Голос Малоуна задрожал, когда он прочитал последние четыре слова завещания своего отца. Да, его отцу было сложно их произнести. Фактически он не мог припомнить, чтобы отец ему когда-то говорил такое.

Но он это всегда знал.

Коттон посмотрел на тело отца. Лицо замерзло во времени. Прошло тридцать восемь лет. За это время Малоун вырос и превратился во взрослого мужчину. Поступил на службу в военно-морской флот, стал офицером, а затем агентом правительства Соединенных Штатов. И пока все это происходило, коммандер Форрест Малоун сидел здесь, на каменной скамье. И ждал.

Доротея, кажется, почувствовала его боль и мягко взяла его за руку. Он посмотрел на ее лицо и смог прочесть ее мысли.

— Мы нашли то, за чем приехали сюда, — сказала она.

Малоун видел это в ее глазах. Уверенность. Умиротворенность.

— Здесь ничего не осталось для меня, — продолжила Доротея. — Мой дед был нацистом. Мой отец был мечтателем, который жил в другом месте и времени. Он приехал сюда в поисках правды и с храбростью встретил свою смерть. Моя мать провела последние сорок лет, пытаясь занять его место, но все, что она смогла сделать, так это настроить меня и Кристл друг против друга. Даже сейчас и здесь. Она пыталась сохранить разногласия между нами и сделала это так успешно, что Кристл была убита из-за нее… — Доротея замолчала, но Малоун понял, что она уже приняла решение. — Когда умер Георг, то умерла и большая часть моей души. Я думала, что, сохранив богатство, я могу найти счастье, но это невозможно.

— Ты — последняя из Оберхаузеров.

— У нас плачевная доля.

— Ты можешь изменить ход вещей.

Доротея покачала головой:

— Чтобы сделать это, мне нужно послать пулю в голову матери.

Она повернулась и пошла к ступенькам. Коттон смотрел, как она уходила, со странной смесью уважения и презрения, так как знал, куда она направляется.

— Мы все же нашли то, что может изменить историю, — сказал он. — Кристл была права. Мир изменится.

Доротея, не оборачиваясь, бросила:

— Это меня не волнует. Все когда-то должно заканчиваться.

Ее ответ был окрашен болью, голос дрожал. Но она была права. Наступило время, когда все закончилось. Его карьера военного. Служба на правительство. Брак. Жизнь в Джорджии. Жизнь его отца.

А сейчас Доротея Линдауэр сделала свой последний выбор.

— Удачи тебе! — крикнул Коттон.

Доротея остановилась, повернулась и слабо улыбнулась ему.

— Bitte, Herr Malone…[56] — Она испустила долгий вздох и, кажется, решилась. — Мне нужно сделать это одной. Не мешайте мне.

— Я останусь здесь, — тихо проговорил Коттон.

Он смотрел, как она поднялась по ступенькам и пошла в город.

Коттон снова перевел взгляд на своего отца, в чьих мертвых глазах не отражался свет. Ему так много нужно было сказать. Он хотел рассказать отцу, что был хорошим сыном, хорошим офицером военно-морского флота, хорошим агентом и, как он думал, хорошим человеком. Его шесть раз награждали. Он не состоялся как муж, но работал над тем, чтобы быть хорошим отцом. Он хотел быть частью жизни Гари, всегда. Всю свою взрослую жизнь Коттон гадал, что же случилось с его отцом, представляя себе самое худшее. К сожалению, реальность оказалась ужаснее любого его предположения. Его мать провела много лет без сна — и так и не смогла попрощаться с любимым человеком. Она больше никогда так и не вышла замуж. Вместо этого мать все эти десятилетия лелеяла свое горе и всегда относилась к себе как к миссис Форрест Малоун.

Почему получалось так, что прошлое никак не заканчивалось?

Прозвучал выстрел, будто воздушный шарик лопнул под одеялом.

Малоун попытался представить эту сцену.

Доротея Линдауэр покончила жизнь самоубийством. Обычно считается, что суицид — результат слабого рассудка или опустошенного сердца. В данном случае это был единственный способ остановить семейное безумие. Коттон сомневался, что Изабель Оберхаузер поймет, что натворила. Ее муж, внук и дочери были мертвы.

Одиночество проникло в Коттона, как только он ощутил глубокую тишину гробницы. На ум пришло старое изречение мудрого человека. Простая правда из далеких времен.

Разрушающий свой дом унаследует ветер.

Вашингтон, округ Колумбия

22 декабря, суббота

16.15

Стефани Нелл вошла в Овальный кабинет. Дэнни Дэниелс встал и поприветствовал ее. Эдвин Дэвис и Диана Маккой уже сидели в креслах.

— Веселого Рождества, — весело сказал президент.

Стефани поздравила его в ответ. Он вытащил ее из Атланты вчера днем, выслав все тот же самолет секретной службы, который они с Дэвисом использовали примерно неделю назад, чтобы перебраться из Эшвилла в форт Ли.

Дэвис выглядел отлично. Царапины зажили, синяки сошли. На нем был строгий костюм с галстуком, он сидел с прямой спиной на мягком стуле; каменное выражение лица снова вернулось к нему. Стефани удалось мельком заглянуть в его сердце, и сейчас ей оставалось только гадать, представится ли ей еще одна возможность, чтобы узнать этого человека поближе. Эдвин Дэвис не выглядел как человек, которому нравится обнажать свою душу.

Дэниелс предложил Стефани стул рядом с Маккой.

— Я подумал, что будет лучше, если мы все поговорим, — сказал он, садясь в кресло. — Прошедшие недели были слишком уж напряженными.

— Как полковник Гросс? — спросила Стефани.

— Идет на поправку. Его нога быстро заживает, но ущерб немалый. Он немного раздражен тем, что Диана выдала его присутствие, но благодарен, что Эдвин сделал точный выстрел.

— Я должна пойти проведать его, — произнесла Маккой. — Я никогда не хотела, чтобы ему так досталось.

— Я думаю, что пройдет около недели. Я имею в виду, пока уляжется его раздражение.

Грустные глаза Дэниелса были воплощением горя.

— Эдвин, я знаю, что ты ненавидишь мои истории, но в любом случае послушай. Два огня в тумане. На одном, на мостике корабля, стоит адмирал и передает по радио сообщение другому огоньку, что он командует боевым кораблем и что другой огонек должен свернуть вправо. С другого огонька передают в ответ, что это он должен свернуть вправо. Адмирал, будучи столь же невыдержанным, как и я, снова выходит в эфир и еще раз приказывает другому кораблю свернуть вправо. Наконец с другого огонька приходит ответ: «Адмирал, я моряк, служащий на маяке, и, черт возьми, лучше уж вам повернуть вправо». Я решил подрезать тебе крылья, Эдвин. Но ты оказался тем парнем на маяке, умным то есть, и я послушал тебя. Диана в тот момент, когда услышала о Милисент, тут же подписалась на все и также использовала представившийся ей шанс. Стефани, тебя выбрал Эдвин, но ты справилась со всем. А Гросс? Он получил пулю.

— И я ценю все, что было сделано, — сказал Дэвис. — Безмерно.

Стефани гадала, испытывает ли Эдвин угрызения совести за то, что убил Чарли Смита. Вероятно, нет, но это не означало, что он когда-нибудь забудет об этом. Она посмотрела на Маккой:

— Ты уже знала, когда президент звонил в мой офис и искал Эдвина?

Диана покачала головой.

— Только после того, как он повесил трубку, он все мне рассказал. Президент был обеспокоен, что ситуация может выйти из-под контроля. И тогда он решил, что нужен запасной план. Поэтому он заставил меня вступить в контакт с Рэмси. — Маккой сделала паузу, а затем продолжила: — И он был прав. Хотя вы вдвоем проделали огромную работу, выведя нас на Смита.

— У нас все еще есть негативные последствия, с которыми надо разобраться, — сказал Дэниелс.

Стефани знала, что он имеет в виду. Смерть Рэмси объяснили как убийство его секретным агентом. Смерть Смита просто проигнорировали, так как никто даже не знал о его существовании. Ранение Гросса отнесли к несчастному случаю на охоте. Главный помощник Рэмси, капитан Хоуви, был допрошен и под угрозой военного суда все рассказал. Пентагон очистил здание и набрал новую команду управленцев в военно-морскую разведку, закончив таким образом правление Лэнгфорда Рэмси.