(Позднее, в 1973 году, Молдавское книжное издательство без изменений перепечатало этот однотомник тиражом 200 тысяч - и разошелся он так быстро, что чуть ли не через полгода с тех же матриц напечатали еще сто тысяч!)
В 1965-м в «Комсомольской правде» выступил со статьей «Человек с планеты Земля» драматург Л.Малюгин (автор пьесы «Жизнь Сент-Экзюпери»). Начал он словами: «Вышел однотомник Антуана де Сент-Экзюпери. Не пытайтесь, дорогой читатель, искать его в магазинах - напрасные хлопоты. Попробуйте одолжить его у приятеля, если он оказался счастливее вас, или записывайтесь в очередь в библиотеке...»[43]
Чуть ли не каждый день на страницах газет и журналов - в статьях, очерках, беседах, в письмах юных и взрослых читателей - встречаешь не только признания в любви к Сент-Экзюпери, но и слова и мысли Сент-Экса, уже ставшие своими, уже неотделимые от души и сознания. Уже не цитируют, не ссылаются на автора, а повторяют как продуманное, прочувствованное, заветное - о том, что зорко одно лишь сердце, что каждый в ответе за всех, кого приручил, и еще многое, многое... Не диво, что социолог, философ в статье о дружбе, о человеческих отношениях дважды приводит слова Сент-Экса[44]. Но и дети, школьники глубоко чувствуют и понимают у него что-то очень важное, очень главное.
15-летняя Наташа прочитала сказку своей девятилетней сестренке: «Ей больше всего понравилось, как Маленький принц любил Розу. Значит, дети тоже понимают эту книгу по-своему и тянутся к прекрасному, а то, что еще не могут понять, заставляет их больше думать,» - пишет Наташа в школьном сочинении. И дальше: «... на последней странице нарисован самый обыкновенный уголок пустыни и написано: „Это, по-моему, самое красивое и самое печальное место на земле... Здесь Маленький принц впервые появился на Земле, а потом исчез.“ Я это понимаю так, что везде можно встретить людей, чем-то похожих на Маленького принца, надо только уметь видеть чистое и прекрасное в каждом человеке». Сказка эта, пишет в заключение Наташа, - «это то, что я искала, потому что она рождена самыми чистыми, добрыми и важными мыслями писателя. И потому она - как подарок сердцу».
Быть может, подумают - это лишь чувствительность 15-летней девочки? Но вот мальчишки, старшеклассники московских школ - народ весьма современный, насмешливый, чуждый всякой сентиментальности. И однако я знаю случаи, когда они плакали - плакали! - над «Маленьким принцем». Больше того, один десятиклассник сам признался в этом прилюдно, в классе, когда с ребятами беседовала по душам любимая молодая учительница (притом учительница не литературы, а физики). Он вслух рассказал об этих слезах, значит, не боялся, что его не поймут, высмеют - и в самом деле, никто не засмеялся!
Скажу по совести, случай этот поразил меня еще сильней, чем признания иных взрослых мужчин, фронтовиков, прошедших всю вторую мировую войну, - они тоже плакали над сказкой Сент-Экса и говорили об этом, не стыдясь своих слез.
И не диво, что так полюбившуюся сказку стремятся воплотить еще и в зримых образах, кто как умеет.
Год, помнится, 1963-й. Разыскала меня девушка, представилась юмористически, словами героя популярного фильма: Саша с Уралмаша. Она в Москве проездом и умоляет дать ей экземпляр «Маленького принца»: у них на Урале не достать, а она режиссер драмкружка, и они так мечтают, так мечтают поставить эту сказку на сцене заводского дворца культуры...
Телефонный звонок: зовут в районный дом пионеров, там у детей свой кукольный театр, руководит им бывшая актриса театра Сергея Образцова. Ребята без памяти влюбились в сказку, поставили ее - не приду ли посмотреть? Конечно, иду: нехитрые, но милые самодельные куклы и декорации, много наивного, но столько горячего увлечения, такая одержимость добрым духом сказки...
А в январе 1967-го - премьера «Маленького принца» в драматическом театре им. Станиславского в Москве. Поставила спектакль молодой режиссер Екатерина Еланская, дочь известной актрисы МХАТ. Спектакль интересный, подчас до дерзости современный, в чем-то, быть может, спорный. Но играют увлеченно, с любовью. Зрители волнуются, аплодируют, смеются - и спорят об увиденном, и долго потом вспоминают. В 1974-м этот спектакль записали еще и на пленку и уже не раз передавали по телевидению. Запись сокращенная, и не всё в ней, на мой взгляд, удачно, минутами я огорчаюсь... но вот что любопытно: огорчаются, спорят, волнуются и телезрители - одним нравится, другим совсем не нравится, но равнодушных нет! Потому что Маленький принц дорог всем - в любом воплощении, и если с каким-то воплощением не согласны, то возмущаются тоже от любви к сказке и ее автору!
Кстати, так было и с фильмом, который снял в 1966 году молодой литовский режиссер. Роль принца он дал прелестному шестилетнему малышу. Но фильм разочаровал не только меня, многое там оказалось далековато от Сент-Экса - и зрители это сразу ощутили и даже писали об этом письма, горячо вступаясь за мысли, чувства и поэзию Экзюпери, за все, что стало нам дорого[45].
Ярко светит в нашей стране звезда Сент-Экса. Постоянно светит она и в моей судьбе. И еще раз мне вновь дано было счастье перевоплотить по-русски его высокие и человечные страницы - издательство «Прогресс» предложило мне для сборника «С Францией в сердце» (1973) заново перевести «Письмо заложнику».
До этого «Письмо» уже появлялось даже в двух русских переводах: в «Новом мире» (1962) и в однотомнике 1964 года[46]. Но и тут, как с «Планетой людей», я не могла отказаться. Большая радость - работать над тем, что нужно и дорого всем, от мала до велика. Быть может, мое понимание, мое видение и для других повернет уже знакомые и любимые образы еще какой-то новой гранью, придаст им какие-то новые краски, быть может, кое-где я найду новые, более верные слова.
Найти слова...
Как выразить средствами своего языка все оттенки мысли, чувства, всю поэзию подлинника, все передать, ничего не утратить? Сколь ни глубоко этим проникаешься, твоя задача - задача переводчика - непроста. Нельзя же механически, подряд взамен каждого французского слова подставить «такое же» русское! Тут нужна не буквальная точность, но верность духу, полнота сопереживания, - чтобы все до капли, не расплескав по дороге, донести до читателя.
Да, переводить то, что любишь, большая радость. Но это и трудно, подчас головоломно. Поделюсь хоть немногим.
В речи француза причастия, деепричастия, отглагольные существительные - естественны, легки, изящны, в русском языке, особенно в живой речи, тем более в устах ребенка - совсем не так. Русские слова обычно длиннее, у причастий сложные, не всегда благозвучные (шипящие!) суффиксы, длинные окончания. И диковато, неправдоподобно звучали бы они в чудесной, поэтической сказке, получалось бы сухо, казенно. Поэтому в переводе я часто перестраиваю фразу, больше прибегаю к самой живой и динамичной части русской речи - глаголу.
С другой стороны, в русском тексте не нужны и только загромождали бы фразу вспомогательные глаголы - их я, разумеется, опускаю, это одно из первых, необходимейших правил нашего перевода: русская проза становится более ясной, гибкой, прозрачной, интонация - более непосредственной и достоверной.
Все эти приемы довольно простые, да и не приемы, в сущности: за годы работы с этим сживаешься и работаешь, как дышишь. Но вот задача посложнее. По-французски la fleur женского рода. А по-русски - мужского! А сказать раньше времени «роза» нельзя, ведь принц довольно долго не знал имени своего цветка. И не сразу нашлись для начала сказки подходящие слова - неведомая гостья, красавица...
Когда «Маленький принц» печатался у нас впервые, вышел жаркий спор в редакции: Лис в сказке или Лиса - опять-таки, женский род или мужской? Кое-кто считал, что лисица в сказке - соперница Розы.
