– Наверное, – сказала мама – голос как из другой вселенной. – Я просто не понимаю, что он делал на Огден. Он всегда через тропу Черноногих ездил.

Бризбуа записал.

– Ваш муж в машине пристегивался? Обычно?

– О да. Он в этом смысле был очень аккуратный.

Лорина мать мяла салфетку, будто четки перебирала.

– Миссис Кёртис, ваш муж несколько недель назад звонил в полицию – говорил, кто-то через дорогу следит за домом.

– А, это. Оказалось, ерунда. Генри допоздна не ложился – померещилось, что кто-то слоняется под фонарем. Приехала полиция, но… У вас наверняка есть рапорт.

Полицейский кивнул:

– Рапорт есть. Я просто хочу удостовериться, что…

Лорин брат склонился к нему, ощетинился:

– Вы почему спрашиваете? Это что за хренотень?

– Пытаюсь разобраться, что случилось и почему.

– Почему? Я знаю почему. Потому что в этом блядском городе никогда, блядь, улицы не чистят после этих, блядь, снегопадов. Вот почему. Ждут, когда этот блядский чинук все за них сделает. Уроды. Снег трамбуется, мы тут месяцами по колдобинам скачем. Ну правильно – зачем платить снегоуборщикам, если можно тепленького ветерка подождать, – он прилетит с гор, и все само растает. А ничего, блядь, не тает! – Голос от горя срывался. – Вы вообще в курсе, сколько я за недвижимость налогов плачу? А?

– Окороти язык, Уоррен!

– Сэр, я понимаю, что вы расстроены. Но мне нужно…

– Хуеву тучу денег! И что взамен? Батя… Его этот город прикончил. Я плачу налоги, их поднимают каждый год, как по часам прямо. И что? Хотите арестовать кого-нибудь? Блядского мэра своего арестуйте.

Когда Лора наконец заговорила, голос ее был так тих, что полицейский чуть не прослушал:

– А сказали, какой свитер?

Бризбуа перевел взгляд на нее:

– Что?

– Свитер – они сказали, какой свитер? Зеленый? Зеленый кардиган?

– Э-э… – Он полистал блокнот. – Нет, кажется, синий. С узором.

– Каким узором?

– Точно не скажу. На фотографиях будет видно, а сам свитер судмедэксперты заберут. Почему вы спрашиваете?

– Я… просто так. Это не очень важно. Уже.

За окном неслышно зашептал фён – потек с далеких горных склонов, пополз вдоль подножий. На улице Огден растают отпечатки покрышек в слежавшемся снегу – сначала слякоть, затем топкая водица. Следы ДТП постепенно исчезнут – кроме одной четкой резиновой полосы на асфальте, долгого юза, другой след, что ведет к ограждению у моста. Этот останется надолго.

К приезду Бризбуа группа реконструкции уже сворачивалась. Установили разметку для аэросъемки; в свете прожекторов дыхание светилось зимними радугами.

Бризбуа начал с констеблей из группы:

– Колин. Грег.

Констебль постарше, Колин, поднял голову, улыбнулся:

– Сержант Бризбуа. Как мило, что вы нас навестили.

Никогда не называли его Мэттью. Больше толком никаких поклонов его чину.

Бризбуа приехал по вызову.

– Пейджер в куртке. Куртка в гардеробе.

– В каком гардеробе?

– У меня было свидание с искусством. Пришлось в машине переодеваться. Надеюсь, тебе легче.

Хорошо бы на этом и закончить. Хрен там.

– Ты что, не мог из кинотеатра сбежать? Показал бы жетон, вернули бы деньги.

– Не с таким искусством.

Грег, констебль помоложе, засмеялся:

– Только не говори, что в стрип-баре козлом скакал, пока мы тут морозимся.

– И не с таким.

Сержант Мэттью Бризбуа ходил на «Лебединое озеро» – ежегодная постановка городской балетной труппы, и билет его жены лежал на соседнем сиденье. Бризбуа вздохнул:

– Ладно, покончим с этим. Я был на балете. Мы с женой купили абонемент. Жена купила. На двоих. В общем, билеты были, не хотелось профукать.

– На балете? Типа «Петрушка»?

– Нет, не «Петрушка».

– Петрушка? – переспросил Грег. – У меня девка одна была – с ней как-то вышла такая петрушка…

– Ха, – сказал Колин, – а какая петрушка у меня как-то раз вышла с женой… – Он глянул на стаканчик в руке Бризбуа – над стаканчиком вился пар. – Но за кофейком к «Тиму» успел забежать. Мы следователи, мы такие вещи подмечаем.

– Нам, я так понимаю, тоже принес? – спросил Грег.

– Нес. По дороге уронил. – Бризбуа глотнул кофе – громко и с расчетливым удовольствием. – Ну, – сказал он, – что тут у нас?

– «Понтиак-олдсмобиль». Съехал с горки, потом с дороги, вон там. На лед, похоже, угодил. На мост не вырулил, вылетел на насыпь. Кувырнулся раза два, может, три.

– «Олдсмобиль»? – переспросил Бризбуа. – Это ж гора железа. Их даже не выпускают больше. Сколько уже – лет десять минимум. Итак… Мужчина. Пожилой. Чей-то дедуля. Да?

Колин кивнул:

– Умер на месте. До сих пор там. Непонятно, как его выковыривать.

– Пристегнут?

– Не-а.

– Номера проверили?

– Ага. На машину ничего. Даже за превышение скорости.

– А на водителя? – спросил Бризбуа. – Через ПБД прогнали? – То есть через центральную полицейскую базу данных. Любое столкновение с полицией – задержанный, свидетель, фигурант в любом рапорте, от домашней ссоры до жалоб на шум, – и имя водителя мигом всплывет.

– Почти ничего. Пару недель назад подал заяву – кто-то у дома ошивался среди ночи. Оказалось, кустик.

Типичная стариковская жалоба. «Ребятки, а ну брысь с моего газона!»

Сеялся снег, призрачные хлопья таяли от прикосновения. В беззвучной пульсации полицейской мигалки Бризбуа со старшим констеблем отошли туда, где машина спорхнула с дороги. Следы покрышек – с асфальта в утрамбованный снег, затем в пустоту.

На мосту выставили пожарную машину, свет фар утыкался в перевернутый автомобиль, пьяно привалившийся к тополям под насыпью. Вот здесь он ткнулся в землю носом, перевернулся, покатился кувырком. Это вам не боевик, где с эдаким киношным шиком машины взмывают с замаскированных пандусов, нередко загодя лишившись моторов. В жизни у машин тяжеленные капоты, и, слетев с дороги, они падают – камнем. «Олдсмобиль», говорите? Все равно что на танке с обрыва скакнуть.

На месте приземления – влажный черный синяк на снегу, разметанный осколочный мусор.

– Дай спрошу, – сказал Бризбуа. – Отсюда, где автомобиль ушел с насыпи, дотуда, где он упал, от старта до посадки, так сказать. Больше, чем длина автомобиля, так?

– Ага.

Оба понимали, что это значит: все четыре колеса не соприкасались с землей. Машина воспарила.

Бризбуа посмотрел туда, где изгибалась дорога:

– Там пристойную скорость не наберешь. Торможение было?

– Не здесь – здесь она уже полетела. Но там подальше кое-что – ты бы глянул. Странное что-то.

Они зашагали к патрульной машине – она подмигивала, перегородив дорогу на вершине холма.

– Как прибыли, сразу увидели, – сказал Колин.

А на асфальте, уже помеченный нумерованными маркерами, – второй след покрышек.

Бризбуа присел на корточки, провел по нему лучом фонарика:

– Ничего себе юз.

Колин кивнул:

– Возьмем счетчик, вычислим коэффициент сцепления, рассчитаем скорость. Но навскидку скажу, что тут ехали быстро и тормозили жестко.

Бризбуа оглянулся на мост:

– Так. И что? Водитель тот же?

– Может быть. Но следы не складываются.

И впрямь. Следы с насыпи, мимо ограждения, – под одним углом, следы выше по холму – под другим.

– А если он затормозил на полпути, ему бы тем более скорости не хватило взлететь.

Бризбуа провел лучом по следу:

– Этот кто-то здесь остановился.

За юзом – легкая грязевая пороша. Снегоочистительный эффект тормозящей покрышки – она плюется гравием и грязью вперед. А вот когда машина сначала резко тормозит, а потом катит дальше по собственному мусору…

– Отпечатки покрышек есть?

– Есть. И неплохие. Грег уже зафиксировал, снимки тоже получишь. Четкие, хоть и бледные. Но вот тут начинается странное. Там дальше, – Колин двинул лучом по асфальту, – видишь?