Если кому-то из них и показалось странным, что султан со своими гвардейцами поехал следом за ними, чтобы передать им воду, провизию и даже маленькую палатку, то у Эша хватило мудрости промолчать. Они просто поблагодарили султана за щедрость и терпеливо ждали, пока Кларинда во второй раз со слезами распрощается с Поппи.

Спрятав руки в рукава платья, Кларинда потерла предплечья, чтобы согреться среди ночной прохлады. Похоже, она будет скучать по своей подруге Поппи гораздо больше, чем предполагала. Впрочем, Поппи пообещала, что постарается уговорить султана приехать в Англию с визитом как можно скорее. Учитывая, какие обожающие взгляды Фарук то и дело бросал на Поппи, у Кларинды не было причины сомневаться в ее словах. Она покачала головой, снова восхищаясь тем, насколько непредсказуемыми могут быть сердечные дела.

Ее собственное сердце тяжело забилось в груди, когда она услышала за спиной чьи-то шаги. Подойдя к Кларинде, Эш закутал ее в плащ, который не снимал с того самого мгновения, как они сбежали из дворца, и ее окутали приятное тепло и мускусный аромат его тела.

— Большинство людей и не представляет, как холодно может быть ночью в пустые, — сказал он, поставив одну ногу на камень, на котором сидела Кларинда.

На нем остались только бриджи да рубашка, рукава которой он закатал до локтей, обнажив мощные руки, слегка поросшие золотистой порослью.

Несмотря на то что они поставили палатку у дальнего конца бассейна, под пышными кронами пальм, резкий голос Ясмин доносился до них, нарушая тишину пустынной ночи.

— Ты — свинский пес! — вопила она. — Твоя мать была свиньей, а отец — псом!

— Ах, cara mia, как мне нравится, когда ты так мило разговариваешь со мной!

Ласковый ответ Люка вызвал новый всплеск гнева Ясмин — она закричала еще громче, а за криком последовал звук разбиваемой посуды.

А потом наступило зловещее молчание.

— Они переругиваются с тех пор, как мы отъехали от берега. Как ты думаешь, они в конце концов поубивают друг друга? — спросила Кларинда, которую больше волновал Люк, чем Ясмин.

— Полагаю, они умрут в жарких объятиях друг друга еще до окончания ночи, — усмехнулся Эш — Или по крайней мере до того, как мы доедем до лагеря Макса.

— Макса?! — переспросила Кларинда, шокированная словами Эша. — Так Максимилиан здесь? В Марокко?

Эш кивнул.

— Макс со своими людьми разбил лагерь прямо рядом с Марракешем, — сказал он. — Нам понадобится меньше трех дней, чтобы добраться туда.

«Всего три дня…» — промелькнуло в голове у Кларинды, и ее сердце окаменело.

Она-то предполагала, что ее жених в безопасности, сидит сейчас за письменным столом в каком-нибудь бирманском поселении. А он, как оказалось, находился всего в трех днях езды от того места, где Фарук держал ее в плену. Кларинда считала, что Эш повезет ее в Бирму на корабле. Что они проведут вместе чудесные дни… и ночи, прежде чем он навсегда исчезнет из ее жизни.

Три дня — всего три коротких мгновения после стольких лет ожидания. До того дня, когда Эш неожиданно материализовался из пустоты во дворе дворца Фарука, она и не подозревала, что по-прежнему ждет его.

Все еще глядя на небо, Эш промолвил:

— Мы с Максом не всегда бывали единомышленниками, но из него выйдет хороший муж. Надежный и верный.

— Знаю, — отозвалась Кларинда, не в силах опровергнуть эти слова, несмотря на то, как больно они ее ранили.

— Тебе не придется бросать в него чем-то, чтобы привлечь его внимание, или опасаться того, что он сбежит на край света в поисках какой-нибудь нелепой мечты, — продолжал Эш.

— Так ты оставил меня из-за мечты? — Кларинда изо всех сил старалась говорить легкомысленным тоном, чтобы скрыть боль, все еще терзавшую ее сердце. — Чтобы увидеть места вроде этого? Чудесные места, которых ты не увидел бы никогда, если бы мы поселились на каком-нибудь старом чердаке?

— В индийских тропических лесах я видел таких удивительных существ, которым даже не дали названия со времен райского сада. Я ездил на слонах по африканскому вельду, когда на многие мили вокруг не видно ничего, кроме травы. Я видел, как встает и садится солнце над древними пирамидами в Гизе. Я проехал по всему миру и любовался такими видами, каких большинство людей даже представить себе не может. — Эш повернулся к Кларинде, его глаза в свете звезд мерцали, как дымчатые топазы. — Но я не видел ничего, что могло бы сравниться с тобой.

Кларинда встала, плащ медленно сполз с ее плеч. В это мгновение в ее жизни не было ни привидений прошлого, ни фантома будущего. Была только эта ночь, это место — райский оазис в зыбучих песках времени.

— А правда ли то, что пишут о вас скандальные газеты, капитан Берк? — поинтересовалась она. — Правда ли, что когда вы спасли принцессу Хиндустана, вы отказались от целого состояния в золоте и от драгоценных камней?

— Да… Отказался… — Его взор устремился на ее губы. — И все ради того, чтобы получить удовольствие от ее поцелуя.

— Тогда кто я такая, чтобы отказать вам в такой же награде? — тихо произнесла Кларинда. После минутного раздумья, Эш взял ее лицо в свои теплые ладони и наклонился к ее рту. В тот миг, когда их губы соприкоснулись, оба поняли, что им никогда не удовольствоваться только поцелуем.

Каждое нежное прикосновение его губ проливало воду на пересохшую пустыню, в которую ее сердце превратилось без него. Рождало в теле Кларинды восхитительную дрожь страсти и желания. Кончик языка Эша слегка нажал на ее сомкнутые губы, дразня ее, играя с ней, делая бессмысленным сопротивление.

Когда ее язык отозвался на этот чувственный вызов и стал исследовать его рот с тем же самозабвением, Эш обвил Кларинду руками и прижал к своему телу так крепко, что, казалось, они превратились в одно целое.

Кларинда обрадовалась этой поддержке, потому что колени могли предать ее в любую секунду, когда Эш склонил голову и прикоснулся своими теплыми влажными губами к ее горлу, нащупав пульс, бившийся с каждым мгновением все быстрее. Как самый примитивный, дикарский барабан, он бился для него, только для него, отвечая на каждую бархатную ласку. Кларинда прильнула к нему крепче, когда его губы запечатали нежные лепестки ее рта, а затем слегка прикусил и их, демонстрируя свою власть над ней.

Кларинда повернула голову в поисках других мест, которые она могла бы испробовать на вкус. Ее губы жадно пробежали по сильной линии его подбородка, и даже грубоватая щетина не остановила их нежных прикосновений. Кларинда рванула в стороны полы его рубашки. Ее губы осыпали мелкими поцелуями его грудь, ее язык прогулялся по курчавой поросли, наслаждаясь солоноватым мускусным привкусом его кожи.

Сжав ягодицы Кларинды обеими ладонями, Эш приподнял ее и прижал к себе так крепко, что она ощутила всю мощь его плоти, впечатавшейся в ее мягкий живот. Кларинда тихонько вскрикнула, ведь она успела позабыть ее силу и внушительные размеры.

Тихая усмешка Эша наполнила ее слух.

— Не стоит притворяться, будто все это производит на тебя большое впечатление, дорогая, — прошептал он. — Не ты ли говорила Поппи, что я нарочно распускаю слухи о своих изысканиях для того, чтобы компенсировать скромный размер…

На этот раз Кларинда заставила его замолчать с помощью двух своих пальцев.

— Я солгала, — прошептала она.

Эш не сводил с нее своих янтарных глаз, в которых появилось осторожное выражение, когда вторая ее рука, скользя кругами, стала продвигаться от его груди к мускулистой равнине его живота. Кончики ее пальцев опускались все ниже и наконец дотронулись до его плоти, рвавшейся наружу из-под натянутой кожи оленьих бриджей.

Эш откинул голову назад, из его горла вырвался прерывистый стон.

— Уж не знаю, какой эликсир ты выпила на этот раз, — процедил он сквозь стиснутые зубы, — но хотелось бы верить, что ты влила в себя целый бочонок этого зелья.

Лаская каждый пульсирующий дюйм и наблюдая за тем, как напрягаются и заливаются огненной краской черты его лица, Кларинда и сама все больше чувствовала опьянение особого рода. Опьянение желанием. Опьянение собственной силой. Опьянение страстью.