Должна Вас огорчить: замысел Ваш решительно не по душе ни мне, ни моей дочери и Р.Е.Облонской, которые ведь тоже достаточно знают Сент-Экса и о нем. Боюсь, Вас повлекло примерно в сторону «Милого лжеца»[138], но ведь тут совсем другой случай! Дуэт «С/Э и Элен», вообще С/Э и женщина – это самое обедненное, самое скудное, что можно сказать и чем показать этого человека.
Сент-Экс – деятель и мыслитель, летчик, исследователь, сказочник, философ и – с большой буквы – Друг. Перечитайте ту зеленую молодогвардейскую книжку /.../. Там страшно мало поместили из того даже, что я перевела, а прочитала я тогда в сотни раз больше. Но и в напечатанной малости насколько богаче, разносторонней воспоминания друзей и соратников, чем все, что можно сказать об Элен. Да, она тоже была прежде всего другом С/Э, если угодно, душеприказчицей – больше, чем Консуэло[139]. Но не сравнить ее роли в его жизни с ролью друзей – многих, ибо он был человек для многих и среди многих. /.../
Конечно, любая постановка может «одеревенеть», как Вы очень точно выразились. И прекрасно, если Вы сумеете найти что-то новое, свежее. Может быть, даже выручит и какая-то другая исполнительница, хотя, думаю, совсем не в том суть, что Ваша – слишком «бытовая». С/Экс, при всей сказочности, и в том, что написал, и в том, как жил, очень земной, потому и человечен и всем нам близок. А в отношении к женщине и к любви – очень сдержан, не дай боже, если Вас сбили с толку пошлости, включенные переводчиком Велле в книгу Мижо (ЖЗЛ): у самого Мижо многого нет, Велле его «обогатил» черт знает чем, мещанской болтовней Ксении Куприной. Но и этакая романтика в духе Ленского тут ни к чему. Нет, я не подозреваю Вас в смертных грехах, Ниночка, не серчайте, но я и у французов встречала иногда «закидоны» в отношении к С/Эксу, я ведь перечитала много всего, и крайности, искажающие простой, добрый и тем более великий облик удивительного этого человека, меня злили. А ему присуща была та неслыханная простота, о которой писал Пастернак – сам бесконечно, неслыханно простой в своей глубине, многогранности и ненадуманной сложности.
Многовато и многословно пишу – поздний вечер, устала, много и трудно работаю все время. Очень надеюсь, что Вы все-таки поймете и не отмахнетесь, хотя и порядком разочарует Вас это письмо. А за поздравления и добрые пожелания мне и моим – спасибо. Праздновать я ничего не праздную[140], не успеваю и не привыкла, все красные дни календаря у меня – рабочие. /.../
Будьте здоровы и благополучны, пишите.
8/III-87.
12. Николаю Яценко[141]
Дорогой Николай Ильич!
/.../
Выписать какие-то слова С/Экса, вошедшие уже в наш, как говорится, «культминимум», – мысль хорошая. А вот сумею ли Вам толком помочь, пока не понимаю.
И меня и Ваксмахера много раз спрашивали, откуда слова о роскоши человеческого общения? Их цитируют на каждом шагу, мне из бюро вырезок за год прислали несколько десятков газетных и журнальных цитат, к месту и не к месту, со всех концов страны. Я смотрела схожие места в «Планете», в «Земле людей» (пер.Велле) – и ни разу не догадалась, в чем секрет. У Велле чуть иначе, у меня совсем по-другому. В главе «Товарищи», после отбивки в отрывке «Таковы уроки, которые преподали нам Мермоз...» сказано: «... ничего нет в мире драгоценнее уз, соединяющих человека с человеком»[142].
Возможно, где-нб в другом месте (мб, в книге Мижо) Велле привел эти слова именно с роскошью, а в издании «Земли» у него ценность[143]. Это очень буквально, мой пер<евод> многие, дб, сочтут слишком вольным – французское слово здесь не общение, а отношения, я же поставила вместо relations другое, десятки раз повторяющееся у С/Э слово узы – liens. Боюсь, Вам тоже это покажется вольностью, но поверьте мне, профессионалу и отчасти теоретику, – в худож<ественном> переводе это не только допустимо, но порой необходимо, чтобы по-русски фраза воспринималась и звучала поэтичнее и эмоциональнее, чем буквальное повторение фразы чужого языка (на котором она сильнее и поэтичней, чем «перепертая» на наш).
Но оборот с «роскошью» уже вошел так прочно, что я сама сперва искала его где угодно – только не у себя в «Планете».
И еще одно: С/Э многие свои мысли повторял в разных местах – книгах, очерках, письмах, – чуть меняя слова. Возможно, где-то и эта «роскошь» есть в немного другом виде.
Второе место, о кот<ором> Вы спросили, «Быть человеком – это и значит взять на себя ответственность» – я нашла в конце гл.XXIV «Военного летчика» (пер. Тетеревниковой). По смыслу верно, даже не очень буквально: Т<етеревнико>ва догадалась вставить слово человеком, у С/Э просто быть (существовать, жить), но смысл – именно человеком быть, жить достойно человека.
Опять-таки та же мысль у С/Э повторяется на все лады. В сказке – известные слова Лиса: ты навсегда в ответе за всех, кого приручил. В «Планете» – формально в применении к Гийоме, в конце главы «Товарищи», а на самом деле вообще о величии человека: «Его величие – в сознании ответственности... Он в ответе за все новое, что создается там, внизу, у живых, он должен участвовать в созидании. Он в ответе за судьбы человечества – ведь они зависят и от его труда.»
И весь следующий абзац, там у меня так:
«Быть человеком – это и значит чувствовать, что ты за все в ответе. Сгорать от стыда за нищету, хоть она как будто существует и не по твоей вине. Гордиться победой, которую одержали товарищи. И знать, что, укладывая камень, помогаешь строить мир.»
/.../
Слова Лиса, к<ото>рые я уже привела, и еще – «Зорко одно лишь сердце, самого главного глазами не увидишь», пожалуй, цитируются реже, чем «роскошь...», но тоже полюбились и взрослым и детям. Мб, и они сгодятся хотя бы для буклета.
Пока, простите, «закругляюсь» – отрывают.
Всего Вам доброго!
19/III-87.
13. Евгению Леонову
Глубокоуважаемый Евгений Павлович!
Друзья показали мне (к сожалению, с запозданием) майский номер журнала «Театр», где Вы в письме к сыну говорите о «Крысолове» Невила Шюта[144]. Никакими словами не передать, как я Вам благодарна и тронута. Волнение читателя до слез над книгой, желание большого артиста воплотить на экране образ ее героя – не представляю награды выше.
«Крысолов» – очень дорогая мне работа, самый первый мой перевод: в дни войны, весной 43-го, я на этой книге училась английскому, вовсе еще не думая стать переводчиком. Книга тогда меня потрясла. А потом случилось так, что почти сорок лет рукопись лежала в ящике. Только летом 82-го в Переделкине я ее пересмотрела и поправила, показывала товарищам, и через год ее напечатал «Урал».
К сожалению, с тех пор мой странник приюта не находил, отдельная книга выйдет разве что года через полтора-два в «Молодой гвардии». В мои 75 этого надо еще дождаться... Но у меня есть переплетенные вместе страницы «Урала» (кстати, исправленные: в журнале были огрехи и опечатки). Если журнала у Вас нет и такая самодельная книжка доставит Вам хоть малую толику удовольствия, я с радостью Вам ее пришлю.
А какое было бы счастье, если бы по этой доброй и мудрой книге в самом деле сняли фильм! Уж наверно он нашел бы душевный отклик и у детей и у взрослых.
