– Трудно вам, наверное, каждый день с такими вещами сталкиваться. Простите.

Лорина мать извиняется перед полицейским за смерть своего мужа.

«Жену подозреваем?»

«Жену всегда подозреваем».

Близнецы пытались просочиться назад из столовой. Уоррен вернулся из кухни с сырными шариками. Он кипел, к чему вообще был склонен. А Лора? Лора раз за разом проигрывала в голове на веки вечные последние слова отца: «Тебя я люблю».

Бризбуа спросил, принимал ли Лорин отец лекарства, в ответ услышал: нет, даже ибупрофен не пил. Теперь сержанта интересовали явные нестыковки в отцовском маршруте.

– Миссис Кёртис, – Хелен, можно так? – в подобных ситуациях мы обычно подробно расписываем последние сутки. – На кофейном столике лежала карта города. – Ваш муж работал на восточной сортировочной, на тропе Черноногих, правильно?

Мать кивнула.

– Но происшествие случилось на Огден. Насколько я понимаю, он ехал не в ту сторону. Почему? Что-то забыл, развернулся, поехал домой? Как думаете?

– Может быть. Не знаю.

Вмешался Уоррен:

– Вам не кажется, что ей вполне достаточно на сегодня?

– Разумеется, – сказал сержант Бризбуа. Допил чай, встал и, уже застегивая куртку, спросил как бы мимоходом: – Хелен, у вашего мужа не было причин опасаться за свою жизнь, вы не знаете?

Уоррен фыркнул:

– У бати? Ерунда какая.

Мать глянула на полицейского, удивленно склонила голову:

– Почему вы спрашиваете?

– Нипочему. Но… Он ехал с такой скоростью – слишком гнал. Судмедэксперт проведет вскрытие – в подобных делах всегда проводят. Проверят кровь на алкоголь, посмотрят, нет ли рубцов на сердце, кровоизлияния в мозг. Может, ваш муж просто-напросто уснул за рулем. Вы сказали, у него в последнее время по ночам были проблемы. Бессонница?

Мать кивнула.

– Среди ночи молоко в микроволновке грел, я часто слышала. Иначе не мог заснуть. – Перевела взгляд на кресло Генри и снова уплыла в свой мир между мирами.

– Может, в том и дело, – сказал Бризбуа, натягивая фуражку. – Усталость водителя. Просто, понимаете… есть такая вещь, называется «грязевые следы». Они остаются внутри отпечатков покрышек. Когда автомобиль едет с большой скоростью, а потом его поворачивает против импульса движения, даже если не применялись тормоза, возникает напряжение. Это видно: машина едет в одну сторону, колеса повернуты в другую. В следах покрышек там, где машина ушла с дороги, мы обнаружили очень четкие грязевые следы. Если человек засыпает за рулем, а потом вдруг просыпается и выворачивает руль, такие следы останутся. Но тогда ваш муж пытался бы свернуть обратно, на дорогу; следы уводили бы его к мосту. А тут наоборот. От моста, к насыпи.

Бризбуа запустил в них этими данными, как глубинной бомбой, и теперь внимательно наблюдал за реакцией. Мать, похоже, совсем запуталась. Сын жевал сырные шарики и хмурился. Дочь и не вздрогнула – кажется, почти не дышала.

– Ну, значит, батя растерялся, – раздраженно сказал Уоррен. Облизал пальцы, заляпанные оранжевым. – Свернул не туда. Вы к чему клоните?

– Мы нашли второй отпечаток покрышек. Позади, выше по дороге, на спуске с холма. Кончается задолго до моста.

Уоррен склонился ближе:

– Вы считаете, его кто-то согнал с дороги?

– Вполне возможно.

– Я так и знал! Быть такого не могло, чтоб батя так мчался! Он всегда трясся над правилами. И травмы такие, это же… – И он умолк.

Лора повернулась к брату:

– Ты видел папу? Видел…

– Кто-то же должен был. И уж явно, блин, не мама. – Он сверкнул глазами. – А тебя где носило? Мне аж из Спрингбэнка переться пришлось. А тебе, черт бы тебя побрал, всего-то по холму пешком спуститься.

Она работала допоздна и включила голосовую почту – отец завел привычку, когда не спалось, звонить среди ночи. У нее сроки поджимали, она не подходила к телефону, а сообщения он не оставил. Щелчки одни. Лишь чистя зубы, она нажала «Прослушать» и услышала голос – не отцовский, а мамин: «Лора, возьми трубку… пожалуйста».

Лорин отец – лежит в болезненной зелени флуоресцентных ламп.

– Ты ездил? – спросила она. – Видел папу?

Уоррен не ответил, не желал смотреть на нее, глаз не отводил от полицейского, не моргал, ни дюйма земли не сдавал печали, предпочел, как обычно, злость.

И в этот миг испарились прошедшие годы – улетели, как перышки в битве подушками, и вот он перед ней, ее старший брат. Совсем большой брат. Уоррен Кёртис – меряет взглядом злых девчонок, заставляет их извиняться перед его младшей сестрой. Уоррен – сматывается на кровавый ужастик в кино, тащит с собой Лору, сжимает ей локоть, в ключевые моменты шепчет: «Не смотри, ну-ка, отвернись!»

Лора попыталась поймать его взгляд. Одними губами сложить «спасибо», как его жена сложила «привет», но он не желал смотреть, не мог.

«Если посмотрит – заплачет, – подумала она. – А этого нельзя. Он так не может. Стоит начать – и конца не будет».

– То есть вот в чем дело? – спросил Уоррен полицейского. – Какие-то уёбки поехали кататься, для забавы согнали старика с холма. Найдите их, не то я сам их найду.

– Окороти язык, – попеняла мать, вновь вернувшись к общей беседе.

Уоррен и ухом не повел.

– Черт возьми, сержант. Я смотрел «Место преступления»[2]. Вы что, не можете проверить эти покрышки по базе данных какой-нибудь, найти этих мудаков?

– Следы покрышек – не отпечатки пальцев, – сказал Бризбуа. – Они постоянно меняются. Это же резина, она мягкая. Через неделю, даже завтра следы были бы другие. Покрышка напоролась на камень, кусок резины отлетел, появилась трещина – все, след поменялся. При этом да, мы можем найти следы, соответствующие некой покрышке. Но центрального каталога покрышек не бывает. Нельзя найти автомобиль только по следам.

Лора повернулась к панорамному окну, увидела отражение гостиной. Брат, мать. Полицейский, Лора. А отца больше нет.

Язык. Скрывает и обнажает равно.

«Тебя я люблю». Почему он так сказал?

Дымка над зеленой водою. Дети – ждут. Когда мужчины закончат, позовут малышню. Те сползут со своими ведерками, соберут рыбешку, которую пропустили старшие. Позовут уже скоро; мужчины бродят в приливной волне, согнувшись в три погибели, тянут сети.

Лагуна изливалась в мангровые ручьи, ручьи – в канал, канал – в залив. А залив куда? Кто его знает. В море, в небо? В то, что между ними?

– Мы живем в мокром неводе, попались накрепко, как сомы и креветки. – Так на диалекте Дельты выражался отец мальчика – по своему обыкновению, повсюду находя закономерности.

Небо налилось предвкушением дождя.

С травянистого взгорка над лагуной мальчик глядел, как в грязно-зеленых водах внизу снуют мужчины. За его спиной на тропинке гуськом выстроились другие дети.

– Нам еще не пора, – сказал им мальчик – он был назначен вожаком. – Подождем возле пушки.

Лора вышла на холод. Сержант Бризбуа пытался поймать ее взгляд, говорил негромко, и каждый слог превращался в пар.

– Вы как? Справитесь?

Она оглянулась на многоэтажки, закладками торчавшие среди деревьев. «Справлюсь ли я?» А мы справимся? Это еще вопрос.

Лора хотела остаться, но мать отказалась. Брат предложил забрать маму к себе в пригород, чтоб не сидела одна, но и на это она сказала «нет».

– Хочу сегодня побыть здесь, – сказала она, и голос ее был совсем тих – скорее загадала, чем прошептала.

«Хочу сегодня остаться здесь – вдруг он позвонит».

Когда они уходили, она сидела в кухне за столом, ждала мужа, который не вернется, сколько ни жди.

– Справлюсь, – сказала Лора. – Справимся.

– Тяжело, – сказал Бризбуа. – Потерять близкого.

Она повернулась, посмотрела ему в глаза:

– Знаете, что еще тяжелее? Потерять бывшего близкого. Того, с кем давным-давно не близок. – («Все, что умерло с нами, все, что не было сказано».) – Он был хороший отец.