— Вижу, шериф, вы привыкли говорить прямо. Могу я задать вам один-два прямых вопроса, чтобы успокоить душу?

— Конечно можете. Спрашивайте, мистер Свэггер.

— Я уже говорил об этом со следователем Филдинг. Мне известно, что вы сейчас полностью поглощены борьбой с метамфетаминовыми лабораториями, а тут еще эта большая гонка в Бристоле, и вас обязательно привлекут к обеспечению безопасности такого шумного сборища. Вот я и беспокоюсь: хватит ли у вас времени, чтобы внимательно заниматься делом моей дочери?

— Действительно, главная наша проблема — нехватка людей, да к тому же эта проклятая угольная пыль повсюду. Учитывая численность личного состава, очень непросто патрулировать округ площадью несколько сотен квадратных миль, в основном гор, поросших густыми лесами, и еще проблемы с наркотиками и эти чертовы гонки. Так что работы у нас по горло. Но заверяю вас, что в своем управлении я поставил дело на профессиональную основу, и мы уделим происшествию с вашей дочерью все наше внимание, насколько это позволит время. Мой девиз: в моем управлении никаких второстепенных дел. В округе Джонсон каждое дело имеет первостепенную важность. Даю слово.

— Благодарю вас, шериф.

— А теперь я тоже хочу вам кое-что сказать. Следователь Филдинг упомянула о том, что у вас остаются определенные сомнения, и это совершенно естественно, поскольку я знаю, что может чувствовать человек при столь печальных обстоятельствах. Но она также сказала, что вы намеревались самостоятельно покопаться в деле.

— Это у меня в натуре, сэр. Я человек действия. Хотя в моем голосе, возможно, до сих пор слышится Арканзас, я живу на Западе, а на Западе мы привыкли сами во всем разбираться. И это не потому, что я не доверяю следователю Филдинг или вашему управлению. Просто я знаю, что в сутках не так уж много часов и вы постоянно испытываете недостаток времени. Так что да, у меня действительно было в мыслях немного покрутиться здесь. А что, с этим могут возникнуть каким-то проблемы?

Шериф сказал:

— Послушайте, мистер Свэггер, не хочу показаться непочтительным, но у нас есть те, кто не слишком тепло относится к газете и вашей дочери, как, впрочем, и ко мне самому. Что касается меня, то я готов идти на риск, и, наверное, ваша дочь тоже не испугалась возможных последствий. Она высветила проблему метамфетамина в нашем округе, и это многим не понравилось. Если бы я знал, что она отправляется в те места, где она побывала, — ваша дочь храбрая девушка, в этом не может быть никаких сомнений, — я, наверное, постарался бы отговорить ее от этого или хотя бы послал туда своих людей, на всякий случай. И вот теперь, похоже, вы тоже собираетесь туда. Я говорю о тех местах, где орудуют наркоманы, где процветает торговля метамфетамином, где готовят эту отраву, — все это неприглядные, жестокие места. И мне, честное слово, не хотелось бы тревожиться еще и за вас. Моя задача заключается в том, чтобы прикрыть все такие места, а не присматривать за пожилым человеком, который ищет неприятностей на свою голову.

— Я понимаю, к чему вы клоните. И все же если кто-то пытался обидеть мою дочь, я хочу как можно скорее очистить землю от этого мерзавца и упрятать его за решетку…

— Сэр, вы можете случайно разозлить кого-нибудь, а у человека вашего возраста не много шансов выстоять против молодых крепышей, которым есть что скрывать. Вы служили в армии?

— Было дело, — ответил Боб. — Давным-давно, в морской пехоте.

— Что ж, пусть это не создает у вас иллюзию всесилия. Среди теннессийских ребят есть такие, что крепче гвоздей, они заводятся с пол-оборота и могут причинить очень крупные неприятности. Если они переберут выпивки, или «хрусталя», или и того и другого сразу, они становятся очень опасными, вплоть до убийства. Мне бы не хотелось найти вас в канаве, избитого до потери чувств или, еще хуже, мертвого.

— И мне бы тоже, — согласился Боб.

— Я прослужил в армии много лет, мистер Свэггер. Дважды в составе бронетанковой бригады я бывал в Ираке… трижды, если считать первую войну, когда я был еще лейтенантом. Это стало частицей моей натуры. И я по-прежнему остаюсь солдатом, но только теперь это война против метамфетамина. Однако, к сожалению, в своем ремесле я вдоволь насмотрелся на насильственную смерть. В армии есть пословица: «Когда происходит что-то плохое, это происходит быстро», и она полностью соответствует действительности. И я говорю вам, здесь кое-где дело быстро доходит до настоящего сражения. Нужно быть профессионалом, чтобы выжить в этой враждебной среде, не говоря уже о том, чтобы победить.

Боб сидел совершенно неподвижно, изо всех сил стараясь сохранить бесстрастное выражение на лице. Однако он знал, что полковники очень редко принимают непосредственное участие в сражении. Они приказывают, контролируют, поддерживают радиосвязь, выслушивают донесения, составляют планы, разносят лейтенантов и капитанов, если что-то пошло наперекосяк. Но они не смотрят в прицел, не нажимают на спусковой крючок и не наблюдают за тем, как человек дергается, а затем растворяется в чистой животной смерти. Они не видят, что делают снаряды с человеком, застигнутым на открытом месте, не представляют себе, какая это насмешка над всеми представлениями о человеческом благородстве — смотреть на свежеразделанную плоть. Они не слышат, как молодые парни, не успевшие ни разу в своей жизни потрахаться, умирают, истошно вопя и призывая своих матерей. В войне есть много такого, о чем полковники не имеют представления.

— Да, сэр.

— Вам понятно, к чему я клоню?

— Вы в вежливой форме предлагаете мне не совать нос в чужие дела, иначе меня проглотят.

— Приблизительно так. Пусть этим займутся обученные профессионалы, вы меня слышите?

— Что ж, я буду осторожен, обещаю. Этого достаточно?

— Я бы предпочел, чтобы вы дали слово не отходить от своей дочери. Вот где вы нужнее всего.

— Да, сэр, я вас понял.

— Но не похоже, чтобы вы со мной согласились.

— Не буду отрицать, сэр, я привык следовать собственной натуре.

— А теперь уже вы вежливо предлагаете мне отправиться ко всем чертям. Мистер Свэггер, вы здесь очень быстро можете попасть в большую беду. Сожалею, что не в моих полномочиях приказать вам отправиться на кухню. Но я знаю, что неприятности бывают двух видов. Неприятности от них, то есть от плохих ребят, и неприятности от нас, то есть ребят хороших. Для человека неопытного это очень опасно. Вам когда-нибудь приходилось участвовать в боевых действиях?

— Я провел какое-то время в…

— Могу вам точно сказать, мистер Свэггер: хорошего в этом мало. Вы даже представить себе не можете, что способна сделать с человеческим телом всего одна пуля.

— Да, сэр, — сказал Боб.

— Что ж, я не добился от вас того, чего хочу, и я не могу требовать этого. Но должен вас предупредить, что мы не признаём оправданного нарушения закона, а значит, никаких поблажек не будет. Если я застану вас рыскающим вокруг, я могу арестовать вас за разные мелкие глупости вроде препятствия проведению расследования или неподчинения приказу сотрудника правоохранительных ведомств, и я обязательно это сделаю. Но надеюсь, мне не придется идти на такие меры в отношении человека вашего возраста.

— Да, сэр, — повторил Боб. — А теперь позвольте задать вам последний вопрос. В тот день у моей дочери были с собой ее личные вещи. Насколько я понимаю, вы забрали их на месте аварии. Мне бы хотелось их получить.

— Тельма, что там у нас?

Быстро сверившись с протоколом, Тельма сказала:

— Мы забрали ноутбук, серьезно пострадавший во время аварии, мобильный телефон, сумочку, ключи и записную книжку.

— Из этого что-нибудь нужно для следствия?

— Всем этим вещам здорово досталось, шериф.

— Тогда, думаю, можно возвратить их мистеру Свэггеру. Вы согласны, Тельма?

— Да, сэр, — откликнулась она.

— Хорошо, мистер Свэггер, Тельма вам все передаст. Я вас провожу. Остановитесь где-нибудь и хорошенько высморкайтесь, прежде чем вся эта пыль попадет к вам в легкие. Наверное, все мы умрем от рака легких. Так или иначе, я пожимаю вам руку, сэр, и снова повторяю, что надеюсь не увидеть вас ни за решеткой, ни в морге.