– Я требую объяснений! – Мать прервала его радужные мечты.

Она смотрела на него сверху вниз. Теперь от нее не отделаешься... Но что она ему может сделать? Бабушка уже в доме... Сначала Камилла хотела, чтобы Джон впустил ее в отсутствие Сабрины, но он отказался заходить так далеко, и тогда бабушка взяла все в свои руки. Он знал, что она справится. Камилла куда сильнее матери, да и с Джоном у них намного больше общего. Они одинаково думали, и это больше всего пугало Сабрину. Но сейчас она хотела поговорить с ним о другом.

– Какую роль ты играл во всем этом? – Ее глаза неумолимо буравили сына.

– Что ты имеешь в виду?

– Не валяй дурака! Она сказала мне, что знает тебя почти три года. Почему ты ничего не сказал мне?

– Не хотел тебя расстраивать. – Он прятал глаза, и Сабрина без предупреждения ударила его по лицу.

– Не лги мне!

Потрясенный Джон молча уставился на нее. Она никогда так не смотрела на него. Сабрина чувствовала себя преданной, и чем больше она думала об этом, тем больше злилась.

– Черт побери, какая разница, знал я ее или не знал? Я что, должен докладывать тебе обо всех своих поступках?

– Это моя мать, Джон, и ты встретил ее три года назад. Почему ты помог ей сделать это?

– И вовсе я ей не помогал. – Он поглядел матери в глаза и пожал плечами. – Может быть, она имеет на этот дом больше прав, чем ты. Она говорит, что была женой деда до самой смерти.

– Ты мог предупредить меня, правда? – Он не ответил, и она повысила голос: – Правда? – Помолчав, Сабрина добавила: – Знаешь, что в этой истории хуже всего, Джон? То, как ты поступил со мной. Она никогда не была мне матерью, но ты мой сын, и ты не только участвовал во всем этом, но даже помог ей проникнуть в дом. Тебя не мучает совесть?

Он посмотрел ей прямо в глаза, и взгляд этот был взглядом непримиримого врага. Она смотрела на сына, и что-то умирало в ней.

– Нет, не мучает.

– Тогда мне жаль тебя.

– Мне все равно, – сказал Джон вслед уходящей Сабрине.

Она не могла справиться с собой. То, что она увидела в сыне, было невыносимо. Он был копией Камиллы. А она-то все эти годы думала, на кого он похож. Он отличался и от деда, и от отца, и от нее самой, и только теперь она осознала, что сыну ненароком передались гены его бабушки. И внешностью, и характером он напоминал Камиллу и был так же порочен до глубины души. Сын готов был предать ее в любую минуту, и это после всего, что она для него сделала... Где-то когда-то что-то в нем искривилось и теперь никогда не выпрямится. Слишком поздно. Особенно если здесь будет жить Камилла и продолжать портить его. В следующие дни Сабрина наблюдала, как бабушка с внуком уединялись и секретничали, о чем-то шептались и иногда куда-то уходили. Сабрина чувствовала, что сын окончательно бросил ее. Значит, эта парочка плетет против нее заговор? Ну и пусть, у нее есть и другие дела. Но она не могла ни на чем сосредоточиться, а рискнуть оставить дом и уехать в Напу, чтобы взглянуть на Андре и их плантацию, тоже не отваживалась. От них можно ожидать чего угодно: они могут ограбить дом, украсть ее вещи, а то и сменить замки и не пустить ее в дом.

– Не можете же вы сидеть там и дрожать несколько месяцев? – искренне волновался Андре.

– Вы думаете, это затянется надолго?

– Да, может быть. Вы слышали, что сказал юрист?

– Мне кажется, до тех пор я сойду с ума.

– Этого не случится, если вы вернетесь сюда и решите, как быть с виноградниками. – И тут у него возникла идея. – Вот что я скажу. Я пришлю Антуана; пока вы будете в Напе, он поживет в вашем доме и присмотрит за вещами. А когда вы вернетесь, он уедет сюда.

Это был сложный план, но он сработал! Два месяца они так и делали. А затем вернулся ее адвокат, взял дело в свои руки. Он также подтвердил, что они ничего не могут сделать, надо обращаться в суд, а на это может уйти еще месяца два. Тем временем Джону пришла пора возвращаться в университет, а их отношения продолжали оставаться холодными. Накануне отъезда он отправился обедать с Камиллой, а Сабрина – с Андре и Антуаном. Сабрина временами чувствовала себя так, словно потеряла сына. Она ощущала, что Джон окончательно перешел на сторону бабки. Это была первая и пока единственная победа Камиллы. Она готова была обещать Джону луну с небес, лишь бы выжить Сабрину из этого дома. Несмотря ни на что, Сабрина считала себя виноватой. Сын мстил ей за смерть отца и за ее работу на рудниках. Он никогда не простит ей этого и заставит расплачиваться до конца ее дней. Однажды она все рассказала Андре, когда они гуляли по виноградникам.

– Наверное, я обманула его ожидания, – вздохнула она. – Если бы был жив его отец, я ни за что не пошла бы на рудники. И хотя я работала неполный день, думаю, он ждал от меня большего.

– Может быть, он из породы людей, которые всегда хотят больше, чем ты можешь дать им. Если это так, то тут ничего не поделаешь.

– Сейчас мне бы хотелось спасти его от Камиллы. Пока Джон не понимает, что она собой представляет, но в один прекрасный день он раскусит ее, и это станет для него крушением всех надежд.

Может быть, это и неплохо, думал Андре. Джон заслужил это своим предательством. Джон был испорчен до мозга костей и с первого взгляда не понравился Андре. Но он никогда не сказал бы этого Сабрине. Джон ее единственный сын, и, несмотря на обиду, она продолжала любить его. Да, сын... Но за последнее время она очень подружилась с Антуаном. Зная, как тяжело приходится Сабрине, он был к ней добр и заботлив: приносил цветы и корзины фруктов, время от времени делал маленькие трогательные подарки. Ей это было приятно, она не уставала повторять Андре, какой чудесный у него мальчик. Тот очень гордился сыном. Порой Сабрина завидовала их близости. Ей хотелось надеяться, что, когда Джон дорастет до возраста Антуана и станет взрослым, они с сыном тоже станут ближе, но внутренний голос говорил ей: нет, не тот случай. Она переключилась на другие проблемы – их общие с Андре виноградники и предстоящую тяжбу с Камиллой. Зная, что день суда приближается, Камилла продолжала невозмутимо раскладывать пасьянсы. Но за неделю до суда она постучала в комнату Сабрины. Это случилось девятого декабря, а суд был назначен на шестнадцатое.

– Да? – Сабрина стояла босая, в ночной рубашке, все еще не веря, что Камилла посмела войти в ее комнату.

Она жила здесь уже больше пяти месяцев, и жизнь Сабрины превратилась в бесконечный кошмар, в ужасный сон, от которого невозможно пробудиться. Сабрина слышала, что о Камилле ходят сплетни. Из дома стали исчезать ценные вещи, Камилла клялась и божилась, что она к этому не имеет отношения, однако Сабрина знала правду. Но за руку она ее не поймала, а постоянно следить за ней было невозможно. Как Сабрина и предсказывала, Камилла попыталась потребовать свои драгоценности, но Сабрина и слышать об этом не хотела. Видно, судьбе было угодно, чтобы она терпела присутствие этой женщины в своем доме, но не более того... А когда на нее посыпались счета за покупки, сделанные Камиллой и Джоном, она набралась решимости и отказалась их оплачивать. Похоже, они решили довести ее до банкротства. И это бы случилось, судя по количеству счетов за товары, купленные от ее имени. Но Сабрина не притрагивалась к счетам Камиллы, а счета Джона отсылала ему в университет. Ему уже двадцать один год, и Сабрина поставила его в известность, что он достаточно взрослый и должен заботиться о себе сам, если уж решил вести такой образ жизни. Конечно, бабушка заверила Джона, что она обо всем позаботится, когда выживет Сабрину из дому, а уж за этим дело не станет. На его столе лежали сотни неоплаченных счетов. Придет время, он все это передаст бабушке, как раньше, приезжая домой, передавал матери. Но те дни давно миновали, как недвусмысленно заявила Сабрина. Слава Богу, она не надоедает ему своими нравоучениями – их разделяет почти три тысячи миль. Но Сабрину с Камиллой разделяли лишь три фута. Сабрина открыла дверь.

– Что вам угодно?