Я смотрю на дерево в конце тротуара возле дома Уилла. Я помню его с тех пор, как мы гуляли с Уиллом. На окнах, мимо которых мы проходим, трепещут ставни. Еще одна черная коса. Я останавливаюсь, увидев еще вспышку красного, которая помечает двери мертвых, но черные меня пугают.

— Как зовут вашу дочь?

— Ли.

Один из парней достает тяжелую деревянную дубинку. Я не помогаю себе, представляя, как она опускается, ломая мою маску, тут, на улице, где воздух точно зараженный. Ломая драгоценную маску, которую я несу.

— Мы почти возле дома моего друга. Видите, там дерево, возле главного входа? Нас отделяет пара шагов. Вы продолжайте идти вперед. Я войду через переднюю дверь прямо в квартиру моего друга. Когда я исчезну, они не последуют за вами.

— Мисс!

— Думайте о своей дочери. Еще четыре шага, и вы будете в безопасности.

Я отчетливо считаю шаги в голове, мой разум мчится.

Один.

Теперь, когда мы зашли дальше вниз по улице, я вижу апартаменты, уходящие в долину. И я вижу, что одиночное дерево и перед этим зданием, и перед следующим. Оба дерева стоят в стороне, и оба слегка потрепаны.

Два.

Я вижу латунную табличку сбоку здания.

Три.

Я отхожу от курьера, слишком поздно говорить ему, что в итоге это оказывается не то здание.

Интерьер здания освещается только солнечными лучами, проходящими через грязные окна и пустые оконные проемы. Пол засыпан разбитым стеклом. Я спешу через холл и поднимаюсь по лестнице, стараясь не задыхаться и не позволяя страху завладевать мною. Возможно, они подумают, что я вошла в квартиру. Возможно, они не последуют сюда за мной.

Заходя в квартиру, отчаянно нуждаясь в укрытии, я слышу звук открываемой двери. Я останавливаюсь, опасаясь, что лестница заскрипит и выдаст меня. Тяжелые шаги на лестничной площадке. Некоторые в одном направлении, некоторые в другом. Мне нужно рискнуть шумом двери. Если я этого не сделаю, они точно обнаружат меня.

Когда я достигаю того, что, по идее, должно быть верхним этажом, в коридоре становится темно из-за отсутствия окон. Я двигаюсь вперед, касаясь стены левой рукой, а правой крепко прижимаю к себе сумку. Когда деревянная щепка со стены попадает под ноготь, я вздрагиваю, но не останавливаюсь.

Стена резко заканчивается, и я наощупь следую к нише. В конце оказывается дверь. Я поворачиваю ручку, но она заперта. Меня всю трясет. Падая в обморок, я притягиваю колени к груди, становясь как можно меньше, молясь, чтобы никто не зашел в эту нишу, что у них нет факелов.

Кончиками пальцев я цепляюсь за ковер. Ковер ощущается как губка, и я представляю, как мои пальцы зеленеют от какой-то неизвестной формы грибка. Я высвобождаю коробку с маской из рюкзака и передвигаю ее к стенке ниши. Коробка из темного дерева. Возможно, даже если они найдут меня, они не заметят ее.

Я сгребаю свои юбки, пытаясь унять дрожь.

Я могу слышать тяжелые шаги этажом ниже.

Что они сделают, когда найдут меня?

С лестничной клетки доносятся голоса, и я задерживаю дыхание, боясь, что даже самый крошечный шум выдаст меня.

— Верхний этаж ликвидирован.

— Она могла бы скрыться там. Ты хорошо ее рассмотрел? У нее с собой была сумка? — спрашивает хрипящий подростковый голос.

Я дрожу. Они понятия не имеют, насколько ценна вещь, которую я несу.

Я надеюсь, что они отпустили курьера. Пытаюсь сосредоточиться, пытаюсь подумать. Такое чувство, что наркотики Элиота все еще в моей крови, или яд. Или противоядие. Тошнота накатывает на меня. Я сосредотачиваюсь, чтобы дышать бесшумно. Если меня сейчас стошнит, то это будет совсем не в тему.

Я хочу оставаться на ногах, но не могу думать, как стоять, не создавая слишком много шума.

Уже почти вечер. Скоро совсем стемнеет, и даже если я смогу сбежать, вряд ли я буду в безопасности в нижнем городе. Мне нужно добраться до Уилла, прежде чем он уедет в клуб Распущенность.

Голос пугает меня:

— Может, она выбралась на крышу.

Он так близко, что я могу слышать его дыхание. Я задерживаю свое собственное дыхание, такое испуганное и болезненное, слезы незаметно катятся по моему лицу.

Светлеет, когда они открывают дверь и выходят на крышу.

Я наклоняюсь к ногам. Сумка качается у коленей. Пустая. Если уходить, то прямо сейчас. Дверь закроется меньше, чем через секунду. Я, спотыкаясь, выползаю из ниши, оставляя коробку.

Как можно быстрее бегу вниз по лестнице. Слышу кого-то позади себя. Что-то врезается в мое плечо, и дубинка гремит у моих ног, сбивая меня с ходу. Со всеми этими наркотиками в моей крови, я чувствую что угодно, но не боль. Парень хватает меня за руку, но я все равно падаю, его хватка не сильна. Приземляюсь на нижней ступени лестницы, проклиная непрактичные туфли, и снова начинаю бежать.

Парень за мной зовет своих друзей, но они на крыше.

У меня было достаточно времени вычислить расстояние до здания Уилла. Если я не ошибаюсь, то оно через два квартала.

Я вижу еще двух парней, выходящих из здания. Они смотрят вниз на переулок, но затем быстро отступают. Не хочу знать, что в том переулке напугало их.

Таща за собой оборванное пальто, я чувствую вес дневника отца и прижимаю его к себе, пока бегу. Вскоре я уже вижу дверь в здание Уилла. Сосредотачиваюсь на ней. Она символизирует безопасность.

И тогда моя лодыжка подворачивается, и я падаю на холодный тротуар.

Боль переходит из лодыжки в колено. Достаточно для того, чтобы притупить действие того, что все еще находилось в моем организме.

В переулке очень холодно. Я легко оделась, и знаю, даже не оглядываясь, что что-то выходит из тени между домами. Фигуры в черных плащах.

Я встаю на ноги и бегу вверх на три ступеньки к дому Уилла, хлопая дверью за собой.

Интерьер здания, в котором живет Уилл, не отличается от того, в котором я пряталась, за исключением того, что окна почти не битые и в большинстве своем чистые. Его квартира на верхнем этаже, поэтому я, хромая, иду на один лестничный пролет вверх по скрипящей лестнице. Я некоторое время стою перед дверью, непривыкшая к отсутствию курьера или хотя бы швейцара, прежде чем несколько раз стучу кулаком, а потом отказываюсь от вежливости и пытаюсь открыть ее. Естественно, она закрыта.

После длительной паузы мое сердце начинает биться в горле снова. А что, если их нет здесь?

Когда вся надежда оставляет меня, деревянная планка на двери открывается, и оттуда выглядывает пара голубых глаз.

— Аравия! — я слышу щелчок и звук открывающегося замка, и затем открывается и сама дверь.

Я толкаю ее, прохожу мимо детей и запираю дверь.

— Снаружи опасно, — говорю я.

— Ты говоришь как Уилл, — Элис носит маску, и я ненавижу то, что она скрывает ее лицо и подчеркивает уязвимость ее брата. — Он на кухне.

Уилл сидит на одном стуле, закинув ноги на другой, сжимая обеими руками чашку.

В тот момент он — все, о чем я мечтала.

Он — парень, работающий в ночном клубе, худой, хорошо одетый и опасно выглядящий со своими татуировками и косматыми волосами. Уставший от работы допоздна, но все еще загадочный.

Но кухня вокруг него, дети, один держащий меня за руку, другой сжимающий все, что осталось от моей юбки — они рассказывают историю Уилла, на которую у меня есть привилегия взглянуть. Секретного Уилла.

Мои глаза перемещаются на зеркало в холле. Мое лицо грязное. Он поднимает взгляд и видит меня.

— Привет, — говорю я.

Его первый ответ — усталая улыбка, но, когда он замечает, как я выгляжу, вскакивает на ноги.

— У тебя кровь, — говорит он.

— Я так не думаю...

— Иди сюда, — он ставит кружку на стол и проводит меня к раковине, затем льет воду с кувшина на тряпку и прикасается к моему лицу.