9.10.30. * * * Живем, как жили наши предки. Киот с лампадами в углу, Огрызки пальм, щегленок в клетке, Ирландский сеттер на полу. У «самого» усы - прусачьи; Слегка плешив, слегка нетрезв; Имел «маг'азин», тройку, дачу, Теперь - с утра шагает в трест; Всего помбух (увы! - интриги!); По вечерам (дружк'у не жаль) Ведет с тройным балансом книги [64]Иван-Петровичу (асфальт). Жена - стройна. С утра - по лавкам; Прилавки; кухня; шьет «на дам»: Визжащий шелк, меха, булавки, Сияющий мадеполам... В семь - старый друг. Принапомажен. Она готова: шелк, Коти... И «Чуждый берег» в Эрмитаже Глядят с восьми до десяти... [65] Свекровь вздыхает у вечерни... «Сам» - в кабинете. Ус. Каблук. И под рукой (джентльмен примерный!) - Программа скачек, пачка «Люкс». В столовой - рыжая Тамара: Цыганский вой, и визг, и лай: - Эх, пой-звени, моя гитар-ра - Рра-аз-говар-ривай!! ... Но бьют часы: слегка качаясь, Бредет одиннадцатый час. Все за столом: «стаканчик чаю», Коньяк и груши «ананас». Ирландский пес виляет, служит... - Мильтон, иси! - летит кусок. - Да-с, власти! Не было бы хуже... - Пока - того... печется бог! Супруг острит о пятилетке... ... Щегол. Пирог. Комод. Киот. - Живем-с!.. почти как жили предки... Живут... и черт их не берет! 20.10.1930 * * * Среди сильных, суровых и серых, В электрическом скучном чаду - Кто шепнул, что без грани и меры За границы миров перейду? Может - так, без мечты угадалось, Что в толпе пробегает Другой, И в сияньи высокого зала - Неизведанный черный огонь... И уж не было страшно, ни странно, Что, смуглея, мелькнул у стены Светлый лоб - зачарованным храмом Небывалой и мудрой весны. Очерк профиля тонок и странен Под суровым окрыльем волос... Мне открылось тогда: марсианин, Сам собою не узнанный гость! А лицо, утончаясь, слабело, - И, прозрачный, - бросал сквозь ряды Неестественно легкое тело Воин мстительной Красной Звезды. И виоловым вальсом качался Гибкий голос вдоль бледной реки... Залом правили нервные пальцы И огромные мраком зрачки. И от них, неземных и ужасных, От печальных и мстительных глаз Плыли, жаля и тихо кружа, сны - И какой-то невнятный приказ. Но уж знала, что дьявольский дар свой, Сам не зная, проносит ко мне Стройный сын непогасшего Марса С легким телом в нелепом сукне. 31.10.1930
* * * Над самой высокой крышей Еще не сгорел закат; Темнеет его игры шелк, А синий - сметен и смят... Красней у последних вышек, Лови голубой Москвы шаг - И тихо усни у врат. 24.12.1930 * * * Я почему-то помню лагерь: Прошла гроза, дышала свежесть, И гордый красный ястреб флага Расправил крылья, в ветре нежась. У речки - песня: там - ребята, А я - в палатке полотняной... За полем сизо-полосатым Закат зализывает раны. 13.02.1931 * * * Вечером, в час встреч, кино и сказок Я пойду к реке одна. - Там ребячьим изумленным глазом Смотрит круглая луна. Там, в тени замшелых старых башен, Дремлет тихая зима... Но и Кремль сегодня мне не страшен: Старый выжил из ума, - Пусть бормочет, словно дед на печке, - Буду слушать и его, - И глядеть, как бродят человечки Над моей рекой Москвой. Пусть бежит игрушечный вагончик По звенящим струнам рельс - Знаю: скоро ласковей и звонче Мне споет в лесу Апрель; За Сокольниками - ельник мелкий, Сосны, старые, как мир... Я же там знакома с каждой белкой, - Только, знаешь, не с людьми!.. вернуться То есть расчет бухгалтерских подтасовок. вернуться По-видимому, имеется в виду фильм М.Донского «Чужой берег», вышедший на экраны в последних числах сентября 1930 г. В помещении московского сада «Эрмитаж» был тогда кинотеатр. |
