— Все, что мне нужно сегодня вечером, — это хорошее вино, вкусная еда и хорошая компания.

— Правильно! Правильно! — эхом откликнулся Люк, протягивая свой бокал слуге, чтобы тот его наполнил.

Фарук, явно довольный ответом Эша, чокнулся с Клариндой и выпил чашу виноградного нектара.

Дядюшка Фарука Тарик продолжал с подозрением смотреть на Эша, хмурясь, как грозовая туча.

— Как долго вы и ваш человек планируете пользоваться щедрым гостеприимством моего племянника, капитан Берк?

— Наверное, не более нескольких дней, — сказал Эш именно в тот момент, когда Люк весело заявил:

— По крайней мере две недели. А может быть, дольше!

— Известно, что капитан Берк не задерживается подолгу на одном месте, — сказала Кларинда. — У него ноги бродяги, душа скитальца, а сердце… — она помедлила, сморщив носик, — если верить «Скандальной хронике», я не уверена, что оно у него вообще существует.

Эш приподнялся на локте и уставился на нее пытливым взглядом.

— А теперь, когда мы выяснили, что привело меня и моего компаньона в Эль-Джадиду, мисс Кардью, я хотел бы услышать, каким образом вы оказались у султана почетной… — Эш помедлил, прежде чем произнести это слово, придавая ему непристойное значение, — гостьей.

Фарук снова покровительственно положил руку на плечо Кларинды:

— Ты не обязана говорить о таких вещах, моя дорогая.

Нежная заботливость султана сразу же заставила Эша пожалеть о собственной черствости. Ему следовало быть умнее и не позволять Кларинде вынуждать его говорить или действовать необдуманно. Пусть даже ему отчаянно хотелось узнать, что она пережила после своего похищения, он не должен был при этом ранить ее гордость.

Хотя ее взгляд стал на несколько градусов холоднее, Кларинда отмахнулась от заботы Фарука.

— Нельзя винить капитана Берка за любопытство. Я уверена, что, когда он прибыл сюда, он меньше всего ожидал обнаружить здесь двух порядочных английских леди, которые наслаждаются гостеприимством могущественного султана. — Она насмешливо приподняла бровь, взглянув в сторону Эша.

— Похоже, в последнее время у англичан в большом спросе гостеприимство моего племянника, — вмешался Тарик. — Наверное, если бы король Вильгельм постучал в дверь, явившись сюда со всей армией, ты бы открыл ворота и пригласил его, чтобы он грабил твои сокровища и насиловал твоих женщин.

— Послушайте! Я не имел намерения насиловать эту девушку, — запротестовал Люк. — Я почти уверен, что это она чуть не изнасиловала меня.

— Довольно, дядя! — сердито воскликнул Фарук. — Мы не какие-нибудь варвары, и я не потерплю неуважительного обращения с моими гостями.

Тарик, побагровев, вскочил на ноги.

— Если бы сейчас был жив твой отец, тебя бы выпороли за то, что осмелился говорить со мной настолько неуважительно.

Тарик как будто ждал удобного случая. В развевающихся одеждах он демонстративно вышел из комнаты. За ним по пятам следовал его друг с ястребиным носом. Остальные гости с некоторым интересом наблюдали за этим драматическим эпизодом, а потом пожали плечами и вернулись к еде и своим разговорам. Судя по всему, подобные вспышки не являлись для Тарика чем-то необычным.

Фарук со вздохом покачал головой:

— Не обращайте внимания на моего дядю. Он все еще живет прошлым, вместо того чтобы обратиться к будущему. — Султан снова направил все свое внимание на Кларинду, как будто никакого неприятного инцидента и не происходило. — Продолжайте, моя дорогая.

Прежде чем начать, Кларинда смущенно прочистила горло.

— Ну-у… мисс Монморанси и я плыли в Индию, чтобы присутствовать на бракосочетании… нашего дорогого друга, когда на корабль напали корсары. В результате боя несколько членов экипажа были зарезаны, а нас взяли в плен и держали взаперти на пиратском судне, пока не пристали к берегу. Нам с самого начала сообщили, что нас собираются продать с аукциона в Алжире. Нашим служанкам и жене капитана повезло гораздо меньше.

Как ни странно, полное отсутствие эмоций в ее голосе заставило Эша живо представить себе страшную участь этих женщин. Такая же судьба ждала бы и ее, если бы пиратская жадность не оказалась сильнее их похоти. На физиономии Люка отразился такой же ужас, какой почувствовал Эш.

— Как только мы прибыли в Алжир, — продолжала Кларинда, — нас потащили в цепях на подпольный невольничий рынок. С нас сняли одежду и оставили в одном нижнем белье.

Хотя лицо Эша, как и ее лицо, не выражало никаких эмоций, он с трудом дышал от возмущения и ярости. Даже в детстве Кларинда была очень гордым ребенком. Эш мог с трудом представить себе ее на цепи. Тем более вообразить глубину унижения, которое она, должно быть, испытывала от прикосновения рук работорговцев, срывавших с нее одежды и выставлявших ее напоказ перед глазами десятков похотливых мужчин.

А он сидел тут, потягивая вино, как будто смотрел пьесу из обитой бархатом ложи в Королевском театре, заставляя ее переживать еще раз весь ужас того момента.

— Прошу вас, мисс Кардью… — хрипло произнес Эш, поднимая руку в надежде остановить ее рассказ. — Султан прав. Вам нет необходимости делиться этими болезненными воспоминаниями ни со мной, ни с кем-либо другим.

Но Кларинда никогда в жизни не отступала перед трудностями, и по упрямому блеску в ее глазах он понял, что она твердо намерена закончить то, что он начал.

Она страдала. Теперь настала его очередь.

Когда Кларинда продолжила, каждый момент ее ужасных страданий прошел перед ним, как в ночном кошмаре, и запечатлелся в душе.

— Работорговец выставил меня на помост первой. Когда мужчины стали кричать, что хотят, чтобы им дали рассмотреть товар получше, он приказал мне снять рубашку, которая к тому времени мало чем отличалась от тряпки, и стоять голой перед всеми. Я слышала, как он пообещал нескольким мужчинам побогаче подняться на помост и как следует ощупать меня после того, как я разденусь. Когда я отказалась, он поднял кнут и ударил меня, и тут из толпы вышел Фарук. Он выхватил кнут из руки этого человека и отстегал его самого. Пока струсивший мерзавец валялся у его ног, Фарук снял меня с помоста и завернул в свой плащ.

Эш ненадолго закрыл глаза, отчаянно желая, чтобы это его рука спустила шкуру со спины работорговца и чтобы это его руки успокоили дрожавшую Кларинду. Он унес бы ее оттуда и нежными поцелуями осушил все слезы на ее щеках, стер все отметины, которые оставили цепи на ее нежной коже.

Открыв глаза, Эш посмотрел на Фарука с искренней, хотя и неохотной благодарностью.

— Мисс Кардью сильно повезло, что вы в тот день оказались там и смогли вмешаться.

Фарук прикоснулся рукой к сердцу.

— Я предпочитаю думать об этом как о доброй воле Аллаха, а также моем собственном везении.

— Фарук настоял на том, чтобы тут же купить меня, — сказала Кларинда. — Работорговец пытался уговорить его как следует осмотреть сначала мои волосы, зубы и другие… части тела, но Фарук заявил, что видит все, что ему нужно.

— Даже когда ее нечесаные волосы висели вокруг лица грязными прядями, а одежда превратилась в тряпки, высокое качество этого «товара» не вызывало сомнения, — сказал Фарук, нежно погладив Кларинду по голове. — Посмотрели бы вы, как она оказывала открытое неповиновение этому презренному работорговцу. Она была великолепна!

Хотя Эш, наблюдая за тем, как Фарук пропускает сквозь пальцы пшеничные пряди Кларинды, хотел бы сам проделывать то же самое, с этим он не мог не согласиться.

— Сначала он собирался купить только меня, — объяснила она, — но я стала умолять его купить также Поппи, и он согласился.

— Об этом решении мне не раз пришлось пожалеть, — признался Фарук, получив за это игривый шлепок от Кларинды.

Она повернулась к Эшу, и лицо ее приобрело серьезное выражение.

— Как видите, капитан Берк, я не просто благодарна султану. Я обязана ему жизнью.

Эш был уверен, что он единственный в этой комнате знал Кларинду достаточно хорошо, чтобы заметить отчаяние в ее глазах. До этого момента он старался забыть, как часто они общались друг с другом, обмениваясь взглядами без слов и случайными прикосновениями.