Олавюр, который допивал третий мартини, вовсе не чувствовал себя как Мистер Лёд. Воплощение интеллекта и рассудка в офисе, он успокаивал коллег, когда они стенали о ценах на акции банка.

– Не волнуйтесь. Это просто колебания рынка.

Фраза звучала хорошо. Но в глубине души Мистер Лёд ненавидел риск. Ему принадлежало слишком много акций банка, причем с уплатой только части стоимости. Три процента вниз, и его трясло. Три процента вверх, и его охватывала эйфория. Но акции «Хафнарбанки» упали с декабря на двадцать девять процентов, и за это время праздников было немного.

За ежедневным похмельем Олавюра прятался страх. Так легче казаться спокойным, когда ты чувствуешь себя полным дерьмом. Однако он сомневался, будет ли эта методика работать и дальше. Сегодня он пошел на невиданный риск. Его карьера под угрозой.

– Дайте заем катарцам и начинайте торги, – сказал Гвюдйонсен.

– Хорошо, сэр. Катарцы сразу начнут покупать акции «Хафнарбанки». И мы выберем момент, чтобы сыграть на понижение с «Бентвингом». Мы сделаем все как следует.

Согласие президента должно было радовать. Но Гвюдйонсен, уже положив руку на ручку двери, повернулся:

– Олавюр, учтите одно обстоятельство.

– Да, сэр?

– Вы проделали большую работу, – со спокойствием акулы заметил седовласый председатель, переживший многие бури.

– Спасибо.

– Но если наша война пойдет плохо, вы будете уволены, – продолжил старик и, помолчав, добавил. – И возможная потеря работы – не главная из ваших проблем.

– То есть, сэр?

– Если кто-нибудь узнает о нашей сделке с катарцами, вы отправитесь в тюрьму.

– Но…

– Олавюр, я не приму вину на себя.

Мистер Лёд заказал четвертое мартини. Он искал мужества в алкоголе и думал о римлянах. Они уничтожили Ганнибала, изнасиловали женщин Карфагена и посыпали солью руины города. Когда он выступит против «ЛиУэлл Кэпитал», ему понадобится их опыт.

Еще со времен колледжа Кьюсак терпеть не мог интервью. Утомительная беседа двух людей, каждый из которых согласился бы оказаться в любом другом месте, не считая кресла стоматолога. Интервьюер искал. Он продавал. Получение работы зависело от того, ищет ли интервьюер именно то, что он продает.

Интервью обычно заканчивались просто. «Мы свяжемся с вами» означало письмо, которое приходило через две недели и начиналось с предложения «Спасибо за интерес, проявленный к нашей компании». После вставленного для приличия абзаца отправитель продолжал: «Мы сожалеем, но…». Слова выглядели любезно, но их следовало переводить как «да ты шутишь, парень».

Альтернатива выглядела не лучше. Повторный звонок означал еще один раунд раскапывания и хныканья. Весь процесс выедал Кьюсаку мозг не хуже реалити-шоу. И еще неизвестно, что страшнее.

Но это интервью оказалось совсем иным. Сай обошелся без уловок и хитростей.

– Мне нужна помощь в развитии бизнеса.

Лизер склонился над столом, и его манеры изменились. Он уже не был интервьюером. Сейчас перед Кьюсаком сидел лидер. Капитан, который призывает товарища по команде присоединиться к обсуждению предстоящего матча.

– Вы, Джимми, можете поднять нас на следующий уровень.

– Какими деньгами вы управляете?

– Плюс минус восемьсот миллионов.

– При вашей репутации, – заметил Кьюсак, – их должно быть в два раза больше.

– Согласен. Но мне нужен профи для обработки инвесторов.

– Я уже вышел на позицию.

– Вы когда-нибудь думали о продажах? – спросил Лизер.

«Хороший способ навсегда похоронить свою карьеру».

– Я управляю деньгами, – ответил Кьюсак, подавив желание сказать: «Не пойдет».

– Не дурачьте себя. Мы все продаем. Однако вы умеете слушать. Готов поспорить, люди выкладывают вам всю подноготную.

– Сай, расскажите, что у вас на уме.

– Вы с самого начала подняли двести миллионов.

– Часть этой суммы – наши результаты. В первый год мы делали деньги.

– Неважно. Джимми, вы прирожденный продавец.

– Я строил компанию.

– Именно поэтому я хочу, чтобы вы вошли в команду «ЛиУэлл Кэпитал».

«А ты хорош».

– Вы будете участвовать в большинстве решений по портфелю, – продолжал Лизер. – У нас маленький магазинчик, и каждый сидит за несколькими столами.

– Сколько у вас сотрудников?

– Всего шестнадцать. У нас есть обалденный трейдер, Виктор Ли. Еще Никки, мой помощник, Аманда, секретарь, и еще несколько человек в бухгалтерии и финансах.

– А зачем телохранитель? – спросил Кьюсак, подумав о здоровяке со щелью между зубами.

– Шэннон – важная фигура.

– У вас какие-то проблемы с безопасностью?

– Мы хорошо зарабатываем, – пояснил Лизер. – Моя секретарша водит машину за шестьдесят тысяч. Все это привлекает разного рода неприятности.

– Но…

– Вы знаете, что случилось с Эдди Лампертом из «ИСЛ Инвестментс», – продолжал Лизер. – Его похитили на парковке у офиса.

– Я все еще не могу поверить, что он сам договорился о своем освобождении.

– Джимми, я ничего не оставляю на волю случая, вот почему вы будете ценным пополнением команды.

Лесть Лизера и дробь барабанов «Литтона» – Кьюсак чувствовал, как поддается.

– Вы сказали, я буду участвовать «в большинстве решений по портфелю». Что это значит?

– Хеджированием занимаюсь я, – ответил Лизер, – но со временем мы можем поговорить и об этом.

– Фирменный соус, – заметил Кьюсак, выделяя слова.

– Думаете, топ-менеджеры «Кока-колы» узнают формулу в первый же день?

– Это предложение?

– Нам нужно обсудить деньги, – ответил Лизер.

– Хорошие деньги.

– Когда мы выдаем премии, жалоб не бывает. Никто не уходит из «ЛиУэлл».

Кьюсак криво улыбнулся, но промолчал. Он чувствовал, как краснеет, и надеялся, что это пока незаметно. Проблема с адреналином, венами и честной ирландской натурой. Как Кьюсак ни старался, он не мог скрыть свои эмоции. Блеф был ему не по зубам. В Уортоне друзья звали его «Банкоматом» всякий раз, когда они садились играть в покер.

– Вы сами знаете, – сказал Лизер, – если платить арахисом, у вас будут работать мартышки. Мне мартышки не нужны.

Интервью шло дальше. Обсуждалось все больше подробностей, предложений и ответов. Наконец оба вновь вернулись к вопросу денег.

– Я готов платить вам двести пятьдесят тысяч и премию минимум в один миллион. При одном условии.

Кьюсак пару секунд обдумывал предложение. Чистая, за вычетом налогов, зарплата не покроет выплаты по ипотеке. Все зависит от премии.

– Что вы думаете о рефинансировании ипотеки в три и один миллиона?

На всякий случай он добавил к балансу лишние сто тысяч. Рано или поздно «Литтон» поднимет вопрос о сборах и штрафах.

– Пять и три четверти, – даже не моргнул глазом Лизер.

– Проценты только с одного ежегодного платежа?

– Принято, – согласился Лизер. – Но давайте сделаем первый платеж в феврале. Тогда я обычно выплачиваю премии.

– К вопросу о премиях. Какие условия?

– Наш портфель должен вырасти на десять процентов, – заявил Лизер. – Иначе премий не будет. Ни вам. Ни мне. Никому.

– А если я принесу вам двести миллионов? – возразил Кьюсак. – Это двадцать пять процентов портфеля. Прекрасный результат.

– Не имеет значения. Один плохой год, и мы сгорели. В нашем бизнесе от закрытия компании нас отделяет всего одно-два изъятия инвестиций.

– Как будто я не знаю, – ответил Кьюсак. – Будто я не знаю.

Через сорок минут он вышел из «ЛиУэлл Кэпитал» с предложением работы, набросанным на обороте конверта. Буквально. Предложение было небезупречным. Но могло сгодиться.

Кьюсак попрощался с Никки, Амандой и пожал руку Шэннону, который проводил его взглядом. Он так и не встретился с Виктором Ли, ведущим трейдером «ЛиУэлл». Но это уже было неважно. Джимми держал в руках предложение и улыбался кривой, но широкой улыбкой.