть эти документы?

Правда, Элла могла думать иначе: возможно, она намеренно оставила именно эту папку валяться на видном месте, чтобы ее подобрала я.

— Ты же знаешь, я не могу об этом говорить.

— Что же получается: я уже не вправе очистить свое имя?

— Да никто твое имя не чернит, — заявил он и опять скрестил руки. Вид у него был усталый. И седины в его волосах, по сравнению с тем, что я помнила, заметно прибавилось. — Послушай… ну да, ходили разговоры в связи со смертью Плохого Боба. Многие считали, что ты убила его, чтобы заткнуть ему глотку.

— Это была самооборона! — чуть не сорвалась на крик я. Он кивнул, но, судя по позе, оставался при своем мнении.

— Черт побери, Джон, ты мне не веришь? Ты же знал этого ублюдка. Это был жуткий, испорченный старик…

— Он был живой легендой, — мягко указал Джон. — Ты убила легенду. Надо понимать: неважно, что за дерьмо он собой представлял и что за гадости вытворял: этого сейчас никто не помнит. Все помнят его достижения, а не грехи.

«Он мне демона в глотку запихал!» — хотела закричать я. Но не могла. Да и не имело это значения: Джон был прав. Боб в глазах многих являлся лицом неприкосновенным, чуть ли не святым, а я злокозненной стервой, прикончившей беззащитного старика у него же дома. Вне всякого сомнения, махинация с «Райским королевством» была его рук делом: во всем чувствовался его стиль. Надо думать, он вовлек в этот бизнес и других Хранителей, но меня даже не пытался. Уж он-то знал, что я бы на это не пошла.

И вот сейчас я чуть ли не слышала, как он хохочет надо мной в аду. Хотелось верить, что ему там очень жарко, а чтобы охладиться, приходится пить соус «Табаско».

— Ничего об этом не знаю, — заявила я. Джон посмотрел на меня как-то странно, потом повернулся к Элле. Она подняла брови и молчаливым кивком указала ему на дальний конец помещения. Он повернулся и молча пошел туда, где его джинн легкими, плавными движениями пальцев приводил в порядок поврежденный письменный стол. Расщепленные планки соединялись заново, выбоины разглаживались.

— Джон на эту тему говорить не может, — промолвила Элла, — но мне всего пара лет до пенсии и карьеры не делать, так что бояться особо нечего. Так вот, золотце, утверждать, будто ты ничего не знала насчет этого «Райского королевства», не в твоих интересах. Лучше придумай другую историю, да побыстрее.

— Что? Почему?

Она разгладила бумаги из моей папки и принялась закреплять их в скоросшивателе.

— «Райское королевство» принадлежит твоему боссу, Марвину Макларти, Дивному Марвину. Ведущему прогноза погоды.

Она выдержала эффектную паузу.

— Так что не надо говорить, будто ты ни о чем ни слухом ни духом. Он принял тебя на работу без собеседования. Ты должна была знать его до того, как пошла устраиваться на студию.

Ах он ублюдок. Змей! Пудель драный! Я поверить этому не могла. Он казался слишком тупым для таких корыстных махинаций. Выходит, Дивный Марвин инвестировал деньги в мошеннические строительные проекты, действуя рука об руку с Хранителями. Из чего следует в первую очередь, что он о нас знал… и ведь точно, права она. Я послала резюме, и принял он меня практически без вопросов, только увидевшись. Я-то, конечно, приписала это своему несказанному обаянию, но, похоже, за этим стояло нечто иное.

Кто-то порекомендовал ему принять меня. Кто-то, понимавший, что рано или поздно их махинации привлекут к себе внимание и тогда им понадобится козел отпущения. А на эту роль, судя по всем бумагам, лучше всего подходила я.

Если Марвин действовал в связке с Плохим Бобом, это многое объясняло. В первую очередь высочайшую точность прогнозов, которая, должно быть, забавляла Плохого Боба. Надо же, как ловко они все проворачивали, не привлекая внимания Хранителей. А ведь Плохой Боб имел рейтинг куда выше, чем у Джона Фостера, и, кроме того, действительно являлся легендой. Какие могут быть вопросы к легенде?

Только вот Боб Бирингайн предпочел поступиться профессиональной этикой и репутацией в обмен на прекрасный особняк, весомый банковский счет и прочие удобства, которые сулит участие в организованной преступной деятельности. Оно бы и ладно, но… Дивный Марвин? Кто вообще мог подумать, что такой идиот окажется мошенником? Хотя, возможно, в этом-то и была фишка.

Элла смотрела на меня в ожидании ответа. Которого у меня не было.

— Ты веришь, что я не виновата? — спросила я.

— Конечно, верю, Конфетка. Не смеши.

При этом по ее по-прежнему сосредоточенному на мне взгляду чувствовалось, что этот поспешный ответ не был искренним.

Она сказала неправду.

— Если ты и была замешана, нынче-то, черт возьми, вся организация разваливается. Многовато это для любой женщины.

Она по-прежнему не сводила с меня взгляда.

И тут до меня дошло кое-что по-настоящему важное. Со смертью Большого Боба манипуляции с погодой не прекратились, а поскольку себя я из этого уравнения всяко исключала, круг подозреваемых становился весьма и весьма узким.

Это не Джон. Я покосилась на него: он разговаривал со своим джинном. Внимательно слушал то, что тот говорил, не прекращая своих легких, плавных движений.

Ни страха, ни настороженности, ничего такого. Нет, я сердцем чуяла, что Джон Фостер на роль злодея не годится.

Кэрол Ширел я знала не слишком хорошо: может, и она, но судить трудно. И как теперь, после ее гибели в автокатастрофе, это выяснить? Если это была Кэрол…

И что это Элла по-прежнему так на меня смотрит?

— Джон знает? — спросила я.

— О чем?

— Насчет Марвина.

— О, конечно. Поэтому и не стал с тобой говорить. Понимаешь, его это просто убивает: он и рад бы верить тебе, но… черт возьми, Конфетка, он ведь идеалист. Сама ведь знаешь, как Джон все воспринимает.

У

него нет чувства реальности.

И тут во мне созрело решение броситься в бассейн с аллигаторами.

— Ладно, — промолвила я, понизив голос, как бывает, когда девушки секретничают между собой, — только между нами, я в этом бизнесе не участвовала. Но ты ведь и сама это знаешь, верно? Я о чем — Плохой Боб рассказал мне об этом в то утро, я об этом размышляла, но даже не догадывалась, что все продолжается. А оно ведь продолжается, несмотря ни на что. Верно?